Том 4. Властелин мира - Александр Беляев

– Маки домовой, Tarsus spectrum… Бывают же такие несуразные животные! Прямо в очках! Фу, гадость, еще во сне приснится! – И он захлопывал книгу и сладко потягивался после трудового дня.

Две крайние комнаты пустовали. Одна из них находилась над спальней покойного Готлиба, другая – над комнатой Штирнера. В эту последнюю комнату Штирнер ввел Эльзу, когда осмотр дома был окончен.

– Вот и все ваши владения. Я думаю, что вам здесь будет хорошо. Здесь много света и воздуха, как, впрочем, и во всем доме, недаром у вашего завещателя был такой прекрасный, свежий вид и румяные щеки.

При упоминании о завещателе Эльза вздрогнула, и легкая тень пробежала по ее лицу.

Штирнер нахмурился.

– Эльза, – серьезно сказал он, – неужели все это вас не радует? Ведь вы сейчас одна из богатейших женщин в мире. Вы можете исполнить всякий ваш каприз. Если вам не нравится этот дом, вы можете остановиться в любом из двадцати шести домов, принадлежащих вам теперь в городе, вы можете жить в ваших виллах в Ницце, в Ментоне, в Оспидалетти, на Майорке, в Алжире, я уж не помню где… – О чем-то подумав, он продолжал: – Но вам здесь должно понравиться.

– Да, мне здесь должно понравиться, – как эхо, прозвучал ответ Эльзы.

– В соседней комнате будет помещаться ваша прислуга. В этой комнате, как и везде, электрических звонков больше, чем в мебели обойных гвоздиков, а телефонов еще больше, чем звонков… Не сходя с кресла, вы можете потребовать все, что угодно. Чашка кофе сама подъедет к вам на транспортере… До скорого свидания!

Когда он ушел, Эльза устало опустилась в кресло и, склонив голову, закрыла лицо руками. Где-то далеко пробили часы, и звон их гулко разнесся по пустому залу.

Эльза долго сидела неподвижно.

Она думала о своей жизни, так странно сложившейся. Дочь бедных родителей, круглая сирота, она рано узнала нужду. Еще девочкой она была необычайно красива. Эта красота принесла ей в жизни много радостей и много горя. Одна состоятельная старушка, фрау Беккер, одинокая вдова, увидя в приюте красивого ребенка, взяла девочку к себе. В то время Эльзе было двенадцать лет. До семнадцати она прожила у фрау Беккер. Эти пять лет были лучшими в ее жизни. Старушка любила ее, даже баловала, дала хорошее образование, и Эльза привязалась к ней, как к матери. Но старушка неожиданно умерла, не оставив завещания. Родственники бросили Эльзе подачку в такой оскорбительной форме, что она отказалась от их помощи и взялась за работу. Прошло два тяжелых года, в продолжение которых ей пришлось узнать свет с неприглядной стороны. При ее красоте ей не трудно было получить место в магазине, и она находила эти места, но быстро бросала их из-за слишком открытых признаний ее красоты со стороны хозяев. Она решила перейти на другую работу. Вечерами изучала она стенографию, и, когда изучила, ей посчастливилось поступить к Готлибу. Здесь же она познакомилась с Зауером и полюбила его за одно то, что он с уважением относился к ней и был всегда корректен и выдержан.

Получение наследства выбило ее из колеи. Она никак не могла понять, как и почему она приняла наследство, после того как решила отказаться от него.

– Почему? Почему? – спрашивала она себя.

Вдруг лицо ее стало спокойным. Глаза полузакрылись. Так она просидела несколько минут. Наконец она вздохнула полной грудью, как человек, вышедший из душного помещения на свежий воздух. С удивлением она чувствовала, что от ее смутной тревоги и тоски не осталось следа. Она встала, сладко потянулась, как бы разминая затекшие члены, и с любопытством осмотрела комнату.

– Право, здесь очень занятно. Какой интересный рисунок на ковре! А сколько света! Как легко дышится!

Она глубоко вздохнула и с новым чувством какого-то обостренного любопытства стала осматривать свое новое помещение: библиотеку, картинную галерею и чудесный зимний сад.

– И это все мое!..

В первый раз она подумала: «А ведь Штирнер прав! Какая я счастливая!..»

IX. Пятьдесят процентов прибавки

Штирнер, оставив Эльзу, быстро спустился во второй этаж. В комнате личного секретариата он застал Зауера, Эмму Фит и старушку экономку фрау Шмитгоф.

Зауер смотрел на него недружелюбно, Фит и Шмитгоф – с тревогой.

После того как Эльза Глюк стала полноправной хозяйкой, все они не знали, как сложатся их дальнейшие отношения.

– Здравствуйте, господа! – оживленно сказал Штирнер. – Я от новой хозяйки! Не беспокойтесь ни о чем: вы все останетесь, я уже говорил с Эльзой… фрейлейн Глюк… Работы у нас теперь будет много… Наша прекрасная хозяйка не знакома с банковским делом, и на нас – главным образом на меня и вас, Зауер, – выпадает тяжесть управления делами банка Эльзы Глюк.

– Прошу за меня не решать и не определять моих обязанностей, – желчно сказал Зауер.

– Да… Но как же иначе? Ну, мы еще поговорим. Меня ждет одно неотложное дело.

Штирнер быстро прошел в кабинет, что-то написал на письменном столе Готлиба, спрятал написанное в ящик стола, запер на ключ и прошел в свою комнату. Скоро он вошел обратно и вновь уселся за письменный стол Готлиба.

В кабинет вошла Эльза, а вслед за ней явились Зауер, Фит и Шмитгоф.

Эмма и экономка благодарили Эльзу за то, что она оставляет их у себя.

– А! Фрейлейн Глюк, очень рад, что вы пожаловали ко мне! – сказал Штирнер. – Как вы чувствуете себя?

– Благодарю вас, хорошо.

– Вам понравился дом?

– Очень! – ответила она оживленно. – Весь верхний этаж залит солнцем. Кажется, будто плаваешь в солнечном океане. А этот зимний сад – очаровательный уголок. Право, нет нужды ездить в Ниццу, имея недалеко это зеленое убежище!

– Отлично! Значит, все в порядке? – весело улыбнулся Штирнер.

На Зауера неожиданное оживление и жизнерадостность Эльзы произвели обратное впечатление. Он насторожился, подозрительно посмотрел на нее и стал кусать губы.

– А теперь будьте любезны снять с ваших плеч деловую обузу, – сказал Штирнер. – Согласно вашему желанию, я заготовил полную доверенность на мое имя… Будьте добры подписать ее.

Зауер, Шмитгоф и даже наивная Фит были удивлены. Всем казалось естественным, что доверенность будет дана Зауеру – жениху Эльзы – или по крайней мере управление делами будет разделено между ним и Штирнером.

– Да, да, – охотно ответила Эльза и взяла перо.

– Одну минутку! – Штирнер позвонил, и в комнату вошел старичок нотариус с двумя свидетелями. – Извините, – встретил его Штирнер, – что мы беспокоим вас, приглашая, по старой памяти, на дом…

Старичок любезно закивал головой.

Эльза подписала доверенность. В несколько минут формальности были закончены.

– Надо, чтобы все было по форме. Благодарю вас! Вы свободны, – сказал Штирнер.

Нотариус, Фит и Шмитгоф вышли.

– Вы, Зауер, остаетесь юрисконсультом. Но наш новый банкир добрее старого и увеличивает ваше жалованье на пятьдесят процентов. Вы так, кажется, распорядились?

– Да, да! – ответила Эльза.

– Благодарю вас за честь, но я отказываюсь от ваших прибавок и от места… – ответил позеленевший Зауер.

– Но почему, Отто? Ты шутишь! – спросила Эльза, глядя на жениха.

– Ну, вы тут договаривайтесь с хозяйкой, а мне некогда. Надо спуститься в банк, благо старик Карл изобрел такой хороший способ сообщения.

И, нажав кнопку, Штирнер провалился в люк.

– Ты шутишь, Отто? – повторила Эльза, оставшись одна с Зауером, и ласково прикоснулась к его руке.

Зауер брезгливо отдернул руку и поморщился:

– Не знаю, кто из нас шутит… Мне кажется, что вы, фрейлейн Глюк…

– Отто!..

– Но только ваши шутки похожи на издевательство… издевательство над человеческим достоинством, любовью, доверием, дружбой. – Зауер заговорил с обидой в голосе: – Эльза! Что с тобой, Эльза? Ты уверяла меня, что откажешься от наследства, и ты обманула меня… Зачем?

– Отто, но разве ты не понимаешь, что так надо было? И не ты ли сам выступал на суде от моего имени?

– Да, я выступал… Я не знаю, почему я выступал… Это какое-то бесовское наваждение… Впрочем, ты просила меня, и я сделал… Ведь я ни в чем не могу отказать тебе… Но ты? Ты обманула меня! Ты стала миллионершей и опять разбудила во мне всех демонов сомнений, которые терзают меня. Это наследство позорит тебя, пятнает нашу любовь. И это еще не все: ты вдруг выдаешь доверенность Штирнеру!.. Какие новые черные подозрения пробуждаешь ты?.. Ты с ним заодно. Ты… близка ему! Ты соучастница его преступлений. Ты дурачила меня как мальчишку.

– Отто!

– Молчи! Неужели ты не понимаешь, что вокруг твоего имени сплетут легенды, тебя смешают с грязью и эта грязь долетит сюда с улиц, в эти золотые хоромы – они не защитят тебя. Ты живешь с ним в одном доме, ты…