Это не любовь (СИ) - Шолохова Елена

Когда она проходила мимо, старательно не глядя на него, Анварес, неожиданно для самого себя, вдруг обратился к ней.

– Представьтесь, пожалуйста, и назовите группу.

Она приостановилась, слегка замешкалась, потом произнесла:

– Аксёнова Юля, двести пятая группа.

Сам не понял, зачем спросил сейчас её имя. Зачем оно ему вообще? Через два дня будет семинар – и так узнает. Ни у кого никогда на лекциях не спрашивал, запоминал всех по семинарам. Сейчас вырвалось как-то само. В принципе, ничего такого. Это вполне в порядке вещей. Но ни к селу ни к городу взыграла вдруг какая-то идиотская щепетильность, даже нет, не щепетильность, а мнительность – вдруг она решит, что спросил он именно её, её одну, из-за того случая в клубе? А это ведь не так! Или немного так?

Она выжидающе на него смотрела.

Анваресу вдруг сделалось душно. Но с ответом он, к счастью, нашёлся почти сразу, выдав спокойно и холодно, даже резковато:

– В следующий раз, госпожа Аксёнова, прошу являться без опозданий. В противном случае, я попросту попрошу вас выйти вон.

Она метнула в него злой взгляд исподлобья и вышла, не попрощавшись.

Он выдохнул. А чего она ожидала? Что та бесстыдная выходка в клубе даст ей право заявляться на пару, когда захочется? Тогда её ждёт глубокое разочарование.

Анварес отвёл ещё лекцию у второго потока, а эта Аксёнова никак не шла из головы.

Не в ней дело, говорил он себе. Не потому что она его зацепила или что-то там ещё. Цеплять-то, строго говоря, там и нечем. Обычная смазливая и глупая малолетка, шныряющая по клубам в поисках известно каких приключений. Такие по умолчанию не могут вызвать у него интереса. Просто сама ситуация из ряда вон. Неожиданность плюс нестандартность – вот в чём дело. Себя он убедил, но всё равно продолжал думать.

А в ней что-то изменилось, отметил он про себя. Причёска, потом сообразил. Волосы были вроде по пояс, ну а теперь… теперь просто караул, теперь – лохматое нечто. И ведь наверняка эта девица думает, что так красиво. Анваресу такие вот новомодные эпатажные веяния казались попросту вульгарными. Примитивный способ хоть как-то выделиться, если больше выделяться нечем.

На следующий день встретил её в столовой. Сразу с порога увидел у кассы чёрные косматые вихры.

– Здравствуйте, Александр Дмитриевич, – журчали отовсюду девичьи голоса. – Приятного аппетита!

А эта прошла с подносом и намеренно сделала вид, что его не заметила.

Детский сад! То кидается с поцелуями, то притворяется слепой. Впрочем, пусть. Это даже правильно – забыть тот случай, как нелепое недоразумение.

17

И всё же это недоразумение никак не забывалось, и это раздражало. Бесило даже.

К пятничному семинару какого-то чёрта готовился с особым тщанием: продумал вводную, скомпоновал все интересные факты, которые знал по теме, чтобы ничего не забыть, полвечера рылся в источниках – боялся допустить неточность.

А ведь обычно по полной выкладывался лишь на лекциях, а на семинарах, считал, студенты должны лезть из кожи вон, а он – всего лишь оценивать их старания.

Но тут сам для себя оправдал собственное рвение тем, что семинар – первый в году. Не беда, если он пройдёт в ином формате.

Проверять и оценивать он ещё успеет, а подстегнуть заинтересованность в своём предмете лишним не будет.

Семинар по зарубежной литературе у двести пятой группы стоял по расписанию первой парой.

В этот раз Анварес пришёл даже чуть пораньше, нарушив привычку впускать студентов в аудиторию непосредственно перед звонком.

Аксёнова на пару не явилась. Вот так просто не пришла и всё.

Да и плевать, говорил себе. Это же ей учиться, это же ей потом как-то сдавать его предмет надо будет. А ему-то что?

Но она не пришла, а его вдруг взяла непонятная досада и злость. И даже восторги её одногруппниц вызывали лёгкое раздражение.

– Александр Дмитриевич, – щебетали девушки, – вы так интересно рассказываете!

– Ваш предмет самый любимый!

Анварес отмалчивался, безучастно ожидая, пока все покинут аудиторию.

– Как всегда у тебя среди девочек фурор, – усмехнулась Лариса, стоя в дверях. – И как ты держишься? Столько соблазнов. А вот интересно, ты бы так же держался, не будь у нас внутреннего запрета вступать в отношения со студентами, или в самом деле тебе на них плевать?

– Перестань, – одёрнул он её.

С таким настроением не до шуток, тем более такого пошиба.

– Извини, – тотчас перестроилась Лариса. – Слушай, меня бывшая одногруппница пригласила посидеть в кафе. Она будет со своим мужем. А мне одной идти не хочется.

– Ну так не ходи, – пожал он плечами.

– Саш, мне бы хотелось, чтобы ты пошёл со мной. Они очень интересные люди. И потом, что ещё делать в субботу? Разве у тебя назавтра есть какие-то планы?

Первым порывом было отказаться. Но затем подумал – ведь действительно планов нет, а дурное настроение надо как-то исправлять.

– Хорошо, – кивнул.

– Вот и отлично.

18

Юлька готова была сквозь землю провалиться. Конечно же, он её сразу узнал и сразу вспомнил. Лицо у него так и вытянулось.

Да и на что она надеялась? Наверняка ведь не каждый день незнакомая дура кидается на него с поцелуями.

Фу, даже вспоминать тошно. Ей и тогда-то не по себе было, но утешалась хотя бы тем, что видит его в первый и в последний раз. А оказывается, далеко не в последний.

Всю пару она прятала глаза и толком его не слушала. Хотелось скорее сбежать отсюда вон. И желательно никогда с ним не встречаться, но это, увы, невозможно. Зарубежная литература у них будет, судя по расписанию, дважды в неделю. И если на лекции ещё можно затеряться в толпе, то на семинарах придётся сидеть у него практически под носом.

Едва закончилась пара, Юлька устремилась к двери, но он её зачем-то остановил.

Зачем? Что ему от неё надо? Неужто сейчас тот случай припомнит? Она же сразу умрёт от стыда!

Юлька сглотнула, вдохнула поглубже и, старательно скрывая смущение, подошла. Даже смогла посмотреть ему прямо в глаза, синие, ледяные, колючие.

Нет, про тот случай он, к счастью, не заикнулся, зато пообещал выгнать вон за опоздание. Это почему-то показалось ей ужасно обидным и даже унизительным. Ещё и это его «госпожа Аксёнова» прозвучало как насмешка. Она вылетела пулей. Мерзкий, заносчивый тип!

Пятничный семинар она и вовсе прогуляла. Не нарочно, просто перед занятиями у входа в институт её подловил Лёша. Требовал вернуть ему какую-то книгу, которую Юлька, очевидно, прихватила заодно со своими вещами, и которая ему нужна позарез. Еле от него отбилась, но на первую пару опоздала. Поднялась, покрутилась возле аудитории, но зайти не решилась. Вдруг он действительно выставит её вон? Такого позора она не потерпит.

Ну и вообще, видеть его лишний раз не хотелось. Ещё больше не хотелось привлекать внимание.

И так на каждой перемене от одногруппниц только и слышно: «Анварес! Анварес!». Тошно…

Гадали дурочки, есть ли у него кто. С увлечением обсуждали, на какой машине ездит, как одевается, искали его в соцсетях и сокрушались, что там этого хлыща не обнаружили.

Юльку всё это бесило неимоверно. Но если бы кто-нибудь спросил, почему это так её раздражает, она и сама не смогла бы ответить.

После семинара одногруппницы и вовсе явились на английский, словно наглотались все вместе веселящего газа. Изольда, правда, мигом их пыл охладила. Но перед парой они охали и вздыхали с блаженными улыбками, вспоминая, как он посмотрел да что сказал. Фу!

Юлька не выдержала, фыркнула:

– Ой да ничего в нём особенного нет. Строит из себя много, будто он не какой-то там обычный препод, а принц голубых кровей. Смешно даже.

Девчонки тотчас на неё накинулись.

– Да много ты понимаешь! Он классный! Зрение проверь. А как говорит – так вообще заслушаешься.

Люба Золотарёва прищурилась: