Здесь живу только я - Александр Пелевин

— Впрочем, вы правы. У вас будет достаточно времени изучить все экспонаты.

— Фейх жил именно в этой комнате?

— Нет. Он жил в комнате в самом конце коридора. Под музей мы выкупили всю коммуналку и привезли сюда все вещи, связанные с его именем. А вашей задачей как ночного смотрителя будет сохранение концепции музея пыли.

— То есть?

— Каждый вечер, заступив на смену и закрыв музей на ночь, вы будете снимать с экспонатов стеклянные крышки. За ночь на них будет оседать пыль. Утром, перед открытием музея, вы будете ставить крышки на место. Помните самое главное: ни в коем случае не нарушайте композицию пыли! Не вздумайте дуть на экспонаты, не трогайте их руками. Закрывайте их плотно. Пусть пыль оседает на все эти вещи так, как ей вздумается.

Он снова заходил кругами по комнате.

— Вы говорите о пыли, как о живом существе.

— Об этом писал Юлиан Александрович.

— А вы?

Грановский остановился и пристально взглянул на Петра поверх очков.

— Что?

— А как думаете вы? Вы тоже думаете, что пыль — живое существо?

— Нет. Это же… — Грановский замялся. — Это же поэзия. Метафора. Вы должны понимать. Этот музей воплощает метафору в жизнь.

— И много у вас посетителей? Сейчас здесь никого нет.

— В последнее время больше, чем раньше. Творчество Юлиана Александровича стало доступно совсем недавно. Но появляется все больше людей, которые интересуются этим человеком. Интересуются поэзией. Сейчас модно писать стихи. Вы, кстати, не пишете?

— Нет.

— Зря. Пойдемте дальше. Я покажу вам остальные комнаты. — сказал Грановский.

Вторая комната была меньше, но в ней оказалось намного светлее и просторнее. В углу под витриной стояло пианино; чуть дальше вдоль стены тянулся стеклянный шкаф, где висела одежда — тут был и щегольский пиджак, и фетровая шляпа, и длинное серое пальто, а чуть подальше, в противоположном от пианино углу висела красноармейская шинель с малиновыми петлицами. Рядом с шинелью лежала винтовка Мосина.

— Фейх служил в Красной Армии? — полюбопытствовал Петр.

— Неужели вы не ознакомились с его биографией? Этот человек участвовал в революции 17-го года и прошел почти всю гражданскую войну. Вы почитайте биографию, почитайте. Нехорошо, — он улыбнулся.

На стенах здесь висело еще больше фотографий и газетных вырезок, чем в предыдущей комнате. Петр пригляделся к снимкам. На одном из них, датированном 1914 годом, красовался стройный, элегантно одетый юноша в смокинге. Это был Фейх. Лицом он неуловимо напоминал кота, скорее даже котенка с большими любопытными глазами.

— Через месяц начнется первая мировая война, — прокомментировал Грановский. — В то время он читал стихи в Бродячей Собаке. Дружил с футуристами. Веселые были эти ребята.

— Похож на кота, — заметил Петр.

— Возможно.

На следующей фотографии рядом с Фейхом стояла светловолосая девушка в длинном платье.

— Первая жена, — сказал Грановский. — Они развелись через год. Этот роман оставил после себя несколько десятков стихов. Но вы лучше обратите внимание на экспонаты. Видите этот глобус? Он покрыт пылью настолько, что нельзя даже различить континенты.

Этот земной шар больше напоминал Луну. «Пыль с глобуса Юлиана Фейха» — говорила надпись.

— Скажите, — спросил Петр, немного подумав, — а ночью здесь выключается свет?

— Да. Впрочем, кухня оборудована под помещение для персонала и там есть ночной светильник.

Чертова усыпальница, а не музей, подумалось Петру. Он почему-то так и знал, что ночами здесь выключается свет. Так и знал. Впрочем, он не собирался оставаться один в темной квартире и твердо решил, что на первом же дежурстве включит свет везде, где только можно. Он будет ходить по музею, изучать экспонаты, читать вырезки из газет и стихи Фейха, а когда устанет, вернется в кухню и подремлет за столом часик-другой.

— Чуть позже я покажу вам последнюю комнату, — сказал Грановский. — Именно в этой комнате Юлиан Александрович умер. А пока давайте пройдем на кухню. Я хочу рассказать вам в общих чертах о его биографии. Думаю, вам не помешает об этом знать.

— Конечно.

Они прошли в просторную кухню, где не было ничего, кроме раковины, старой газовой плиты и двух стульев. На подоконнике рядом со стопкой черно-белых фотографий стояла массивная пепельница в виде драконьей головы.

Грановский кивком указал Смородину на стул.

— Садитесь, — сказал он. — Слушать придется долго. Можете рассмотреть эти фотографии — мы еще не повесили их на стены.

Петр послушно сел.

— Итак, Юлиан Александрович родился в 1895 году. Его отцом был петербургский профессор Александр Давыдович Фейх — довольно интересная, кстати, личность, в свое время тесно общался с народовольцами, но вовремя расставил, скажем так, приоритеты… Вот, кстати, его фотокарточка. А это мать. Александра Сергеевна. Красивая женщина, верно? Первые стихи Фейх написал в гимназии. Часть из них даже сохранилась у родственников, но он всегда был против того, чтобы их публиковали. Кстати, вы курите?

— Да. Это помешает работе?

— Ни в коем случае. Просто я заметил, как вы смотрите на эту пепельницу. Закуривайте ради бога. Итак, в 1913 году Фейх знакомится с поэтами-футуристами. Вот тут — посмотрите сюда — фотография, на которой он стоит рядом с Маяковским. Оба в смокингах и в цилиндрах. Красавцы.

— А кто на этой фотографии? — Петр указал на снимок, где рядом с Фейхом стоял молодой человек с большими грустными глазами.

— Стыдно, Петр Алексеевич, — усмехнулся Грановский. — Это Хлебников.

— Не люблю Хлебникова.

— Каждому свое. Итак, в это время Фейх пишет много стихов, которые, в конце концов, вошли в его первый сборник. Постоянно выступает в «Бродячей собаке». Образ жизни ведет, как и полагается поэту того времени, разгульный. Известно, что он употреблял кокаин. Типичные стихи того времени — «О необходимости убивать собак», «Проснувшийся в Финском заливе», «Снегопад каждый день»…

Петр понимающе кивал.

— С футуризмом, впрочем, Фейх экспериментирует неохотно, отдавая ему все необходимые почести, но при этом не скатываясь в разнообразные извращения с языком, столь популярные у его коллег. Крученых, например, на дух не переносил. Впрочем, взаимно. Так прошел тринадцатый год, наступило лето четырнадцатого…

— Война.

— Да. Фейх был мобилизован. Первый сборник вышел уже без него, через два месяца после начала войны. Большая часть тиража сразу пропала, с этим была связана очень неприятная история. Юлиан Александрович увидел единственный экземпляр только в двадцать третьем. На войне в составе Первой армии он участвовал в Восточно-Прусской операции, при отступлении был ранен. Провел в лазарете несколько недель. Именно тогда, после этого ранения, были написаны первые после долгого перерыва стихи, такие, как «Кости», «Мой добрый друг», «Отступление». Здесь заметен окончательный уход от футуризма — Фейх начинает тяготеть к кровавому и шокирующему реализму. С октября Фейх снова в строю. Принимает участие в Лодзинской операции. Продолжает писать стихи. Сохранились его дневниковые записи тех времен — точнее, те, которые он хотел сохранить… В конце концов, в августе 1915-го он снова был тяжело ранен осколком в бедро. Выжил чудом. По состоянию здоровья его демобилизовали. Фейх вернулся в Петербург.

— А жена?

— Да, о жене. Вернувшись домой, он женился на девушке, с которой имел роман до войны. Этот брак, увы, не был счастливым и распался через год. Зато Фейх пишет огромное количество гениальных стихов. Пополняет свой золотой фонд. Я вообще заметил, что в период сложностей с личной жизнью появляется много хороших стихов. Его поэзия приобретает тонкую сюрреалистичную образность, как, например, «У меня есть глаза…». Это было очень тяжелое время для Юлиана Александровича, но крайне благодатное — для его стихов. Именно после расставания с женой Фейх начинает общаться с социалистами. Осенью 1916 года вступает в РСДРП. Тесно дружит с большевиками, активно ведет агитацию, пишет стихи для листовок. В начале декабря был арестован на 10 дней. А вскоре произошла Февральская революция, в которой Фейх принял самое непосредственное участие.

— Он участвовал в беспорядках?

— Да. В воспоминаниях, кстати, он подробно рассказывает об этом. Не поленитесь, почитайте. Итак, в семнадцатом году Фейх — убежденный революционер, большевик, записывается в ряды Красной гвардии. Продолжает писать стихи. К этому периоду относятся его мистические революционные тексты. А в октябре Фейх был уже в первых рядах петроградского восстания. Затем — Гражданская война. Об этом много написано в его воспоминаниях — был красноармейцем, участвовал в обороне Петрограда, воевал в Карелии и Финляндии. Получает ранение в ногу, от которого так никогда и не оправится. С 1922 года он командир отделения. Стихов с этих времен сохранилось мало, зато воспоминания были изданы отдельной книгой. После войны он редактирует воспоминания, женится на подруге детства Татьяне Сергеевне Лазаревой, живет тихой жизнью в Петрограде. Пишет стихи. Много стихов. Смерть Ленина воспринял как личную трагедию. Вступает в РАПП, но не пользуется особой популярностью. Начинает экспериментировать с прозой — от этого периода сохранились рассказы «Полынь» и «Красные звезды». Задумывает глобальный роман о Гражданской войне, но написал для него только пролог. Продолжает совершенствовать свою поэзию и по-прежнему дружит с Маяковским. Вот, посмотрите — это фотография 28 года. Они за одним столом.