Перфекционистка из Москвы - Мария Хайнц

Глава 5

Четверг, день, который изменил мою жизнь.

До встречи со Светой и её новой пассией в «Дантесе» остается час. Я решаю добраться до Мясницкой пешком: сначала по Садовому, потом свернуть на набережную и дальше пройти переулками. Заодно остыну, приду в себя.

«Не замечает очевидного, предпочитая скрываться от реальности в мечтах», – гудит у меня в голове. Глупость какая. Ненавистный листок! Пущу его сейчас по Москве-реке, и будто не было его. Я складываю из помятого листа бумаги кораблик. На соседней церкви поют колокола. «Предпочитает скрываться от реальности…» – голос не умолкает. Я замираю. Ни в чем не виноват этот листочек. Выкидывай его, не выкидывай – ничего не изменится.

Наверное, так люди решаются на самоубийство. Интересно, с этого моста уже кто-нибудь бросался в реку? В голове мелькают заголовки завтрашних газет: «Смерть из-за равнодушия. Молодая девушка упала в Москву-реку и утонула, потому что никто не обратил на нее внимания». Я даже не сомневаюсь, что никто не заметит. Тысячи людей проходит здесь, сотни машин проносятся, но всем не до тебя, у каждого есть свое важное дело. И пусть здесь человеку плохо, очень плохо, никто не обратит на тебя внимания.

– Девушка!

– Да, – отвечаю я неопрятно одетому молодому человеку со смуглой, давно не мытой кожей. Может быть ему не все равно?

– Дэвушка, у меня все деньги украли. Дайте на билет до дому.

Он хватает меня за сумку, я отмахиваюсь и в ужасе бегу к метро. Что это я выдумала? Не хватало еще в речку из-за перфекционизма бросаться. Да, и речка, надо сказать, совсем для этого неподходящая. Маленькая, грязная. Я понимаю – Волга. Это река с большой буквы! Недаром туда тянуло топиться столько литературных героев. Утонула в Волге – это звучит гордо! А в Москве-реке только пьяницы тонут. Нет, скорее бежать отсюда в «Дантес».

Внутри ресторана накурено и душно. Колонки у входа громыхают. Дорогу мне преграждает бармен в черных брюках, жилетке и белоснежной рубашке с широкими рукавами. Он испытывает новый способ заманить публику в ресторан. Бармен разъезжает по залу с тележкой, на которой в разноцветных тарелочках и многочисленных бутылках находятся ингредиенты для коктейлей. Посетители ресторана составляют их сами. Большинство полагаются на вкус бармена, деловито добавляя: «Побольше Бакарди», «Не надо мяты», «Двойной мартини».

– Что будете пить, милая девушка? – обращается ко мне бармен.

– Кровавую Мэри! – отвечаю я, не раздумывая, и прячусь за его широкими плечами от Светы, которая сидит в большой компании молодых людей и что-то громко рассказывает. Мне нужно обязательно зайти в туалет, чтобы привести себя в порядок. Как назло, столик Светы как раз на пути туда. – Пожалуйста, отвезите коктейль за тот столик, – говорю я официанту и показываю на Свету. – Я в туалет.

Чуть наклонившись, следую за ним. Официант понимающе скрывает меня за тележкой. До туалета остается пара метров, когда сзади меня кто-то толкает, и я оказываюсь на коленях.

– Александра! – кричит Света, вскакивает из-за стола и бежит ко мне. Я поднимаюсь, отряхиваюсь и пытаюсь натянуть на лицо подобие улыбки. – Это наша краса и гордость – Александра! Прошу любить и жаловать! – громко объявляет она и тянет меня за стол. – А это – Алексей!

Я поворачиваюсь и вижу молодого человека.

– Извините, я сегодня совершенно неловок. Всех толкаю! – он протягивает мне руку, чтобы поздороваться. Видимо, я сейчас похожа на старую деву или, того хуже, бесполое создание «гермафродит», если он приветствует меня таким образом. Дожили, молодой человек жмет мне руку! Я оглядываюсь по сторонам, чтобы оценить, что думают по этому поводу другие, но никто не обращает на нас внимания. Я возвращаюсь к руке Алексея. Она крепкая, сильная и мягкая. Мне хочется, чтобы он не отпускал мою руку и держал так вечность.

«А ты руки после метро вымыла?», – в голове вдруг появляется мамин голос.

«Господи, мама, уйди! Не до тебя сейчас!»

«Как же не сейчас! Если сейчас же не помыть, то глисты заведутся и у тебя, и у него! А потом и у ваших детей!»

«Какие дети, мама! Мы десять секунд знакомы!».

Какая мягкая и теплая рука… Широкая, добрая. Еще десять секунд… Только не выпускай! Прямо наваждение… Еще десять… Теперь я понимаю, почему мужчины друг друга так приветствуют. Мне ужасно нравится этакое крепкое рукопожатие. Конечно, немного странно ощущать мужское прикосновение без какого-либо эротического или интимного подтекста. Я смотрю на него, а он – на меня, и мне вдруг очень хочется, чтобы, если его, этого интимного подтекста, и не было, то он тут же возник.

– Приятно познакомиться, – говорит Алексей. – Извините, что я Вас толкнул.

– Ничего страшного, – отвечаю я, как завороженная. Толкайте еще, сколько Вам вздумается. Этого я, конечно, не сказала. Или сказала? Ничего не понимаю…

– Руку мою отпустите, пожалуйста, – он улыбается. – Какая Вы сильная!

Он трясёт рукой и дует на место, в которое я вцепилась.

– Простите, – я прячу руку в карман пальто. – Со мной еще никто так не здоровался. Крепко. По-мужски.

– Извините, – говорит он, смущаясь. – Я сейчас со встречи с коллегами иду. Не перестроился.

Мы оказываемся вместе за столом, я хватаюсь за «Кровавую Мэри», как за спасательный круг, делаю три больших глотка.

– Мне Света о Вас много рассказывала, – многозначительно замечает он.

У меня внутри всё сжимается. Света ему уже всё рассказала.

– Что же она обо мне рассказывала? – с трудом скрывая обиду, выдавливаю я.

– Полную характеристику! – Алексей загадочно улыбается.

– С собеседования?

– С какого собеседования?

– О приёме на работу.

– Нет, про него она ничего не говорила, но я с удовольствием послушаю, раз уж Вы упомянули.

Типун мне на язык!

– Нечего рассказывать!

– Думаю, есть о чем. Можете воспринимать меня, как вынужденного соседа по недолгому совместному путешествию. Такому можно всё поведать без утайки. Представьте, что мы в самолете, – продолжает Алексей голосом гипнотизера. – Вы сидите у окна. Подхожу я, молодой, красивый, складываю пожитки наверх, – он встает и демонстративно треплет куртку, висящую на спинке стула. – Теперь я сажусь рядом и пытаюсь познакомиться, влезть в доверие, чтобы провести время в приятном диалоге с интересной девушкой, а не со стаканом виски.

Я пребываю в некоторой прострации. От его голоса у меня внутри всё тает. Он удивительно располагает к себе: то ли вкрадчивой манерой говорить, то ли этой прямотой, то ли тем теплом от руки, которое я всё еще ощущаю на своей ладони.

– Я была сегодня на собеседовании, – говорю я, – проходила психологический тест, и компьютер выдал такие результаты, от которых я до сих пор опомниться не могу.

– Да что Вы! – участливо отвечает Алексей. – Покажите! И давайте перейдем на ты.

– Давайте. А что Вам показать? – удивляюсь я.

– Покажите, – он на секунду останавливается и тут же поправляется. – Покажи, что компьютер выдал.

– Вы думаете… Ты думаешь, я эту ерунду с собой таскаю?

– Конечно. Женщины обычно такие вещи не выбрасывают.

– Говорите как психолог.

– Будем считать, что я он и есть, – Алексей опять загадочно улыбается.

– Не люблю психологов… Особенно их тесты.

– Так что с тестом? – переспрашивает Алексей. – Покажешь?

– Только если ты угадаешь, что меня волнует в данный момент больше всего, – говорю я и прищуриваюсь.

«Какого чёрта ты с ним кокетничаешь? Иди, руки мой! И ему скажи, чтобы вымыл!» – слышу мамин голос, от которого я чуть не подпрыгиваю.

– Так что меня волнует больше всего сейчас? – спрашиваю я Алексея.

– Я предположу, – говорит он, затягивая паузу, как заправский шоумен, – что оторвавшаяся пуговица на твоей блузке.

Я опускаю взгляд, надеясь, что Алексей шутит.

– Господи, какой ужас! – я хватаюсь за обнажившееся место на груди, вскакиваю и хочу бежать, но Алексей преграждает мне путь. Я упираюсь лбом в его мускулистый торс и тут же отступаю, смутившись внезапно возникшей близости.

– Не волнуйся, – произносит он мягко. – Ты прекрасно выглядишь и с оторванной пуговицей. Дерзко. Сексуально! Круги от туши еще под глазами. Просто идеально!

– Ты издеваешься? Я поеду домой, – я снова встаю, и мое лицо опять оказывается у его груди. Я чувствую легкий запах его парфюма. Я вдыхала однажды такой аромат в магазине и не могла остановиться. Два часа стояла, нюхала, пока меня оттуда не попросили, и теперь не могу оторваться…

– Из-за такой мелочи – какой-то пуговички ты готова пожертвовать вечером в приятной компании? Для тебя главное, чтобы одежда была в порядке?

«Стремится к порядку…» – как колокольный звон гремят слова из теста. Откуда он это знает? Я медленно опускаюсь на стул.

– Хорошо, я останусь, – шепчу я, продолжая держать руку на груди.