Квебрахо. Альманах - Живое авторское слово

После зрелищной беседы Владислав попросил Соню разрешить проводить её, а заодно оставить номера телефонов, по которым можно позвонить. Они шли по украшенному яркими, но скромными и робкими огоньками центру города. Была поздняя осень, на чёрно-сером фоне силуэты людей терялись, а при разглядывании казались очень таинственными. Владислав держал за руку даму своего сердца, такую загадочную и когда-то недоступную, и вот она уже с ним, пусть даже на какое-то мгновенье. Он вглядывался в её печальный, несколько отрешённый взгляд и легкую улыбку, которая иногда возникала. Сам он открыто улыбался и не менее открыто предлагал всё лучшее, что было на тот момент.

– Вы не хотели бы прогуляться на Дворцовую? – искренне спрашивал Владислав.

Соня отвечала, что сейчас не может, и на следующий день ей предстоят утренние съёмки.

– А как насчёт встречи завтра? После съёмок? – спросил он с наивным простодушием.

– Спасибо, и завтра я не могу, – ответила Соня, задумавшись, – Я Вам оставила телефоны, звоните, когда удобно.

Они остановились недалеко от набережной. Небольшой островок этой набережной был освещён блёклым минорным светом фонаря. Владислав и Соня смотрели друг на друга грустными глазами. Он с любопытством и желанием разгадать какую-то вечную загадку вглядывался в её черты, готовый к тому, что так ничего и не узнает, отпустив её в другой мир. Он был готов грустить по ней. Она смотрела на него явно снисходительно, но было видно, что она тосковала о чём-то или, скорее, о ком-то.

– Соня, я хочу посвятить целую книгу, а может, видеофильм Вашим образам в кино, – открылся ей Владислав, – То, что происходило с Вами, стало как будто бы моим. Я мечтал, что всё это будет нашим, что у нас будут общие переживания и творчество на двоих… Но, похоже, Вы с кем-то расстались? И сейчас не готовы знакомиться ближе?

– Владислав, я не хотела Вас огорчать, – сдерживая эмоции, ответила Соня, – Я люблю только одного человека. Это режиссёр, с которым мы раньше работали. Он погиб в автокатастрофе в прошлом году.

– Очень жаль… – сказал Владислав тихо и минуту помолчав, – Да, я понимаю, как это тяжело. Но… можно, я Вам напишу? А Вы можете мне рассказать немного о нём в письме?

Владислав проводил Соню до метро. Они шли, иногда обмениваясь фразами. Владислав стал немногословен. Бледный искусственный свет фонарей падал на их фигуры, как бы давая им друг друга снова разглядеть, и провожал каждого из них остаться с собой наедине. Владислав грустил вместе со своей возлюбленной. Ему теперь предстоит грустить вместе с ней, оставшись одному, о том, кого он совсем не знает. Её переживания станут его переживаниями.

Когда они прощались, он, нежно дотронувшись до её плеча, предложил ей звонить, чтобы не было так плохо. На руки им падал затухающий уличный свет и первые капли дождя. Слёзы с неба всё говорили за них.

Владислав целый вечер грустил о Соне и, как ожидал, грустил вместе с ней. Он ясно представлял, что она переживала. Одновременно он грустил о ней самой, что она ещё более недоступна, чем казалась, а эта ужасная трагедия навсегда поставила стену между ней и тем, кто бы отдал ей сердце. Владислав мысленно рисовал историю любви Сони и режиссёра, о котором он ничего не знал (конечно, узнал немного позже). Он представлял её восторженно-счастливой, часто улыбающейся магической улыбкой, звонко смеющейся в беседах, какой она была в кино. Неизвестно, отвечал ли её любимый ей взаимностью, но Соня успела по дороге сказать пару слов о том, как она счастлива была, встречая его и работая с ним. Владислав, посмотрев в окно, представил, что перед ним вместо вида двора, словно видеозапись, предстаёт счастливая картина встреч Сони и её возлюбленного. Но мысленно смотреть на эту картину было грустно, она была как фото, оставшееся на память из прошлого. Владислав на минуту подумал о том, что мир изначально был создан несправедливо, разбросав всех людей в разные стороны и отделив от тех, кто им нужен. Но потом он вернулся к главным помыслам – у них с Соней всё равно одна грусть на двоих, он может любить её запомнившийся и воображаемый образ, а кроме того, встретить её в реальности ему ничего не мешает. Он сможет её ещё увидеть наяву, возможно, запомнить по-новому. Хотелось бы подобрать много жизнеутверждающих слов, которые надо сказать ей при следующей встрече. Владислав, сидя в кресле и держа на весу небольшой блокнот, сразу записал в нескольких строках нужные придуманные фразы, на странице, близкой к другой, с записями новых заголовков для статей. Всё это было тем, что должно быть хорошо придумано и храниться до своего времени. Он медленно листал блокнот, иногда засыпая, всё время погружаясь в воображаемые воспоминания.

Соня тем временем погружалась почти всё в те же воспоминания, но она помнила их наяву. Желанные встречи с любимым для неё были самыми радостными моментами. Она ему просто очень нравилась, он всё время был занят своей работой и, к сожалению, признался Соне во взаимной любви накануне своего последнего дня. Соня, сидя возле небольшого письменного столика, смотрела на две фотографии, которые всегда возила с собой – на одной она со своим возлюбленным после съёмок, на Дворцовой площади, на другой – у него в гостях. Она немного поплакала, но потом её как будто гипнозом успокоили воспоминания, в которые она окунулась, как в сон.

Она печально смотрела в одну сторону, в направлении окна, из которого, подобно чёрной дыре, виднелся кусок тёмного неба. Соня мысленно ощущала в своей ладони руку своего возлюбленного и понимала, что никогда таких ощущений уже не будет, а прикосновения и ладони других людей будут чужими. Только те, прежние ощущения будут всегда с ней. Словно на чёрном экране, на виднеющемся из окна отрезке неба, Соня пыталась представлять картины незабываемых свиданий. Она представляла их уверенно ярко, как будто видела сон. В этот сон хотелось погружаться всё больше и больше. Но нужно было просыпаться, а за пределами сна оставалось мысленно делиться своими воспоминаниями. Пусть они перерастут в какую-то историю на сцене, станут источником вдохновения и перевоплотятся в других людей, а затем вдохновят кого-то на то, чтоб у него была настоящая любовь, возможно, со счастливой развязкой. Сейчас Соня долго смотрела в открытую часть окна, печально вглядываясь в отрезок неба и как будто попросив у него повернуть время обратно и даже предотвратить страшную трагедию. Она сидела почти неподвижно, как при медитации. К счастью, никого вокруг не было, и она могла полностью принадлежать своей несостоявшейся любви.

Соня с утра, когда предстояли съёмки и различные встречи с публикой, устремлялась туда, где её ждут, с грустной улыбкой. Часто улыбка превращалась из грустной в весёлую и жизнерадостную, так хотелось играть более весёлых и счастливых людей, а заодно хотелось, чтобы счастливы были люди, смотревшие на неё. Как хотелось бы, чтобы у них была счастливая любовь, как на экране.

Грустная, но весьма открытая улыбка нарисовалась на лице у Сони, когда она собиралась на встречу с Владиславом. Теперь её пригласили на творческую встречу в Книжном клубе на Австрийской площади. Ей было жалко Владислава – он вызывал у неё сочувствие, но не вызывал никакой ответной влюблённости. На встрече в уютном клубе-кафе, где несколько любопытных людей собрались за столом, он задал ей несколько вопросов о последних работах в сериалах, о любимых ролях, заворожённо глядя на неё. Она ему особенно открыто улыбалась, сказав в конце: «Спасибо за Вашу книгу, я её каждый день читаю», хотя на самом деле читала один раз и поставила на полку на видное место.

Гости вечера стали расходиться. Владислав неожиданно оказался сразу рядом с двумя обаятельными девушками. С одной стороны от него стояла Соня, с другой – девушка, которая пришла смотреть и слушать его, Светлана. Владислав предложил Соне опять разрешить проводить её, она на этот раз отказалась. Зато Светлана с ним кокетливо поздоровалась, затем спросила:

– Владислав, у меня есть пара вопросов к Вам. Вы получили моё письмо?

– Письмо со стихами?

– Да, со стихами, – ответила Светлана.

Он узнал её по фотографии в Интернете. Она действительно присылала стихи, посвящённые ему. Светлана была в него влюблена благодаря приятному голосу и романтичным беседам на радио. Потом видела его фото в Интернете, его внешность она тоже нашла приятной и поняла, что не ошиблась. Она давно мечтала пойти на творческую встречу с ним, а там познакомиться. До этого она писала много стихов, посвящённых Владиславу, в основном восторженных. Было только два-три грустных стихотворения, основной мотив которых был – неразделённая любовь, но Светлана верила, что неразделённость – временное явление, потому что есть шанс на знакомство и самый лучший его исход. Зачем думать о плохом, когда ещё даже не познакомились… В свободное время она всегда представляла его, иногда рядом с собой, иногда самого по себе, она пыталась представить, какой он в жизни, за рамками творческого образа. Даже у себя на работе, в художественной галерее, Светлана пыталась представить, что Владислав приедет к ним на выставку. Она представляла, что в жизни он такой же романтичный, как его образ в эфире. В своих мечтах она думала, что сможет сделать собрание картин к выставке, которое понравится ему, когда они уже познакомятся и смогут поговорить на эту тему. Смотря в окно или прогуливаясь по улицам, она любила окидывать взглядом всё происходящее, очертания разных предметов, цвета небесного фона, но представляла себе Владислава. В воображении она шла навстречу к нему, он на неё загадочно смотрел или ждал её на набережной, а может, в других необыкновенных местах. Эти мечты радовали и окрыляли Светлану, для неё они были сами по себе лучшей частью жизни, но всё-таки очень хотелось познакомиться на самом деле. Это было бы следующей ступенью счастливой любви, первой ступенью для неё уже была любовь сама по себе.