Квебрахо. Альманах - Живое авторское слово

Мания величия, звёздная пыль и чёрные дыры вселенной

Киноновеллы (синопсисы)

Часть I

Я ИЗ ДЕЛА УШЕЛ

Я из дела ушел, из такого хорошего дела!

Ничего не унес – отвалился в чем мать родила, —

Не затем, что приспичило мне, – просто время

приспело,

Из-за синей горы понагнало другие дела.

Мы многое из книжек узнаем.

А истины передают изустно:

«Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах – не густо».

Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю

Получили лишь те, кому я б ее отдал и так.

Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,

Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.

Пророков нет – не сыщешь днем с огнем, —

Ушли и Магомет, и Заратустра.

Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах – не густо.

А внизу говорят – от добра ли, от зла ли, не знаю:

«Хорошо, что ушел, – без него стало дело верней!»

Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,

Тороплюсь – потому что за домом седлают коней.

Открылся лик – я встал к Нему лицом,

И Он поведал светло и грустно:

«Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах – не густо».

Я влетаю в седло, я врастаю в коня – тело в тело, —

Конь падет подо мной – я уже закусил удила!

Я из дела ушел, из такого хорошего дела:

Из-за синей горы понагнало другие дела.

Скачу – хрустят колосья под конем,

Но ясно различаю из-за хруста:

«Пророков нет в отечестве своем, —

Но и в других отечествах – не густо».

В. Высоцкий

В выше приведенных новеллах, по которым хотел бы снять кино, выступает от первого лица, часто под именем «Герой», не потому, что уж так сильно нескромен, а скорее потому, что понимает – если сценарий дойдет до режиссера, то тот все равно вставит какое – то свое имя личное, как бы ни назвал его сценарист.

Как правило, родившегося мальчика, все равно называют в «честь деда» – своя рука владыка!

Внешне: несколько выше среднего роста, нормального сложения, любопытные глаза (женщины—дурнушки называют такие глаза «бесстыжими», а хорошенькие – нахальными).

Лицо обычное, часто задумывается (не всегда в подходящем месте), из-за чего проезжает свою остановку.

Редко мысли злые, чаще снисходительные: «люди как люди – был бы лучше организован квартирный вопрос – было бы больше добрых».

Жалеет калек, особенно было жалко беременную женщину, просившую подаяния, и поразили две скрипачки, играющие в метро Бетховена!

Убежден, что многие фильмы, вышедшие 8—12 лет назад надиктованы им на диктофон голливудским киношникам на Измайловском вернисаже, который уже тогда валом посещали иностранцы и где он, Герой, подрабатывал ювелиркой (одна родственница его пациента была до глубины души поражена и возмущена тем, что доктор, который приезжал по «скорой» к ее матери подрабатывает в Измайлово. Знала бы она, что он еще и надиктовывает киносценарии!)

С месяц назад спрашивал в DVD-лавке: «Есть ли „Красота по-американски“, хочу показать своему ребенку».

«Ребенку не надо, ребенку нельзя!» – заявляет ему средних лет интеллигент.

«Нет? Но фильм подвигает к размышлению, его надо смотреть, а не пересказывать» – отвечает Герой.

«А вы пересказывали и он, ваш ребенок, что-то понял? Хотя…, а сколько вашему ребенку лет?».

Герой: «Двадцать… двадцать восемь (опять соврамши)».

«А что, это тоже ребенок – философски комментирует интеллигент, – такому ребенку не нельзя, а нужно смотреть такой фильм».

Самое занятное, что Герой отчетливо помнит, как надиктовывал этот фильм кому-то по телефону в период душевного кризиса, лет пять назад, считая, что все кончено! И это обстоятельство умилило Героя в беседе с интеллигентом.

Когда внезапно возникает

Еще не ясный голос труб,

Слова как ястребы ночные

Срываются с горячих губ!

Мелодия как дождь

Случай звенит и стонет

Меж людьми…

Надежды маленький оркестрик…

Б. Окуджава

Чтобы лучше понять ниже написанное, наверное, нужно знать, что Герой к таким фильмам, как «Однажды в Америке» и «Крестный отец» относится отрицательно, так как называет их прекрасной работой кинематографистов, но вектор этой прекрасной романтики направлен на деструкцию, считает Герой. И, напротив, присваивая себе сюжетную линию фильма «Криминальное чтиво» с гордостью заявляет, что лично лечил, в смысле кодировал от пьянства, одного молодца, который намекнул, что для него фильм стал культовым, в том смысле, что после него парень порвал с группировкой и стал нормально работать!

Надо сказать, что в судьбе Героя есть одна тайна, которую до поры до времени он не хочет раскрывать, так как она затрагивает судьбы других близких ему людей, а корреспонденты-папарацци сейчас звери: «ни маму, ни папу не пожалеют». Вон как разобрались с Киркоровым и с Пугачевой!

Ну и надо не забыть, что Герой – патриот, в хорошем смысле этого слова. Прекрасно помнит полет Юрия Гагарина и то счастье, которое распирало мальчишескую грудь Героя, и как перехватывало у него дух, когда в кадрах кинохроники (как он узнал потом, правда, постановочных) водружали наше знамя над Рейхстагом.

Хотя, надо отдать должное, он был не менее потрясен фашистской фотохроникой и знаменитым фильмом о патетике фашистских символов и знаков, которые, как он считает, уговорил употребить посредников киношной индустрии в фильме «Гладиатор», о котором тоже может много чего рассказать.

Ну что еще сказать, наверное, надо не забыть о детях. Мальчишками они с братом плавали на двух лодках, рыбача на подмосковном озере с отчимом.

Так, брат там чуть не утонул, уплывая за поворот, и став не досягаем для отца. И еще запомнилась игра в футбол с пацанами из Подмосковья, которых они с приятелем – туристом организовали сходить в поход, и жесткий конфликт между мальчиками, который с трудом ему, Герою, удалось погасить. Была и кубышка, закопанная на одном из островов, где была топографическая вышка, с которой правда никто не падал и не разбивался, помните «наш» фильм «Возвращение».

Естественно, по умолчанию, наш Герой – врун. Но таков его профиль работы, он психотерапевт. Корыстью в его лукавстве (назовем это так) является отказ людей от отчаянья, от тяжелой алкоголизации.

В «психотерапевтическую песнь» (так это называется по-научному) входит убеждение каждого, что он родился неординарным, да вот только ему не повезло в том смысле, что ему вовремя об этом не сказали, не убедили его в том, что он не винтик, не «серая мышь», а уникальная часть этого мира, без которого он, этот мир, стал бы лучше – хуже – не известно, но точно этот мир был бы другим.

Вообще-то, Герой убежден, что этот мир нуждается в заботе. По сути Герой не отказывается от религиозных догматов, мол «Господь обо всем позаботится», но с начала времен массовых злодеяний над мирными, невиновными людьми в новой истории, в период жизни самого Героя, когда…, ну, наверное, не стоит перечислять их, мы все их знаем и не должны забывать («пепел Клааса стучит в моем сердце!»).

Так вот, Герой не дискутирует о религиозных догматах, но с грустью констатирует, что людям нужно быть начеку, чтобы злодеяний было меньше, так как Господь Бог, видимо, очень занят строительством огромной Вселенной и не может за всем усмотреть!

Герою жаль Обломова, но про себя он отмечает, что «нельзя же быть, голубчик, таким ленивым, по поводу радостей в своей судьбе надо хлопотать, а не то эти радости пройдут мимо, и захочется их догнать алкоголем или, тем паче, наркотиками».

Наш Герой азартен, но никогда в этом не признается, так как считает азарт обоюдно острым мечем: в жизни надо быть спорщиком, но нельзя терять при этом голову, (опять же до 10% населения «подсели» на игры в примитивных игровых автоматах и тащат, так нужные своим семьям, заработанные деньги не домой, а «чужому дяде» в игровой клуб). Кстати, это часть профессии выбранной нашим Героем – пристрастие к азартным играм – это навязчивое психопатическое состояние из разряда навязчивых состояний к психоактивным веществам (особенно к алкоголю!).

Герой терпеть не может фильмы «Особенности национальной охоты» и «Особенности национальной рыбалки», где герои ящиками пьют водку, смеются как идиоты, падают, как клоуны, и, в результате, четверть россиян становятся (некоторые на время, а некоторые навсегда) – идиотами. А смертность в России уже много лет превышает рождаемость раза в два. С такими темпами лет через десять – пятнадцать половина, а может и больше, россиян заменятся другой (не обязательно чуждой, но другой) культурой, и то, что не доделали большевики, доделают капиталисты в нашей многострадальной стране, считает он.