Люди молчаливого подвига - Александр Василевский

Благодаря огромной собранности, удивительной работоспособности и редкой памяти Берзин ежедневно с феноменальной скоростью прочитывал многочисленные донесения и сводки и держал в голове весь этот сложный и изменчивый — и такой важный — калейдоскоп. Он умел сохранять невозмутимое хладнокровие и внешне абсолютное спокойствие и при неудачах, когда они случались.

Когда от перенапряжения в работе совсем становилось невмоготу, когда в безбрежном эфире внезапно умолкал далекий голос или случалась другая беда, Старик выходил из кабинета со словами: «Пойду-ка я тряхну стариной!» Спускался в подвал, где работал в своей мастерской слесарь Славин, и, отводя душу, мастерил там что-нибудь у станка, постепенно успокаиваясь…

Неверно, что Берзин был простым человеком, каким часто с восхищением описывают его бывшие подчиненные. Да, он был прост в обращении, чужд всякого высокомерия и зазнайства, не любил приказного тона, поддерживал со всеми сотрудниками товарищеские, дружеские отношения, даже когда выпадала возможность, выезжал с работниками управления по выходным за город, играл с ними в городки и волейбол, веселился и шутил. Все это верно. Но как военный руководитель, занимавший важный и ответственный пост, как организатор многотрудного дела большого масштаба и большой государственной важности, он был отнюдь не прост. Это был человек огромных, многогранных способностей, блестящего ума, словом, недюжинный человек. И недаром многочисленные аттестационные комиссии Наркомата обороны, всесторонне проверив работу начальника управления, неизменно делали один и тот же вывод: «Вполне соответствует занимаемой должности». Звучит вроде суховато, но вспомните, о какой должности идет речь и легко ли подобрать человека, который бы ей «вполне соответствовал». А Берзин соответствовал…

Ян Карлович Берзин постоянно чувствовал, какое огромное внимание уделяет партия его управлению, и умел направить все действия и помыслы руководимого им коллектива на выполнение партийных указаний.

Старик любил свое дело, был беззаветно предан этому делу и отдавал ему всего себя целиком, отчетливо сознавая всю его важность. И еще — он очень любил людей, верил в них, знал, на кого какой груз возложить, и постоянно руководил повышением политических, военных и специальных знаний всего коллектива в целом и каждого сотрудника в отдельности. Все это обеспечивало успех ему и его управлению. Старик был убежден, что каждый год приближает мир к большой войне, и он многое сделал, чтобы его служба оказалась на высоте и в этом главном испытании…

В апреле 1935 года корпусной комиссар Ян Карлович Берзин неожиданно получил новое назначение — нарком обороны подписал приказ о назначении его на должность заместителя командующего ОКДВА — славной Особой Краснознаменной дальневосточной армии. Назначение было, безусловно, почетное. Старик давно мечтал познакомиться поближе с Востоком. Мысль о Востоке все чаще стала возникать у него еще с того времени, когда послал туда Рихарда Зорге, когда читал первые радиограммы Рамзая… А теперь над дальневосточным пограничьем все явственнее сгущались грозовые тучи… Но как он оставит управление — дело, к которому он прирос всем сердцем за пятнадцать лет!

Нарком обороны К. Е. Ворошилов дал такую оценку Берзину:

«Преданный большевик-боец, на редкость скромный, глубоко уважаемый и любимый всеми, кто с ним соприкасался по работе. Товарищ Берзин все свое время, все свои силы и весь свой богатый революционный опыт отдавал труднейшему и ответственнейшему делу, ему порученному…»

Приказ есть приказ — надо ехать.

Четырнадцатилетний сын Старика, Андрей, голубоглазый, темноволосый, такой похожий на отца, умолял взять его с собой: тайга, уссурийские тигры, женьшень, все, как у Арсеньева в «Дерсу Узала»!

— Нет, Андрюша! — отвечал отец, ероша седой бобрик. — Тебе учиться надо. Да и еду я не на тихоокеанский курорт…

Жена смотрела на мужа с немым укором. В течение многих лет все время и всего себя отдавал муж работе, первым приходил на службу, последним — часто глубокой ночью — уходил. И вот — разлука.

— Сядем перед дорогой! — тихо сказала жена.

Старик сел у окна, остановил взгляд на настенной карте обоих полушарий. На Европейском континенте зловеще темнело коричневое пятно фашистской Германии. Надолго ли удастся оттянуть войну? Он не мог знать, что судьба отмерила ему, еще не старому, сорокапятилетнему генералу, всего года два-три, что доброволец Андрей Берзин, двадцати лет, добьется зачисления в армию и погибнет смертью героя в этой войне.

Берзин встал, торопливо застегнул ворсистую темно-серую шинель с тремя «ромбами» в красных петлицах.

У подъезда внизу ждала генштабовская «эмка».

Стоя у окна вагона в поезде Москва — Владивосток, он молча смотрел на проплывавшие мимо городские окраины.

Неужели пора уже подводить итоги работы в управлении?

Что ж, он мог с полным основанием, положа руку на сердце, сказать себе, что выполнил свой долг сполна, сделал и то, что порой казалось невозможным. Он оправдал доверие партии и командования, доверивших ему и его людям неслыханно сложную и жизненно важную для государства, для судеб социализма задачу. Их работа была одним из главных звеньев в обеспечении безопасности Родины. Была создана крепкая, основанная на ленинских принципах служба, которая с самого начала явилась службой нового типа, зорким и надежным часовым первой в мире социалистической державы. И теперь у нее крепкие традиции.

За окном — Хабаровск.

На границе тучи ходят хмуро.Край суровый тишиной объят…

Долго не оставляли его думы о своем главном деле, о бойцах невидимого фронта, хотя он исправно, со всегдашним своим тщанием и блеском работал на новом посту. Много читал, детально знакомился с новым для него краем.

В Хабаровске Ян Берзин близко сошелся с прославленным героем гражданской войны и видным военачальником Красной Армии Блюхером. Восхищался, какой успел пройти путь Василий Константинович. Старый большевик, подпольщик, председатель ревкома Челябинска. Четыре ордена Красного Знамени за гражданскую войну. Боевых ран не сосчитать. Жизнь — песня!

Старик крепко полюбил Блюхера, человека редкой, красивой души, бесстрашия и большого полководческого таланта. А Блюхер в Берзине ценил партийный опыт, масштабность военного мышления, исключительную эрудицию во всех вопросах, касающихся иностранных вооруженных сил, в особенности армий вероятных противников СССР. Они часто встречались на даче Блюхера, вели нескончаемые разговоры, так или иначе касавшиеся надвигавшейся войны…

Прошел год, и опять резкая перемена в жизни Берзина. Осенью 1936 года прибывающих в Испанию советских добровольцев встречал главный военный советник республиканской армии. Это был Ян Карлович Берзин. Только здесь у него была другая фамилия — Гришин. А вместо гимнастерки с тремя «ромбами» — хорошо сшитый штатский костюм…

6. «Над всей Испанией безоблачное небо…»

Этим словам суждено было войти в историю. Невинная метеосводка, переданная 18 июля 1936 года на испанском языке диктором радиостанции города Сеута, расположенного напротив Гибралтара, на территории Испанского Марокко, была кодированным сигналом к фашистскому мятежу в Испании. Против республики, против законного правительства Народного фронта восстали войска, поднятые испанской реакцией во главе с генералом Франко.

Требовалось принятие срочных и активных мер для защиты Испанской республики. Народ, руководимый коммунистической партией, добивался оружия для подавления фашистского мятежа, а левореспубликанское буржуазное правительство проявляло нерешительность, пыталось добиться соглашения с мятежниками, захватывавшими тем временем один город за другим. Но капитулянтская политика правительства была сорвана народными массами. По всей Испании рабочие, крестьяне, ремесленники, интеллигенция поднялись на защиту республики. Коммунистическая партия, ставшая решающей силой в этой борьбе, настойчиво добивалась единства действий всех антифашистов.

Мятеж вскоре в основном был подавлен. В начале августа республиканцы держали в своих руках Мадрид, Валенсию, Каталонию, Астурию, Мурсию, Страну Басков и ряд других районов. И тогда на помощь терпевшим поражение мятежникам пришли Гитлер и Муссолини. Они направили в Испанию свои войска, оказывали Франко большую помощь военной техникой… Правящие круги Англии, Франции и США, объявив о «невмешательстве» в дела Испании, фактически помогли интервентам творить свое черное дело.

В то грозное для Испании время во всем мире развернулось движение солидарности с республиканцами. В октябре — ноябре 1936 года были сформированы первые интернациональные бригады — символ антифашистской солидарности трудящихся многих стран. СССР решительно выступил в поддержку республиканцев. В боях с мятежниками приняли участие советские добровольцы, свободолюбивому испанскому народу была оказана помощь оружием.