Тайна подземного королевства - Кэтрин Фишер

— Иди. — Отец Максел резко обернулся. — Им кажется, что тебе нужно чем-то заполнить твои дни, и это им поможет. Помни о нашем договоре, Робби. О проблемах говоришь только со мной, а с ними — ведешь себя как обычно. Неколебимый. Надежный, как скала. Сейчас твоя мать почти всё время играет роль. Эта женщина заслуживает «Оскара». — Он торопливо курил, гравий на дорожке хрустел под его тяжелыми шагами. У него за спиной на фоне ночного неба темнели силуэты деревьев. У ворот он обернулся. — Да, кстати. Что случилось?

Роберт поморщился.

— Помимо очевидного?

— Конечно.

— Ничего.

— Что-то ты малость… рассредоточен.

— Чего-чего?

Максел фыркнул.

— Выбит из колеи.

Роберт встревоженно улыбнулся. Ну и глаз у этого великана! Он как будто бы чувствовал, о чем ты думаешь, улавливал незримые настроения. Роберт еле удержался, чтобы не выпалить напрямую всё как есть — о девушке на лошади, о том, что это была Хлоя верхом на Калли, на лошади, которая сейчас была мертва, потому что сразу после трагедии ее усыпили. На миг ему отчаянно захотелось услышать слова ободрения, узнать, что всё это ему привиделось, что такого на самом деле не бывает. Но Максел этого не сказал бы. Максел продолжил бы курить, раздумывать, а потом изрек бы нечто глубокомысленное, после чего Роберт на всю ночь лишился бы сна, размышляя над его словами. Поэтому он просто открыл калитку и со смехом произнес:

— Кажется, я вступил в одно из новомодных тайных обществ.

Максел застонал.

— Они называют себя «Люди Котла». Ждут властелина, который снизойдет к ним и поведет по верному пути.

— Он уже однажды снизошел. Разве им никто не рассказывал? — Максел отшвырнул окурок и похлопал Роберта по плечу. — Не связывайся с этой братией. Хоть они и стремятся к добру, но совершенно сбились с пути. Язычники.

Он вышел из калитки, сделал несколько шагов и обернулся.

— А он еще не пришел?

— Кто?

— Этот гуру.

Роберт пожал плечами:

— Пришел. Его зовут Вязель.

Отец Максел бросил на него недоверчивый взгляд.

— Вязель. Зеленый-презеленый.

— Что?

— Это название растения. Всё лучше, чем Репей. — Он фыркнул. — Или Болиголов.

Он помахал на прощание и побрел прочь по деревенской улице. Глядя вслед его массивной фигуре, Роберт вспомнил широко распахнутые, изумленные глаза рыжеволосой девушки. Что бы ни значил этот «Даркхендж», Вязель явно произнес слово, которого они ждали. Они столпились вокруг незнакомца, заговорили, стали расспрашивать, требовать объяснений, но он ничего больше не сказал, только грустно улыбался да пошатывался от изнеможения, будто странник в конце долгого пути. И то и дело, даже когда эти люди повели его к своим живописным палаткам и фургончикам, он оглядывался и украдкой посматривал на Роберта. Сквозь их круг. Как будто у них было что-то общее.

Опустив глаза, Роберт поглядел на свою ладонь, сжал кулак, снова ощутил, как его руку стискивают мокрые, скользкие пальцы незнакомца. В темноте он наконец набрался смелости задуматься над этим.

Этот человек менял свой облик. Ласточка, заяц, рыба. И женщина, которая гналась за ним, тоже.

Ветер зашевелил деревья, стряхнул с них капли дождя. Роберт обернулся, увидел свет в окнах комнаты матери. Дом, стоявший у подножия мелового холма, был большим и темным, он надежно таил в себе печали, прятал их в обширном саду, а небо позади него меняло оттенок от светло-лимонного до кобальтово-синего, будто акварель, не знающая границ.

Свет в спальне погас.

Роберт поспешил обратно. На пути ему попались старые качели Хлои.

Ветер раскачивал их, тихо-тихо, взад-вперед, взад-вперед.

S. САЙЛЛЕ — ИВА

В этом окне есть трещина. Из него тянет сквозняком, очень слабым, откуда-то снаружи. Может, если мне удастся выбить стекло, я смогу послать весточку о себе.

Птица в клетке. Как я. Ненавижу! Ничего не буду есть.

Мне виден только лес. Замок стоит посреди него. Он называет его «каэр».

Наверное, мама, и папа, и Максел очень скучают без меня.

Наверно, Роберту тоже плохо.

Гнев растет из бездонных глубин.

Из неведомых подземелий.

Вокруг Эйвбери всегда где-нибудь да велись раскопки. Каждое лето приезжали люди, в основном студенты из университетов, изучающие неолит или бронзовый век, рыли траншеи поперек Бекхэмптон-авеню, разглядывали аэрофотоснимки, выискивая всяческие аномалии.

В этом неземном пейзаже самым причудливым местом был курган Силбери. Роберт еще мог понять, для чего люди строили прямые аллеи и даже круги из камней; он мог себе представить процессии, идущие в танце, даже кровавые жертвоприношения. Но зачем строить искусственный холм, когда вокруг полным-полно настоящих? Громадный конический курган, заросший косматой травой, грозно возвышался над пологими меловыми холмами. Он видел его даже отсюда, с Риджуэя; острая вершина подымалась над краем Уэйдена, пронзая небеса. Может, это надгробное сооружение, но внутри не нашли никаких захоронений. Может, его построили, чтобы наблюдать за звездами. Он не сомневался, что люди Котла скажут: это утроба богини земли. Он сел на велосипед и покатил дальше по ухабистой дороге. Рюкзак за спиной подпрыгивал на каждой рытвине. В прошлом скрываются вещи, о которых люди никогда ничего не узнают. Найдут кусок оленьего рога — и гадают, откуда он взялся. Легенды, объясняющие это, давно забыты. Например, что заставило Калли в тот день взвиться на дыбы? Какая сила выбила Хлою из седла? Выбравшись на шоссе А4, он остановился, выжидая просвета в потоке машин. У них, у этих людей каменного века, наверняка были свои художники. Украшали кувшины, делали статуэтки. Может, один из величайших художников того времени и построил Силбери. Может, соорудил его без всякой цели, просто так. Разве искусству нужна цель?

Он переехал через шоссе. За ним Риджуэйская дорога шла на спуск, проходила мимо вереницы погребальных холмов и пересекала реку Кеннет по маленькому шаткому мостику. Миновав его, Роберт очутился в дальнем переулке Вест-Овертона. Выехав на асфальтовую дорогу, он поехал быстрее.

Раскопки он нашел минут через десять. Здесь, в долине, пейзаж ничуть не напоминал широкие, открытые пространства холмистой равнины; живые изгороди, дома, церковные шпили жались друг к другу, современные бунгало и коттеджи с тарелками спутниковых антенн повернулись спиной к доисторическим, продуваемым всеми ветрами зеленым взгорьям.