Стая - Владимир Сухарев

Рассматривая Рыжего, Кривцов стал вспоминать, сколько лет прошло с момента их последней встречи. Выходило, что двенадцать, а может и тринадцать. Надо сказать, что Рыжий изменился не очень сильно. Он и тогда, в лагере усиленного режима, производил впечатление законченного алкаша. На зоне Рыжий в блатные не стремился, а жил простым мужиком. Видно, что и сейчас он сильно не преуспевал.

Тем временем Рыжий стал проявлять признаки беспокойства, стрижка подходила к концу. Его глаза так и шарили по стоящим около зеркала рядам пузырьков и флаконов. Наконец, девушка положила ножницы и сняла с Рыжего простынь. Он что-то ей сказал, и она, улыбнувшись, куда-то ушла. Тогда Рыжий, быстро посмотрев по сторонам, схватил большой пузырек с одеколоном, сунул его за пазуху и опрометью бросился к дверям. Пулей проскочив мимо Кривцова, он выбежал на улицу. Кривцов усмехнулся и вышел вслед за ним.

— Рыжий хоть на меня и не похож, но по возрасту и росту подходит. Как удачно начинается сегодняшний день, — подумал про себя Кривцов.

Побродив по окрестным дворам, он быстро наткнулся на сбежавшего клиента. Рыжий видимо уже похмелился. С довольным видом он развалился на заснеженной скамейке скверика и попыхивал сигареткой. Кривцов подошел и сел рядом:

— Здорово, Рыжий.

Рыжий выпучил глаза, что-то прошепелявил и отчаянно порывшись в памяти, наконец, ударил себя по коленкам:

— Терентий! Точно Терентий! Ну и встреча!

Он бросился, было, на Кривцова с объятиями, но тот, будто бы не разделяя восторга Рыжего, отстранился и просто пожал ему руку.

— Давно освободился? — спросил Кривцов.

— Два месяца уже.

— Что-то долго ты сидел.

— Так я же после тебя еще две ходки сделал.

— Ну и дурак, — не зло бросил Кривцов.

— А куда денешься, молодой был…

— Чем занимаешься-то?

— Да, так, коммерция, покупаю, продаю, — гордо ответил Рыжий.

— И как успехи?

— На жизнь хватает.

— Неужели пустые пузырьки из-под одеколона «Шипр» пользуются огромным спросом? — усмехнулся Кривцов. Он нагнулся и достал из-под скамейки, только что опорожненную Рыжим, тару.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Рыжий.

— А то, Коля, так, кажется, тебя называла мама, что десять минут назад ты увел этот пузырек из-под носа у молоденькой девочки, которая так мучилась с твоими кудрями. Причем ты даже спасибо не сказал, я уж не говорю про деньги. Уж больно ты спешил, как и все коммерсанты.

Рыжий сразу осунулся и помрачнел.

— Что же мне, подыхать? Ну, нет у меня ни гроша и взять негде!

— Запой? — спросил Кривцов.

Рыжий кивнул и обхватил голову руками, потом неожиданно взорвался:

— Вот это у меня уже где! — и он провел ладонью по горлу, — скорей бы уж загребли на зону опять. Не нужен я тут никому. Жена еще по первой ходке укатила куда-то на Украину с хахалем. Старики умерли. Никого нет! Понимаешь, никого! Жить негде, жрать нечего. За шконку в общаге надо пахать на конвейере за сущие гроши, да еще и начальству в задницу заглядывать. На черта мне такая жизнь сдалась? Сунулся к блатным, не берут. Старый, говорят, стал, только обуза. А какой я старый, мне всего-то тридцать шесть. Или тридцать семь? А, какая разница!

Рыжий махнул рукой и замолчал.

— Со мной пойдешь? — спросил Кривцов.

— У тебя дело? — оживился Рыжий.

— Не знаю пока, посмотрим, — уклончиво ответил Кривцов.

— Конечно, пойду, Терентий, да я за тебя…

— Какой я тебе Терентий? — зло оборвал его Кривцов, — забудь, понял? Кривцов я, Олег Кривцов.

— Ладно, как скажешь.

Они поднялись и быстро зашагали в сторону улицы.

ГЛАВА 7

Сергей Иванович Дадонов, в известных кругах величаемый «Дадон», сидел за столиком в бильярдной вместе со своими боевыми товарищами. Воскресенье только ещё начиналось, поэтому в кафе не было других посетителей. Кроме него за столиком медленно потягивали пиво Шалый, Хирург и Герыч. Все они были похожи друг на друга: высокие, скорее толстые, чем накаченные и лысые. Сам Дадон носил нормальную прическу и лицом походил на тихого интеллигента. Но это сходство продолжалось ровно до тех пор, пока Дадон не раскрывал рта. Стоило ему заговорить, как сразу становилось понятно, что перед вами заслуженный авторитет. Дадон сам не сидел, но постоянно общался с людьми уважаемыми, не раз топтавшими зону. Наверное, от них он и нахватался этого умения так славно изъясняться. В девяностые годы круг авторитетов сильно поредел, кого застрелили, кого посадили, кто и сам не дожил до нового тысячелетия. И вышло, что Дадон остался самым авторитетным в городе. И если честно сказать, то в новом веке значение Дадона и его войска сильно уменьшилось. Коммерсантов крышевали менты и гэбэшники, а то и просто городская администрация. Добывать хлеб насущный было все труднее. Никто не хотел видеть в лице Дадона того независимого рефери, слово которого окончательно и подлежит неукоснительному исполнению. Остались только старые наработки, да и те доход приносили маленький. Из-за этого и войско Дадона поредело. Трудно становилось жить. С тоской вспоминал Сергей Иванович то время, когда коммерсанты сами платили за безопасность. Оставалось только придумать незатейливые способы увеличения этих платежей. Поэтому в ходу были взаимные наезды братвы друг на друга, героические стычки, спасение жизни крышуемого и так далее. Все это ничего кроме смеха у братвы не вызывало, но коммерсанты верили этим спектаклям и увеличивали платежи. Друг на друга по серьезному братва наезжала только если делила что-то между собой: женщин, власть и те же деньги. Но чтобы палить друг в дружку из-за какого-нибудь задрипанного коммерсанта? Увольте. Раньше у Дадона было полтора десятка бригад, их деятельность была разносторонней и пронизывала всю городскую экономику. Сейчас этих бригад осталось всего три. Бригадиры и составляли Сергею Ивановичу компанию в это хмурое воскресное утро.

Хирург занимался проститутками, которые работали на шоссе. До недавнего времени мешали конкуренты из соседнего городка, но после разборки, на которой выяснилось, что авторитета у Дадона больше, чем у их пахана, все шоссе было в распоряжении Хирурга. Оставалось ждать весны, так как в тёплое время года доходы от деятельности придорожных жриц любви были значительно выше. Конечно, Дадону было противно заниматься таким бизнесом, но дел оставалось совсем немного. Приходилось мириться.

— А что у тебя с лицом? — спросил Сергей Иванович. На правой щеке Хирурга отчетливо проглядывались несколько свежих царапин. — Наехал кто?

— Нет, — оживился Хирург, — я тут процедуры принимаю в больнице. От нервов лечусь.

Все живо заинтересовались и прислушались. Нервные болезни в последнее время беспокоили не очень законопослушных граждан все больше и больше.

— Прописали мне душ Шарко.

— Чего? — переспросил Шалый.

— Ну, это процедура такая. Стоишь голый, а в тебя направляют под большим давлением со всех сторон тонкие струи воды. Эти струи как иголки колют, — пояснил с сознанием дела Дадон.

— А нервы тут причем? — спросил Герыч.

— Считается, что это успокаивает. А тот лепила, что это выдумал, носил фамилию Шарко. В честь него и назвали процедуру, — Дадон посмотрел на Хирурга, — и что тебя водой поцарапало?

— Нет, я, как нормальный пацан, разделся в раздевалке и захожу в процедурный кабинет в нормальных пацанских трусах, — Хирург показал рукой чуть выше колена, — а там сидит тетка старая и толстая. Она мне говорит, чего ты в трусах пришел? А я их понятий не знаю, ну вернулся в раздевалку и снял трусы. Захожу без трусов. Тетка чуть со стула не рухнула. Заорала как потерпевшая, ну и мазнула мне пятерней по роже, еле ноги унес.

Громкий смех завершил рассказ Хирурга. И только Герыч, отсмеявшись, спросил:

— Я не понял: в трусах нельзя, без трусов тоже нельзя, а как же тогда можно?

— В плавках.

Смех еще раз потряс своды бильярдной. Когда все успокоились, Дадон посмотрел на Герыча.

— Что с наркотой?

— Что могу, то делаю, но пока…, - замямлил Герыч.

— Ты прямо излагай, что виляешь.

— Короче, цыгане с нами работать не хотят.

— Причина?

— Говорят, что с ментами добазарились, теперь они их крышевать будут.

Дадон поморщился. Сколько уже хлебных мест перешло от него к ментам, и не сосчитаешь. Причем безо всяких разборок, стрельбы и прочих атрибутов выяснения отношений. Просто забрали и все, иди, попробуй вернуть назад. Завтра же упрячут на зону, да еще и старые грехи вспомнят.

— Ну и черт с ними. Ментам тоже сладко не будет. С этими цыганами проблем больше, чем доходов. Подожди, скоро из ментовки всё пропадать начнёт, — Сергей Иванович сказал это чисто для вида. Все понимали, что наркота — дело доходное, и оно у них отобрано. И главное, что поделать ничего нельзя: ни стрелку забить, ни пацанские аргументы предъявить, ни просто наехать. Против государства не попрёшь.