Магия в душе. Изменение - Роман Гриб

Рассказ не занял много времени — в конце концов, не книгу сочиняю, а проблемы доктору выкладываю. Всё это время Масса сидел с каменным лицом и внимательно слушал. Когда я упомянул атрибуты, он попросил их показать. Первым делом я продемонстрировал, конечно же, меч. Неожиданно, мой пуфик (очень удобный, кстати) выстрелил щупальцем в древнее оружие и полностью его оплёл менее, чем за секунду. У меня аж внутри всё похолодело — думал, щас либо ещё один сильный квартирант в душе окажется, либо просто будет минус один специалист, способный мне помочь. Но нет. Непонятным мне образом собеседник не только выжил, но и вообще никак не пострадал!

— Как? — удивлённо воскликнул я.

— А, вы, верно, удивлены, что я смог его коснуться без вреда? — рассеянно спросил старый маг. — То в двух словах не передать… Скажу так. Я знаком с подобными поделками, и моя суть способна им противодействовать. Таким я стал в том числе и для того, чтоб им противостоять.

Ну, в принципе, можно было и догадаться. Наверняка есть еще немало магов, знакомых с этим вопросом, и против кого мой атрибут вновь окажется бесполезен. Но всё равно осадочек остался. Надо будет разобраться в вопросе, как такому можно противодействовать, и… Возможно, самому пригодится. Мало ли еще каких «пробудившихся» на нашей планете.

Осмотрев оба атрибута и что-то там себе про них уяснив, Масса попросил меня продолжать рассказ. Слушал, как и прежде, внимательно, всё с таким же каменным лицом. А затем задал совершенно неожиданный для меня вопрос.

— А стоит ли вам бороться со своей новой природой? Поверьте, проще всего совладать с Эзраилом вам будет именно с помощью демонических способностей. Просто переварите его душу до необычайно слабого состояния, оставите лишь малость, чтоб метка для управления атрибутом оставалась. В таком случае, даже отпадёт необходимость вашего разделения. По моим расчётам, ваша физическая трансформация начнётся сегодня, около двух часов ночи, и завершится через три недели, два дня и три с половиной часа. А переваривать паразита вы сможете начать уже дня через три.

— А это не разновидность людоедства? — с сомнением выслушал я эксперта. — И вообще, я хочу остаться человеком. Демонические преимущества, их можно магией компенсировать.

— Ах да, мораль… — растерянно пробормотал Масса, и даже вздохнул. — Всегда забываю, что она у всех своя. Что ж, тогда могу предложить вариант посложнее. Но знайте — как обратить свершившуюся трансформацию, я не подскажу. Всё же, магия последних поколений богов самая сильная. Недаром их миры живут без них, не то, что некоторые… Вот если б кто из мелких идолов был. Ну да ладно. Я смогу составить рецепт, и даже приготовить снадобье, что остановит трансформацию. Но вам нужно успеть до того, как она завершится сама. И паразит ваш вам тоже не должен будет угрожать, но Душелову выписку я тоже предоставлю. Эксцессы, они, знаете ли, любят нарушать любые планы.

А вот это уже была хорошая новость! Просто отличная. Единственное, что огорчало, так это что раньше надо было сюда идти. Но не получилось. Ну да чего теперь жалеть? Теперь придется смириться с теми мутациями, что произойдут со мной за те дни, которые я потрачу на поиски ингредиентов. А всё это из-за того, что изменения в душе уже произошли. С моей точки зрения, это не очень хорошо. Таким образом я теряю ряд человеческих преимуществ, например — многие магические снадобья и лекарства перестанут работать. Как это уже происходит с таблетками, сдерживавшими душу Эзраила. А ещё есть шансы, что я могу стать уязвимым к печатям и заклинаниям, что воздействуют на разных демонических существ. Неудобно получится, если меня какой-нибудь священник случайно крестом или кадилом коснётся, а я начну дымиться и шипеть. Но Масса меня тут утешил — из-за того, что воздействие на меня произошло кровью демоницы, что была создана мною же, пусть и в другом воплощении, есть шансы произвести обратное распутывание заклинания, и обратить процесс. Шансы теоретические, и если кто это и сможет сделать, то лишь я сам, в будущем, тщательно изучив теорию и даже потренировавшись на практике. Однако, это уже что-то! Тут главное, чтобы среди изменений не было людоедства и вампиризма, или чего другого подобного. А остальное, похоже, поправимо.

Сейчас же главное — предотвратить появление этих трансформ. Но для этого Массе требовалось провести, скажем так, полную диагностику. Провёл он её весьма интересным образом. То кресло-мешок, на котором я сидел, размякло, выпустило целую кучу длинных цепких ниточек и оплело меня полностью, как мумию. Вместе с этим на меня накатил сон. Но не обычный, когда снится ерунда и Лёня приходит в видениях, а эдакая полуэйфорическая дрёма. В этом состоянии я пробыл, как мне показалось, пару минут. На деле же, как потом выяснилось, это растянулось на четыре часа. В себя я пришёл уже полностью распутанный в том же положении, в каком был до процедуры.

— Ну что, доктор, я буду жить? — тряхнув головой, поинтересовался я у древнего мага.

— Я не бог жизни, и не пророк. — равнодушно пожал плечами Масса, что-то увлеченно записывая на большом листе бумаги большим птичьим пером. Интересно, откуда он их достал?

Мда. Похоже, чувство юмора он потерял вместе с нормальным человеческим телом. Но разговор он продолжать не стал

— Держите. — закончив писать, маг протянул мне список, свёрнутый трубочкой, резко удлинив свою руку на все три метра, что нас разделяли.

— Это список необходимого для составления снадобья. — опередил мои вопросы Масса. — Редкие компоненты я подписал где сыскать. Не знаю, как сейчас дела на рынках. И что касается ромашковых клубней…

— Клубней? — я даже подумал, не ослышался ли я, поэтому переспросил.

— Да. Их выращивают в Выш-Хаифаре. — не моргнув, ответил маг. — Это небольшой мирок, один из немногих, где сохранился слабенький божок. Он не лез в своё время к людям, и во время великого истребления о нём попросту никто не вспомнил. Так вот. В том мире это основная пищевая культура, вроде картофеля, а в нашем — почти никому не нужное, кроме коллекционеров, растение. Принеси мне триста фунтов.

— А как туда добраться? — ни разу не встречал такого названия в учебниках. — А если этого мира нет уже?

— О, это очень