Слаще жизни - Лаура Паркер

Ник покачал головой.

– Я не могу поверить, что вы согласились, – сказал он, идя за ней к багажнику. – Разве вам не надо с понедельника приступать к работе в Олбани?

Эва обернулась и взглянула прямо в его бархатистые темные глаза.

– Вам бы больше понравилось, если бы я отказалась?

Он смотрел на нее с такой же откровенностью.

– А почему вы не отказались?

Она улыбнулась загадочной улыбкой.

– Задайте мне этот вопрос снова через сорок восемь часов.

С возросшим чувством изумления он наблюдал, как она возвращается к своему месту. В этот день в Эве определенно было что-то новое, что-то другое, и дело не только в том, что он мог беспрепятственно разглядывать ее восхитительные ноги. Она казалась более уверенной в себе, но и настороженной – нет, настроенной на него. В этом все дело. Она откровенно выражала свой интерес к нему, но такими незаметными штрихами, что он не знал, подойти ли к ней и заключить ее в пылкие объятия или все же подождать и посмотреть, что будет дальше. С большой неохотой он решил принять второй вариант.

Как только у него выдалась минутка все обдумать, Ник понял, что в прошлый раз, когда они были вместе, он повел себя неправильно. Поддался инстинкту, вместо того чтобы действовать с умом. А все потому, что он слишком долго имел дело с миром энергичных, властных, независимых, ценящих свое время женщин, которые не колеблясь высказывали свое мнение и требовали немедленного удовлетворения своих желаний. Эва совсем другая. Особенная. Какие бы чувства она ни испытывала, ее нельзя увлечь в один момент.

Будучи классным специалистом по переговорам, он знал, что успех или провал зависит от деталей. Эва нужна ему, и он готов найти решение, при котором она не сможет так просто сбежать от него во второй раз. У него есть два дня. Надо позаботиться о том, чтобы на этот раз все детали – настроение, место, поступки и слова – сыграли ему на руку.

Когда она распахнула перед ним дверцу, он, прежде чем сесть в машину, накрыл своей ладонью ее руку, которая лежала на дверной раме.

– Я рад вас видеть, Эва. – Его темные глаза пытались прочитать ответ у нее на лице. – Правда рад.

Эва кивнула, не решаясь пока говорить вслух о своих чувствах.

– У вас есть какие-нибудь особые просьбы или пожелания на время поездки?

– Да, есть. – Его ладонь чуть крепче сжала ее руку. – Я хочу, чтобы во время нашего совместного путешествия мы вели себя друг с другом как друзья, а не как босс и подчиненный. Вы согласны?

– Конечно, сэр… – Она снова улыбнулась, и красота этой улыбки опять приковала его внимание к ее губам. – То есть Ник.

Интонация, с какой она произнесла своим тихим и волнующим голосом его имя, дала ему лишний повод для радости.

– Прекрасно. Мне нужно будет поспать часика два, а потом мы поговорим, Эва. Поговорим по-настоящему.

Эва вернулась на водительское место с чувством облегчения. Без сомнения, Ник обрадовался, увидев ее, хотя и не ожидал встречи. А ведь, насколько она его знает, он не любит сюрпризов и внезапных изменений в планах, когда у него нет времени отрепетировать свою реакцию или подход. Но с ней он, судя по всему, в этом не нуждается. Внезапно она поняла, как ей следует вести себя в ближайшие несколько дней. Надо расшевелить Ника, создавая такие ситуации, в которых ему придется раскрыться во всей своей непосредственности и эмоциональной искренности. А когда она окончательно растормошит его, сделает уязвимым и восприимчивым, тогда и станет видно, что кроется в сердце этого Айсберга.

Эва включила мотор с ощущением того, что приключение начинается. Следующие два дня ей предстоит провести наедине со своим Сказочным Принцем. И непременно проверить на нем силу волшебных чар. Вот только на дворе сейчас двадцатый век. И Золушка на этот раз сидит на месте кучера.

Ник слизал с пальцев остатки соуса, которым был приправлен цыпленок.

– В жизни бы не подумал, что готовая еда может быть такой вкусной.

Эва улыбнулась ему, оторвавшись от золотистого шедевра, каким оказалась жаренная на шампуре куриная ножка.

– Вам надо расширять свой кругозор, мистер Бауэр.

Они сидели под навесом парковочной площадки на обочине шоссе, поглощая курятину и гарниры, купленные Эвой в ближайшей придорожной закусочной. Ник, проспав три часа, проснулся с волчьим аппетитом, и, хотя миссис Роберте запланировала для них ленч на двенадцать часов дня в небольшом изысканном ресторанчике, расположенном чуть севернее Балтимора, голод заставил его пренебречь изысканностью.

– Последний раз я ел макароны с сыром в детстве, – сказал Ник, в очередной раз запуская вилку в одноразовый контейнер.

– Я думала, что богатые детишки едят разные вкусности, которые им готовят слуги, – с улыбкой отозвалась Эва.

– Очень может быть, – сказал Ник, проглотив очередной кусок. – Откуда мне знать? Наша семья фермерствовала. В трудные времена на ужин у нас были макароны с сыром и нарезанные кубиками сосиски.

Эва с сомнением взглянула на него.

– Так вы из бедной семьи? Но я видела дом вашей матери в Гринвиче. Это совсем не фермерский домик.

Он с гордостью усмехнулся.

– Его оплатил я. Как и все усовершенствования на ферме, где теперь хозяйствуют мой брат с женой. Дело сейчас идет много лучше, потому что есть все оборудование, чтобы производить столько, сколько производят крупные хозяйства.

В голосе Эвы все еще слышалась нотка недоверия, когда она произнесла:

– Тогда почему ни один репортер не раскопал этот сюжет о разбогатевшем бедном парне?

– Я здорово умею заметать следы, – ответил он, давая понять, что дальнейшие комментарии неуместны.

– Но в свете всего того, что писалось о вас и вашей жене, – продолжала Эва, осмеливаясь затронуть считавшуюся запретной тему, – у меня сложилось впечатление, что вы воспитывались в тех же кругах, что и она.

Ник положил вилку и секунду молча смотрел на Эву. Она выдержала его тяжелый взгляд, хотя и сама удивилась, как ей хватило смелости упомянуть его жену – такого до нее никто себе не позволял.

– Я замкнутый человек, Эва. И все в роду у меня такие же. Когда я приобрел кое-какое имя, то сразу же обезопасил себя от той гласности, которая грозит тебе, если ты становишься известной в обществе фигурой, и не дал превратить жизнь моей семьи в цирковое представление. Чтобы отвлечь гробокопателей, я подсунул им то, что считал уместным, а остальное выдумал. Моя жена Дженет была из богатой семьи и получила хорошее воспитание. Мы познакомились во время учебы.

– В Гарварде, – подсказала Эва. – Неплохо для мальчика с клюквенной фермы.

Он улыбнулся.

– Вот мир Дженет мы и подсунули прессе. Она не возражала, а моя семья была благодарна за дымовую завесу. Сначала это было удобно, а потом стало реальностью.