Большой куш - Данил Корецкий

Как и положено, хозяева приехали заранее. Васильев выставил на стол восьмисотграммовую банку с севрюжьей икрой. Стоила на рынке она шестьдесят тысяч рублей, но он, конечно, за нее не платил. Раз на рынке перекрыли дорогу к бесплатным деликатесам, полицейский нашел другие пути. Он наведался к «Зорькому» – своему старому осведомителю, который уже отошел от дел, но занимался тем, что ловил сеткой рыбу, то есть браконьерил, хотя и в небольших размерах. Васильев его вроде бы как крышевал, хотя повода вмешаться и защитить своего бывшего агента у него не было – никто его и так не трогал. Тем не менее, когда Васильев обратился к нему, «Зорький» охотно (по крайней мере, внешне) выполнил заказ, представив в срок и икру, и сотню отборных раков.

Когда Васильев поставил перед женой вожделенную банку, Татьяна растаяла, поцеловала его в щеку и прижалась всем телом. Такие проявления нежности случались нечасто, поэтому супругу они были приятны, и он сразу воспрял духом. Татьяна принялась накрывать на стол, а муж варил раков. Вскоре приехали Степанов с Ольгой. Когда-то, на выпускном вечере института МВД, они познакомились с Ольгой и Татьяной – студентками педучилища, приглашенными руководством на праздник для «разбавления» мужского коллектива.

Стали встречаться, особо выраженных симпатий, вроде бы, никто ни к кому не проявлял, и о женитьбе, опять-таки, вроде бы, не помышляли. Но через год, когда Степанова прикомандировали к московской СОГ[2], работающей по серьезной банде в Рязани, Васильев и Татьяна подали заявления в ЗАГС. Когда он вернулся и узнал об этом, то ничего не сказал, но тут же сделал предложение Ольге. Свадьбы они сыграли вместе и в один день, ибо гости у каждой пары были одни и те же. Только несколько лет спустя, когда опера после очередного задержания, снимая стресс, хорошо выпили, Степанов сказал:

– А ведь ты знаешь, это я хотел на Татьяне жениться… И когда в Рязани был, думал: пора обзаводиться семьей, вот вернусь и сделаю ей предложение…

– А чего ж ты тогда на Ольге женился? – спросил товарищ.

– Да чтоб не отставать. И Ольгу обижать не хотелось: она ж, небось, тоже ожидала…

Когда-то подруги выглядели практически одинаково, но Татьяна больше следила за собой, всегда была более ухоженной, со вкусом одетой, насколько позволял небогатый бюджет. А по прошествии десяти лет они уже не были похожи. Ольга располнела, подурнела, в то время как Татьяна оставалась в прекрасной форме и даже еще больше расцвела. Недаром говорят, что есть женщины, которые в тридцать пять выглядят лучше, чем в шестнадцать. К тому же Татьяна окончила университет и работала в пединституте, а Ольга дальше учиться не стала и преподавала в начальных классах школы. И детей у них почему-то не было.

– Ну, что? – сказал Степанов. – Где остальные гости?

– Приедут.

Ольга стала помогать Татьяне. Они накрывали стол во дворе на специально замощенной площадке. Все-таки на воздухе проводить время лучше, чем в доме, тем более что в небольших комнатках негде было особенно развернуться. Вскоре приехали еще несколько пар. Это были старые знакомые, друзья Ольги и Татьяны – соученики по педагогическому училищу, и несколько сокурсников «Американцев», которые давно променяли полицейскую службу на то, что сейчас называется бизнесом. Задерживалась только Вера Воробьева, хотя она со своим Иваном и была центральной гостьей. Во всяком случае, для Татьяны. Она все хотела хоть в чем-то переплюнуть свою школьную соученицу, показать, что она, в общем-то, не отстает от нее в жизни.

Опоздавшие гости приехали на сорок минут позже. Их привез водитель на черном внедорожнике. Вера была одета в фирменное платье с открытыми плечами и большим вырезом, дорогие босоножки на «шпильке», и выглядела весьма эффектно. А ее муж в кремовом летнем костюме, белой рубашке с красным галстуком и в красных туфлях казался настоящим франтом из модного журнала. Киноактер, да и только!

Когда они вошли в калитку и подошли поближе, Васильев оторопел: Иваном оказался кавалер Алены из загородного мотеля! Когда тот лежал голым на полу, он его толком не рассмотрел. Сейчас Иван выглядел моложе своих сорока девяти лет. Костюм из тончайшего, почти прозрачного льна скрыл живот и облагородил бочкообразную фигуру, лицо уже не казалось вылепленным из сырого теста – на нем играли краски жизни. Этакий справный моложавый мужичок, среднего роста, немного рыхлый, с редкими светлыми волосами и выцветшими глазами, которые быстро обшаривали все вокруг.

– Иван! – он протянул руку и, перехватив слишком внимательный взгляд хозяина, дружелюбно улыбнулся. Он был похож то ли на проходимца, то ли на номенклатурного работника – важные манеры, вальяжное поведение и умение сходиться с людьми, которое необходимо и тому, и другому. Васильеву очень хотелось дать ему в морду, но начинать торжество с этого было нельзя, и он сдерживался, отстраненно наблюдая, как Иван с шутками и прибаутками поздравил «молодых», выложил на стол металлическую килограммовую банку иранской икры, поставил бутылку коньяка «Remy Martin». Принесенные дары резко контрастировали с тем, что стояло на столе: водка «Белая березка», колбаса, сыр, украшением должна была стать с трудом добытая Васильевым икра, но сейчас она как-то сразу утратила свое значение, теряясь на фоне иранского великолепия.

– Ой, – растерянно сказала Татьяна. – Зачем это? У нас же все есть!

– Ну, как? – ответила Вера, покровительственно улыбаясь. – Ты же сказала: икру будем кушать. А такую – самодельную, с базара, есть опасно, там ботулизм может быть. Я Ивану сказала, вот он хорошей и достал!

После этих слов, конечно, хозяйскую икру можно было убирать со стола. Васильев бросил на Верку такой взгляд, что если бы он действительно был Терминатором, то испепелил бы на месте, и вторая кучка пепла просыпалась бы на серую пыль, оставшуюся от ее любвеобильного супруга. Иван ничего этого не замечал, он со всеми перезнакомился, рассказывал анекдоты, в общем, вел себя как рубаха-парень.

Когда сели за стол и начались здравицы, оказалось, что он не такой молчаливый, каким был в кемпинге, напротив – самый бойкий и красноречивый. Первым произнес какой-то витиеватый кавказский тост и поздравил «молодых» от всего сердца. Как-то незаметно в центре внимания оказались не «молодожены», отмечавшие юбилей, а Иван и Вера. Именно вокруг них концентрировалось внимание присутствующих. Они оживленно поддерживали разговор. Вера рассказывала о путешествиях, о том, какой дом они строят, в общем, о своей обеспеченной полноценной жизни. Иван слушал, улыбался, иногда призывал жену к скромности и говорил, что хвастать нехорошо, но было видно, что он гордится собой и знает: все понимают, кто именно создал Вере такую замечательную жизнь.

Но по мере того, как опьянение брало свое, лоск вежливости и доброжелательности слетал с него, как шелуха с арахисовых орешков. Иван перешел на «ты» со всеми мужчинами, снисходительно похлопал по плечу Степанова, а это было все равно, что дернуть за хвост льва в зоопарке. Впрочем, пьяные проделывают и, такое, а о последствиях потом пишут все газеты страны. Но в отличие от льва, Бэтмэн мог до поры до времени сдерживать свои инстинкты. Он только посмотрел выразительно на бойкого гостя, и тот тут же убрал руку.

Вскоре выпили коньяк, выпили водку, съели почти всю иранскую икру. В перерыве, когда мужчины вышли на косогор покурить, Степанов отозвал напарника в сторону:

– Слушай, а что это за хмырь? Чем он занимается?

– Иван-то? – ответил Васильев. – Да толком я не знаю. Судя по рассказам, каким-то бизнесом.

– Надо будет его проверить, – сказал Бэтмэн. – А то с таким счастьем – и на свободе! Похоже, у него оружейный или наркотический бизнес…

– Вижу, он тебе тоже не понравился.

– Не то слово!

– Хочешь, я скажу тебе, кто ты такой?! – вдруг раздался громкий голос Ивана. Он держал за рубашку Сеню Хилобока – мужа Татьяниной подруги и, приблизив лицо, смотрел на него, как удав на кролика.

– Ты никто! Особенно по сравнению со мной!

– Почему? – Сеня пытался высвободиться и обескураженно поправлял очки. – Я старший конструктор, руководитель группы! У меня четыре изобретения…

– Ну, и хрен тебе цена! – разнузданно закричал Иван. – Ты никто! Обычное серое говно!

– Почему ты так себя ведешь, уважаемый? – встрял Степан, бывший соученик «Американцев», и ловко оторвал руку Ивана от рубашки Сени, показывая, что не забыл давно изученного приема «освобождение от захвата». – Мы же в гостях, на торжественном событии…

«Американцы» переглянулись.

– Ну, что? – спросил Степанов. – Проучим его, как Гувер того гангстера из Чикаго?

Они часто вспоминали действия и поступки героев любимого фильма, и Васильев сразу понял, о чем идет речь – лос-анджелесский полицейский забрал из ресторана заезжего чикагского гангстера, отвез на скалу и сбросил вниз. Скатившись несколько сот метров по склону и вывалившись на дорогу, окровавленный бандит приходил в себя, а подъехавший в лимузине полицейский предупредил: