Ни слова о любви - Вера Фальски

И испарилась.

Огорченная Сабина потянулась к своему стакану – кофе был совершенно холодным.

Наступил четверг, день, когда должна была состояться передача на столь ценимом творцами высокой культуры телеканале, и Сабина неожиданно для себя обнаружила, что волнуется. Она вообще не любила выступать публично, но на этот раз дело было даже не в том. Скорее, это был не ее мир: она ощущала, что принадлежит к иной категории, нежели те писатели, которые регулярно появляются на этом амбициозном канале. Ну что ж, возможно, вскоре это изменится, утешала она себя.

Студия «Пятого канала культуры» находилась за городом, среди каких-то бараков и складских помещений. Таксист, который вез Сабину, заехал в ворота не без удивления. В зеркале заднего вида отражалось лицо его пассажирки – лицо, казавшееся знакомым, но ему не удавалось определить, откуда именно. Кто она, актриса? Может быть, журналистка?

– Вы уверены, что вам сюда? – наконец спросил он.

– Такой адрес мне дали. – На лице Сабины тоже была написана неуверенность: она подозревала, что Люцина сыграла с ней жестокую шутку, и с каждой минутой это подозрение росло. – Улица Земляная, триста сорок пять «В».

– Гм… – задумался таксист. – Гм… Ну, улица и номер вроде совпадают, теперь бы еще эту пристройку «В» найти. – Он медленно проехал еще метров десять. – А что это за адрес? – спросил, когда они проезжали въезд на оптовый склад стройматериалов.

– Телестудия. «Пятый канал культуры».

Таксист резко затормозил.

– Пани, уважаемая, а их телефона у вас нет? Что-то здесь не то. Не может тут быть телестудии… Позвоните-ка им.

Сабина, соглашаясь с таксистом, послушно достала мобилку и откопала сообщение от Люцины с номером телефона какой-то дамы из съемочной группы передачи «Писательский зал».

После третьего звонка откликнулся голос:

– Мария Батор, «Пятый канал культуры». Слушаю.

– Здравствуйте, это Соня Гепперт, – назвала себя Сабина. С годами она набралась опыта и уже знала, когда нужно представляться Соней, а когда можно остаться собой. – Пани Мария, я не уверена, правильно ли еду. Мы петляем среди складов на Земляной, я не могу найти ваше здание.

– Где именно вы находитесь?

– У склада стройматериалов.

– А-а, оттуда рукой подать, – обрадовалась продюсер. – Дальше прямо, у станции техобслуживания свернете налево и проедете еще метров триста. Там будет заброшенный барак, а за ним – наша студия. Над входом надпись «Аккумуляторы».

– Аккумуляторы… Ну хорошо, сейчас буду, – пообещала Сабина и передала указания таксисту.

Когда она уже расплачивалась, он внимательно посмотрел на нее и спросил:

– А вы тоже… это… в культуре работаете?

Она кивнула.

– Пани, уважаемая, занялись бы вы чем-нибудь посерьезнее, видно же, что здесь на хлеб не заработаешь… – Кивком он указал на ободранный вход в телестудию.

Сабина молча выбралась из машины.

Едва переступив порог, она тотчас же оказалась в поле зрения суетливого шефа съемочной группы. Он подал ей руку, которая напоминала дохлую селедку.

– Милош Загаевский, очень приятно, – представился он. – Приглашаю вас на мейк-ап.

«Увлекается парусным спортом, по вечерам в гараже строгает с друзьями маленькую яхту. К работе на телевидении относится как к временному злу, мечтает о кругосветном путешествии…» – не сумела сдержаться Сабина.

Она прошла в небольшую комнату, освещенную трупным светом небольших люминесцентных ламп, и села в кресло. Симпатичная визажистка, сама совершенно не накрашенная, спросила:

– Вы какой макияж предпочитаете?

– Ну, какой-нибудь неброский…

И девушка принялась за работу, ловко смешивая два цвета тонального крема на тыльной стороне ладони, словно художник на палитре.

– Я очень люблю ваши книги, – сказала она, склоняясь над Сабиной и накладывая кистью первый слой макияжа. – Одну я даже принесла с собой – может быть, удастся получить ваш автограф…

Сабина улыбнулась:

– Вам они и вправду нравятся?

– О да. – Девушка взяла прозрачную пудру и стала густо наносить ее на зону под глазами. – Это чтобы тени не осыпались, не волнуйтесь, излишки я удалю. Да, мне нравится Амелия. Это для меня лучший способ расслабиться – вот так посидеть после работы с чашечкой чаю и книгой.

Сабина снова улыбнулась.

– Ну и, разумеется, я жду, когда же выйдет следующая часть… Прикройте глазки, пожалуйста. – Визажистка взяла в руки палитру теней.

В гримерку ворвался шеф съемки Загаевский.

– Ну что там у тебя, Лена? Заканчивай, мы вот-вот выходим в эфир. Гости уже в студии, все готовы. Осталась только пани Соня.

Девушка направила на него убийственный взгляд василиска.

– Милош, я, конечно, прошу прощения, но делать макияж за одну минуту я не умею. Может, если бы ваша студия не находилась в сотне километров от города, гости бы не опаздывали.

Загаевский прикусил губу.

– У тебя есть две минуты, – буркнул он и исчез.

Сабина вопросительно взглянула на визажистку.

– Не переживайте, – успокоила та. – Это не телевидение, а так, пародия. У них и зрителей-то человек двенадцать всего, а важничают эти телевизионщики так, будто и впрямь имеют какой-то вес. На самом деле я еще любезность им оказываю, приезжая сюда, потому что по деньгам ничего на этом не выгадываю. Дело в том, что Марийка Батор – моя хорошая подруга, и она так меня упрашивала, что пришлось согласиться, – засмеялась она.

Когда макияж был закончен, Сабина присмотрелась к своему отражению в зеркале.

– Приятный цвет помады, – похвалила она. – Можно на нее взглянуть?

– Конечно.

Визажистка полезла было в несессер с косметикой, но в эту секунду в гримерке снова появился шеф съемки.

– Все, нам пора начинать!

Сабине подключили миниатюрный микрофон, и Милош повел ее по запутанным коридорам в студию.

– А вот и последняя наша гостья, – анонсировал он ее появление.

У большого круглого стола сидели остальные приглашенные, среди которых Сабина узнала автора репортажей об Украине, получившего за них несколько премий, критика из самого крупного печатного издания страны, который в прошлом году испепелил ее и некоторых других женских писательниц за потакание самым низменным вкусам (его фразу, тоже стилизованную под язык пролетариата и звучавшую как «из говна конфетку не слепишь», цитировал чуть ли не каждый встречный), и – Сабина оторопела – любимую писательницу Ружи, знаменитую Магдалену Телешко. За короткое время она добилась статуса одной из самых влиятельных публичных фигур и теперь высказывалась на любую тему – обо всем у нее было собственное мнение, и это мнение все у нее спрашивали. Она стала дежурным авторитетом газет и публицистических передач, особенно после сенсации сезона – недавно изданного романа «Член и плен», книги о поиске внутреннего «я», книги, с которой Ружа не расставалась ни на мгновение, непрестанно восхищаясь талантом и общественной вовлеченностью писательницы, которая (в отличие от ее, Ружиной, матери, разумеется) действительно «говорила голосом современных женщин». Сабине стало нехорошо.

К ней подошла черноволосая ведущая; лет ей было около тридцати, она носила модную короткую челку и большие очки в красной оправе, которые придавали ей эдакий интеллектуальный шик, хотя красоты не добавляли.

– Я Хелена Тулей, хозяйка «Писательского зала». Мне приятно, что вы приняли наше приглашение, – как-то неискренне проговорила она и проводила Сабину к предназначенному ей месту.

Остальные гости вежливо покивали.

Зажглись прожекторы. В камерах загорелись красные лампочки, и все двенадцать зрителей «Пятого канала культуры», сидящие перед телевизорами, увидели титры любимой передачи.

Разговор был посвящен писательской этике. Что это понятие означает сегодня, пытался разъяснить репортер по вопросам Украины, и его умозаключения усиленно поддерживала ищущая внутреннее «я» писательница. Телешко, потрясая серебряными браслетами из магазина индийских сувениров, непрестанно ссылалась на модных философов и употребляла слова типа «когнитивный» и «дискурс», чем сбивала с толку не только Сабину, но и брюнетку в очках, которая, впрочем, ловко лавировала между подобными интеллектуальными рифами. Сабина на всякий случай помалкивала, не находя для себя места в этой дискуссии, и мысленно проклинала Люцину.

Литературный критик утверждал, что на полках магазинов у нас не книги, а некие книгообразные продукты, что нас захлестывает волна безвкусицы, что любовные романы делают читателей безмозглыми, что нужно с этой всей пакостью бороться и называть вещи своими именами. Телешко кивала головой так энергично, что ее челка подпрыгивала, будто отдельное живое существо, зверек, прицепившийся ко лбу.

Ведущая поправила очки и заглянула в свои записи.

– Пани Соня, а как оцениваете все эти явления вы, представительница так называемой литературы среднего уровня?