Семён Светлов - Алексей Лукшин

Поднял указательный палец вверх и мягким баритоном иронично продекламировал:

– Точно слушает. Глубокие вещи обсуждаем, – и нормальным голосом сказал: – А ты не думал, что и я нахожусь в решение и внутренней борьбе? Что у меня вертится – похлеще твоего. Но я понимаю, что лучше женщину вряд ли найду, а приобрести то же самое ценой предательства и жертвоприношения, – он многозначительно из стороны в сторону покачал головой, – нужен смысл, а его нет, – и, со всей серьёзностью кидая последний штрих к своей мысли, добавил: – Его, смысл, нужно выдумать.

Семён Светлов поймал суть, словно голыми руками рыбу в прозрачной воде.

– У тебя? – он крайне удивился. – Жёстко. Ты, – он уставился на друга, – учишься у меня, – он искренне смеялся. – Нет, Андрюх! Я ещё, ещё раз повторяю: надо тебя копировать. В этом случае можно избежать лишних издержек.

Он встал и хромая подошёл к окну. Присел на подоконник. Свесил больную ногу и, поглаживая, обратился к ней:

– Тебя в понедельник отремонтируют.

Уставший сидеть за столом Андрей спросил:

– Разъезжаемся? Целый день пробежал. Так мало успели. Покатили, что ли? Всегда есть места, где в нас нуждаются чуточку больше. Он улыбнулся загадочно и состроил хитрую гримасу.

– Я Маньку дождусь. Должна на минуту заглянуть. Да ещё люди должны заехать. В принципе, тебя надо попросить поприсутствовать. Светка приедет с мужем. Она не хочет при посторонних разговаривать. Непонятно, почему. Особенно при тебе. Хочет со мной посекретничать, а берёт мужа, – озадачился Семён, – говорит, разговор деловой и мне выгодно.

Светка Цезари – утончённая и умная женщина, брюнетка с короткой чёлкой, некогда любовница Семёна. Она была без ума от него. Вообще-то в прошлом проститутка. Познакомившись с Семёном, с его помощью изменила образ жизни. Сейчас имела двух детей. Поговаривали, что один из них от Семёна. Но злые языки утверждали, что оба.

– До встречи. Позвони в понедельник после больницы.

Андрей вышел из кабинета.

«Как в душегубке», – подумал он.

Глава VIII

В кабинет зашли муж с женой: Саша и Света. Саша, несмотря на презентабельный вид, услужливость и показное благородство, выдавал в себе человека ведомого. Здесь – женщиной. Обычно такие люди, дойдя до определённой грани, будь то достаток или положение, предают всех вокруг себя. Особенно достаётся самым близким. Да ещё, когда надо и не надо некстати любят вставлять, что сделали себя сами. Чужое мнение, если оппонент не на более высоком уровне, для них ничтожно и пусто.

Семён Светлов приветливо начал разговор, разглядывая по-новому зачёсанные и прилизанные с помощью дешёвого геля Сашины волосы. Он угадал, ему что-то подсказало, что дешёвого. Был бы стоящий – он не заметил бы. Не знающие хорошего, не видят разницу с плохим.

Света жизнерадостно делилась своими соображениями:

– Семён, дело выгорает. Не мог бы нам помочь?

– Чем? – он, зная Светку, деловито пошутил: – Всё зависит от полноты предлагаемой мне выгоды.

Семён, вполне доверяя ей, заглотил наживку, как сытый карп, который ухватил тучный бойл.

Светка хладнокровно разбрасывала прикормку:

– Нашли, кто нам кредит даст. Появилась возможность расшириться, несколько аптек превратить в целую сеть. Ты выступишь поручителем в банке, под залог своего имущества – например, здания. Мы берём деньги, продолжаем развивать бизнес, как положено, платим.

Не придавая значения её словам, Семён Светлов играл, как кошка с мышкой, и шутил:

– Я лишь нужен как поручитель, правильно? Сколько мне предлагаете за мою веру в вас? Верно я понял?

– Как обычно, – согласилась Света, – лучше, чем ты, меня никто не понимал.

Она взглянула на мужа. Нужды пояснять не возникало. Посмотрев на Семёна, приподняла брови: «мол так надо».

– Начну со ста тысяч зелёных.

– Отлично. Без торга. Мне эти деньги кстати. Все наличные, какие есть, сгребаю – сделка века. Весь лом с области скупаю и немцам. Контракт подписал. Не верится. Дело моей жизни в этой сделке. А может, только начало нового этапа. Если на бирже удержится цена, пока скупаю, железо чуть не в золото превратится. Договорились. В понедельник после больницы – в банк. Юриста с утра пришлю с документами.

В подтверждение слов, что сделка совершилась, он громко хлопнул папкой.

Глава IX

Тёплый ветерок задувал в открытое окно. Не сговорившись с застеклённым проёмом, не найдя простора, он откатил, словно облизываясь, по подоконнику вниз, к земле.

Вечером в совместной квартире Семёна и любовницы Маши она докучно просила рассказать во всех подробностях о разговоре, состоявшемся днём. Страстно вникая в детали, торопилась внести свои поправки.

Мужчины обычно не любят, когда женщины вмешиваются. Неуместный вопрос или замечание, по мнению женщины, всегда разоблачает мотивы человека. А это чистой воды самолюбование узость мышления. Этим женщина только злит оппонента. Ей всегда кажется, что мотивом поступка мужчины является непременно она. А завершиться что бы то ни было обязательно должно в её пользу и для её благополучию, даже если она к этому не имела буквально никакого отношения.

Как настоящая женщина, Маша, по молодости лет, во всём происходящем видела себя.

– Как на работе? С Жорой разобрались?

– Да, он всё вернул. Непутёвый человек оказался. Растоптал бы.

Семён курил и смотрел куда-то в потолок. Верно, представил себя в действии: Вот он топчет, кругом пыль. Он втаптывает с силой, до боли в ногах… А что он втаптывает? Ах да, он представил змею, она извивалась меж ног. Он наступал на неё, давил, а ей хоть бы хны. Ей ничего не делалось. «Вот зараза», – окрестил он её. А ведь это он. Он.

– А что, твой Андрей Философ не мог тебе это устроить? Ты на него надежды возлагаешь, а он не оправдал их опять. Я считаю и всегда говорю только об этом: его надо исключить из своего круга. Ты же, наоборот, приглашаешь его повсюду, при первой возможности спешишь поделиться, посоветоваться с ним, а ведь, если правде в глаза взглянуть, то я самый первый и самый последний друг. Кто ещё тебе нужен? Я люблю тебя – этим всё сказано. Больше того, именно я заинтересован в том, чтобы у тебя всё хорошо было. А эти люди, они тебе завидуют и ждут, когда споткнёшься. Тарас – финансист отличный, а смотри, как часто со мной спорит, а я твой бухгалтер. Его надо осаживать почаще. Твой брат – порядочная скотина, деньжат просто ему подкидывай, он тебе расскажет, кто что замышляет в компании. Свой человек в стане врагов.

Семён перебил Машу со знанием дела:

– Я лучше везде ввёл бы в курс Андрюху. Знаю его давно. И вместо того, чтобы замышлять что-то, люди бы честней работали.

Она испуганно возразила:

– Да ты совсем свихнулся. Он подговорит всех. Ни в коем случае. Держись от него подальше. Лишнего слова не говори. Его по глазам определить можно. Злой он. Глаза злые. И говорит со злостью. С иронией. Словно смеётся над всеми.

– Нет. Он за иронией прячется. Ирония – маска искренних и порядочных людей.

Она не слушала и быстро доносила свои соображения.

– Чувствую я, что-то он готовит против тебя. Всё равно он себя проявит. Был бы другом – Жору побил, забрал вещи, и дело с концом.

– Молчи. Решили раз и навсегда. О нём плохо не говорим. Как бы он не выглядел, подлецом он не был никогда. Предателем тоже. В офисе он поступил красиво. Я тоже хорош. Ни для кого ни секрет: Андрюху подвинул ради Жоры. Жору ввёл в дела компании. Только ему неинтересно было. Кстати, ты и посоветовала приблизить Жору вместо Андрея. Кстати, он меня осуждает, что я с женой так обхожусь.

Маша подковырнула:

– У него случайно с этой старухой ничего нет? Ты покопайся.

И без того бледное лицо Семёна побледнело ещё больше.

– Замолчи.

– Ну ты что, зай, – умильно гримасничая, затянула певучим голоском. – Давай о другом. Разволновался? Я же о тебе пекусь. А Жору посоветовала с твоих слов. Ты его пожалел. Ты добрый. Я тебе подыграла. Ласковый мой, давай погрей меня. Подыши на меня, как ты умеешь.

Глава X

Семён открыл глаза. Состояние невесомости прервалось.

«Странно! Почему есть ощущение, что летишь, а может, зависаешь? Рассматриваешь ноги, которые уходят из-под тебя выше и выше, и нисколечко не страшно? Будто поскальзываешься и ждёшь, заворожённый, затаив дыхание, когда упадёшь, но этого не происходит».

Всякий раз он ловил это ощущение, но оно было нечастым. Он всегда старался контролировать каждый миг, каждое мгновение, но в тот самый момент, когда ему казалось, что вот сейчас он его запомнит, во всех деталях и мелочах, оно странным образом исчезало. Чем отчётливей он осознавал это, тем неожиданней оно ускользало. Уже потом, перебирая во всех подробностях ход своих мыслей, он не мог понять, как он уклонился от запоминания ощущения. Он объяснял себе, что неведомое воздействие увело его в параллельный мир, откуда он и мог видеть и чувствовать всё, словно со стороны, что с ним произошло.