Единственный принцип - 2 - Дмитрий Хоменко

— Скулда… Какое оригинальное имя. Могу поставить последний грош из своего кармана, что этим именем тебя наградил никто иной, как отец, — тот еще оригинал. Думаю, твоя матушка была не в восторге от его идеи, — рассмеялся гость.

— Моя мать умерла при родах. Так что у нее не было возможности высказать свое мнение по этому поводу, — уже с явным неудовольствием сообщила незнакомцу молодая хозяйка.

Только тут в сознание гостя стал проникать смысл сказанного ею, и его лицо стало принимать выражение более подходящее случаю.

— Да, время — страшная штука, — с горечью изрек толстяк и, тяжело вздохнув для приличия, вернулся к насущным делам. — Я был в этом доме лет двадцать назад, еще до твоего рождения. После этого как–то не выпадало случая снова свидеться с Якобом. А теперь вот я направляюсь в Хеб и подумал, почему бы по пути не заглянуть к своему родственнику. А оно видишь, как получилось.

— Заглянули к родственнице, — добродушно ответила Скулда, пытаясь выйти из неловкой ситуации.

Эти слова и улыбка на лице девушки снова раскрепостили толстяка, и он тяжело опустился на стоявшую у порога скамью, истерично завизжавшую под ним.

— Устал я что–то, Скулда. Годы берут свое. Ты будешь не против, если я погостюю у тебя пару деньков? Заодно и познакомимся. Все–таки, как ни как, родственники. Кстати, зовут меня Олли, дядюшка Олли.

Несколько деньков растянулись на несколько недель, в течение которых Скулда действительно неплохо изучила своего неожиданно объявившегося родственника. И впечатление о нем у нее сложилось двоякое: с одной стороны ей нравилась его простота, которая заключалась в том, что он хоть и часто лицемерил, но никогда особо этого не скрывал; с другой — девушка порой чувствовала себя довольно неуютно, ловя на себе внимательный колючий взгляд. В такие моменты она не сомневалась, что дядюшка Олли узнал о ней самой гораздо больше, нежели ей хотелось бы. К тому же, во время ежедневных прогулок Олли успел познакомиться со многими жителями селения, и можно было не сомневаться, что они поделились с ним сведениями о его молодой родственнице. Потому–то Скулда и не удивилась, когда однажды вечером дядюшка Олли заговорил с ней на совершенно необычную тему. Недоброжелатели девушки многое отдали бы, чтобы послушать этот разговор.

— Скулда, почему тебя называют ведьмой? — неожиданно спросил девушку Олли, удобно устроившись на застеленном мягкой периной лежаке у окна и уже привычно что–то рисуя в небольшой книжице в дорогом кожаном переплете, украшенном серебряными побрякушками.

— А разве тебе еще не рассказали, почему? — в свою очередь поинтересовалась Скулда, которую больше интересовала книжица в руках дядюшки. Ей давно хотелось заглянуть в нее, но она не решалась попросить об этом Олли. А тот в свою очередь не расставался со своей любимой вещью.

— Рассказали, — ответил ей родственник и, нахально уставившись на девушку, добавил. — Но мне хотелось бы услышать эту историю из твоих уст, чем полагаться на слова темных и вечно чем–то запуганных крестьян.

— Мне не хочется об этом говорить, — после некоторых раздумий сказала Скулда и, чтобы отвлечься, стала прибирать со стола.

Дядюшка Олли не стал ее упрашивать, полностью сосредоточившись на рисовании. Прошло немало времени, прежде чем он снова заговорил.

— Хочешь посмотреть мои рисунки? — неожиданно предложил он, отложив в сторону карандаш.

— Хочу, — ответила ему девушка и подошла к толстяку, чтобы взять протянутую ей книгу. Потом она села за стол и, придвинув поближе свечу, с интересом стала листать страницы, подолгу задерживаясь на некоторых из них. Олли тем временем с хитрой улыбкой наблюдал за ней, явно получая удовольствие от того, какое впечатление производили на хозяйку его незамысловатые рисунки. В конце концов, побывав в состоянии глубокой задумчивости, растерянности и озабоченности, Скулда, если судить по выражению ее лица, приняла для себя какое–то решение и закрыла книгу. Еще какое–то время она продолжала думать над последним рисунком с изображением кристалла из двух пересекающихся правильных пирамид, часто встречавшимся в ее снах, а потом заговорила, отбросив в сторону всякие сомнения.

— Я вижу насквозь каждого человека, на которого падает мой взор. Я знаю, что с ним было и что будет, — начала она с самого главного, чувствуя, что в долгих предисловиях нет никакой необходимости.

— Так ли уж каждого, — наигранно усомнился дядюшка Олли.

— Каждого, — настойчиво повторила Скулда, но тут же с грустью поправилась. — Вот только что ждет меня саму, я не знаю.

— А что ты можешь сказать обо мне? — не унимался толстяк, пропустив мимо своих ушей ее последние слова.

Девушка уже было собралась сказать ему, что его действительно зовут Олли и что он всю жизнь только то и делал, что обманывал других людей и еще долго будет продолжать в том же духе, но тут она посмотрела на него и запнулась от неожиданности. Какие–то несуразные картины стали с калейдоскопической скоростью сменять друг друга в ее сознании, и в каждой следующей дядюшка Олли представлялся ей совершенно по–разному. Девушка так запуталась, что у нее даже закружилась голова. Не давая ей опомниться, толстяк снова заговорил.

— Скулда, ты можешь видеть будущее других людей, а я знаю, что ожидает тебя. Думаю, мы нужны друг другу, — сказал он с той же прямотой, с которой до этого говорила сама девушка.

Скулда долго думала над его словами, а потом задала вопрос совершенно на другую тему.

— А что означает этот кристалл?

— Пускай это пока будет моим маленьким секретом, — весело ответил ей дядюшка Олли. — Всему свое время.

Вскоре пришло время покинуть родной дом и отправиться с дядюшкой Олли в Хеб. Положение Скулды в селении почему–то резко ухудшилось, а Олли красочно описывал все преимущества жизни в городе, где никто не будет считать Скулду ведьмой, а, наоборот, она сможет найти применение своим способностям за хорошее вознаграждение. Может быть, девушка и не последовала бы за ним, но уж больно ей хотелось посмотреть на мир и узнать тайну дядюшкиных рисунков.

Город поразил Скулду своей суетливостью и наглостью. У нее сложилось по началу впечатление, что большинство горожан только тем и заняты, что стремятся раньше других «обобрать ничейную яблоню», не заботясь о том, будет ли она после этого плодоносить. Потом девушка попривыкла и перестала удивляться многим вещам. Когда же она под чутким руководством дядюшки Олли стала предсказывать судьбу, то перестала вообще чему–либо удивляться. Все оказалось даже хуже, чем в ее родном селении. Помня о горьком опыте прошлого, Скулда старалась обходить неприятные моменты в своих предсказаниях и очень скоро стала известна всему городу. Особенно это обстоятельство нравилось Олли, который воспользовался первым же случаем, чтобы начать отсев небогатой клиентуры и проникнуть в высшие слои общества. Стали поступать даже приглашения на различные светские рауты, но девушка упорно не хотела посещать богатые дома. В снятой Олли уютной квартирке вблизи торговой площади, она чувствовала себя хоть немного защищенной. Может быть потому, что даже самые богатые посетители теряли какую–то часть своей привычной уверенности, попадая в ее комнатушку с низким потолком. Эта особенная реакция выдавала даже тех вельмож, которые пытались скрыть свой статус за одеждой простолюдинов. Только одному из них удалось скрыть свое происхождение и запутать Скулду, но у нее нашелся достойный ответ, едва не ставший роковым.

В щуплом седовласом старике, одетом в поношенное платье торговца зеленью, Скулда, до сих пор не ошибавшаяся, не увидела священника, которым он был на самом деле. Какая–то неведомая сила, не присущая попадавшимся на ее жизненном пути людям, скрывалась в этом человеке. Растерявшись, девушка передала словами самую суть своих ощущений.

— Вы обладаете знаниями, дающими власть, истинную власть, — сказала она, не в силах отвести взгляд от посетителя.

Старик был явно заинтригован ее словами, но все же постарался перевести все в шутку.

— Да уж, я всегда знал, что торговец из меня никакой. Может я священнослужитель, приобщенный к святым таинствам, или того лучше — городской казначей, которому доступны многие земные тайны?

— Не думаю, — возразила ему Скулда, успевшая немного раскрепоститься. — Ко мне приходили разные люди. Среди них были и священники и казначеи. Но вы другой. Совершенно другой.

— Ты льстишь мне, — ответил ей посетитель, но его улыбка при этом была явно наигранной. — И что же такое особенное я знаю? Мне даже самому интересно. Может, я зря всю жизнь считал себя невеждой?

Смутная догадка появилась в голове Скулды, и связана она была с рисунками дядюшки. Девушка посмотрела на Олли, устроившегося у двери, и тот будто прочитал ее мысли. Толстяк мгновенно приложил палец к губам, и Скулда не успела поделиться ими с загадочным стариком.