Суданские хроники - Автор Неизвестен

Мы обязаны ему благодарностью, восхвалением, поклонами и преклонением, ибо он — верховный господин. И тот, кто повинуется Аллаху, тот идет верным путем и придерживается крепчайшей опоры; а кто восстает против него, тот заблуждается и ведом к гибели и заблуждению. И мы свидетельствуем, что нет бога, кроме Аллаха, свидетельством того, кто противостоит своему сердцу и его страстям ради следования велению господа своего; и свидетельство это мы, если пожелает Аллах, будем произносить до дня встречи с ним, того дня, в который не принесут пользы ни богатство, ни /10/ потомки иначе как тому, кто к Аллаху придет с чистым сердцем.

И мы свидетельствуем, что господин наш Мухаммед — благородный раб Аллаха, его милосердный посланник, его милостивый избранник и его надежный доверенный, обладатель истинных стихов[4], восхитительных чудес и решающих доказательств. Аллах послал его укрепителем ислама, управителем над людьми, разрушителем идолов и разъяснителем законов и правил. Говорит Мухаммед: “Это началось делом пророчества и милосердия, затем будут халифат и новое милосердие”. И говорит он: “Не перестанет часть народа моего придерживаться истины, пока не наступит [судный] час”. И говорит он еще: “Вы должны держаться моей сунны и сунны праведных халифов; но те, кто будут после, вонзят в нее зубы”[5]. Да благословит Аллах и да приветствует его и его праведный и благородный род, его сподвижников — отважных львов, его остальных братьев. Потомство же пророка — высокие вожди, те, к чьей чистой родословной возводит себя каждый разумный шериф; от них черпает каждый скромный адиб[6]; существу их деяний подражает всякий живущий благочестивец; благородством их речей ведом всякий умеренный и преданный [Аллаху]; их прямым путем идет всякий знающий духовный наставник; к огню их поведения [обращает] свой светильник всякий любящий отшельник; и всякий стремящийся ко благу поднимается к вершине их знания.

Да вознаградит их Господь вместо нас лучшей наградой и да дарует Он им наибольшее вознаграждение в день призыва[7]! Да поместит Он нас щедростью своей в число ведомых верным путем, а в их среде — в число избранных; и с их одобрения — в число следующих за ним во славу лучшего из созданий, наилучшего, кому даровал Он истинный путь, благороднейшего, кто попирал землю.

А затем. И вот были рассказы о государях, царях и великих людях стран из числа обычаев мудрецов и видных ученых, кои следовали предписанию Корана ради упоминания того, что ушло из времен, ради возвращения к сокрытому из несправедливости и пренебрежения и ради помоши благочестивому в оказании содействия собратьям [его].

Аллах облагодетельствовал нас тем, что явил нам в это наше время праведного имама, справедливого халифа, победоносного и щедрого государя аскию ал-Хадж Мухаммеда ибн Абу Бекра, тороде по происхождению[8], родом и местом жительства из Гаогао. Он возжег для нас свет истинного пути после мрака тьмы: ведь истинный путь отдалился от нас после малодушия и невежества. Благодарение Аллаху, аскии подчинились страны на востоке и на западе, к нему наперебой стремились посланные — поодиночке и группами, и волей или неволей покорились ему цари. И мы с благословением Аллаха оказались во благе и богатстве после того, как пребывали в/11/бедности и несчастье. Аллах всевышний изменил это милостью своей, подобно тому как он говорил благороднейшему из своих созданий, “Воистину, вместе с тягостью легкость”[9].

Я пожелал собрать важнейшие из обстоятельств его [времени], упомянув о ши Али проклятом, то, что было доступно из руки и с языка[10]; и на Аллаха, слава ему, [мое] упование. Я назвал это “Историей искателя в сообщениях о странах, войсках и великих людях и рассказом о битвах Текрура и важнейших событиях”, с разделением родословных рабов от родословий свободных.

Знай, да помилует Аллах нас и тебя, что, когда справедливый имам и добродетельный султан аския ал-Хадж Мухаммед пришел к власти[11], он установил законы Сонгай[12] и дал ему устои. А это потому, что в его войске не было никого, кому бы расстилали ковер [для сидения] в совете аскии, кроме дженне-коя. И все они посыпают себя пред ним пылью, кроме дженне-коя; а он посыпается только мукой. Все они снимают головной убор при посыпании прахом, кроме курмина-фари. Среди них нет никого, кто бы мог себе позволить обратиться к аскии с откровенной речью, кроме денди-фари. И нет среди них никого, кто бы запретил аскии какое-либо дело, а тот бы повиновался — добровольно или против воли, — кроме бара-коя. И лишь дирма-кой среди них может въехать во дворец аскии верхом. Только кадий в его земле может призвать раба аскии и послать его за делом — а тот не имеет права отказаться и делает для кадия в том деле то, что делал бы в деле аскии. А обратиться к аскии по имени в его совете может лишь гиссиридонке. Сидеть же вместе с аскией на его помосте могут только шерифы.

Он установил, чтобы, когда кадии приходили к нему, он бы приказывал расстелить для них молитвенный коврик. И он установил [также], чтобы евнухи сидели слева от него. Он же не встает [на аудиенции] ни для кого, кроме ученого и паломников, когда они прибыли из Мекки. Вместе с ним едят только ученые, шерифы и дети их и сан[13] — даже если бы последний был ребенком, да простит его Аллах[14].

Все это [было] в начале дела его ради согласия сердец его народа. Когда же его власть укрепилась/12/и государство утвердилось, аския от всего этого отошел.

Он стал спрашивать действовавших [в его время] ученых о сунне посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, и следовал их речам, да помилует его Аллах, так что все ученые его времени согласились на том, что он — халиф. А к числу тех, кто заявил об этом в отношении него, относятся шейх Абд ар-Рахман ас-Суйюти[15], шейх Мухаммед ибн Абд ал-Керим ал-Магили[16], шейх Шамхаруш ал-Джинни[17] и шериф-хасанид Мулай ал-Аббас, правитель Мекки[18], да помилует Аллах [их] всех.

Он установил для мусульман льготы и запреты по отношению к своей особе. Он повелел людям мори-койра[19], чтобы они женились, на ком пожелают, и чтобы следовали за ними их дети: и это обнаруживается до