Камень черной души - Ирина Александровна Зайцева

Сон долго не шел, из головы не шел незнакомец на поляне. Странно, что запомнила только его глаза и темные с сединой волосы. Откуда у молодого человека седые пряди? И странный цвет глаз. За те мгновения, на протяжении которых скрестились наши взгляды, цвет глаз незнакомца поменялся с карего до желтого. Я пыталась вспомнить еще какие-нибудь черты его облика, но они неизменно ускользали. А ведь он мне понравился. Очень захотелось встретить его снова. Узнать, кто он.

Спала тревожно. Снилось, что меня кто-то зовет к себе, просит простить и не пугаться. Я не вижу кто, не разбираю слов. Улавливаю смысл только по интонации, тоске и боли в голосе. Хочу ответить, но не могу. А умоляющий и зовущий голос все дальше и тише.

Мирра выдернула меня из этого кошмара с первым лучом солнца. Наскоро позавтракав, вышли из дома.

Шли по едва видимой лесной тропинке. Сначала шагалось с трудом, и я сильно сомневалась, что смогу выдержать такой дальний переход. Ноги промокли от росы, но как ни странно это не мешало, а даже добавляло легкости движениям. Да, Мирра же говорила как-то, что роса, как и родниковая вода, несет силу и делится ею с тем, кому она нужна. А мне она ох как пригодится.

После привала с тропинки свернули и шли по каким-то ведомым только моим спутницам ориентирам.

Избушка, обросшая лишайником, возникла перед нами неожиданно для меня. На крыльце сидела старуха. Абсолютно седая, в грубой поношенной, но чистой одежде. Глаза ее, уже потерявшие цвет, смотрели на меня изучающе. Этот взгляд вызвал в душе безотчетную панику.

— Не бойся, девочка, проходи в избу. Смогу тебе помочь, доверься мне, все хорошо будет. — неожиданно живым голосом сказала она, показывая мне дряблой рукой на дверь. — А вы, — продолжила она, глядя на моих спутниц, — отдохните пока здесь. Позову, когда понадобитесь.

На удивление, в комнате, куда она меня проводила, было светло, уютно и просторно. Отшельница помогла мне умыться, подала рушник. Усадила в удобное кресло-качалку, прикрыла ноги шалью. Поднесла кружку с густым сладким на вкус отваром. Попросила расслабиться. Я и не заметила, как уснула. Не знаю, сколько я проспала, но проснулась полностью отдохнувшей. Словно спала в мягкой кровати, а не в кресле.

Старушка стояла передо мной и смотрела на ящерку-браслет на моей руке.

— Не простая ты девочка, и судьба у тебя трудная. Браслет твой живой, вижу. Посмотри на него, попроси разжечь дрова в камине. Да не белым огнем, а простым, чтоб тепло горели. Мысленно попроси, просто подумай, что хочешь от нее.

Я посмотрела на ящерку, и она, моргнув глазками-изумрудами, соскользнула с руки, резво промелькнула к камину. Оглянулась на меня, словно прося подтвердить просьбу. Дождавшись от меня кивка, коснулась язычком дров. Веселые огоньки разбежались по лежащим в камине поленьям. Ящерка вернулась ко мне, снова замерев браслетом на руке.

— А теперь, девочка, смотри на огонь и вспоминай, снилось что тебе?

Огонь завораживал, согревал не только тело, но и душу. Сначала мне показалось, что вспоминать нечего, спала крепко и вроде без сновидений. Но вот прямо поверх языков пламени стали появляться картины моего сна.

Маленькая девочка с огненно рыжими кудряшками, словно пропитанными солнечным светом, бежит по зеленой лужайке.

— Инка, шалунишка, не убегай далеко, обедать скоро, — голос нянюшки мне знаком.

— Нянюшка, я только до ручейка и обратно, я быстро, — звонкий голосок такой радостный.

Под раскидистым деревом брошено покрывало. На нем разбросаны игрушки. Нянюшка собирает их в корзину, скоро идти в дом.

Лицо нянюшки светится такой добротой. Но это же Мирра, моя добрая Мирра, только моложе и без тревожных морщинок на лбу.

Матушка на веранде накрывает стол. Семейный обед в загородном доме всегда по традиции обходится без слуг. Они только приносят столовые приборы и готовые блюда.

Я бегу к дому. Отец выходит навстречу, подхватывает меня, подкидывает высоко. Так, что дух захватывает, и я звонко смеюсь. Отец прижимает меня к себе и несет в дом…

Лица родителей я четко вижу. В моей теперешней действительности я их не встречала, но точно знаю, что это именно они. Как бы хотела их обнять. Пусть они будут живы.

Жадно вглядываюсь в родные лица. Помню их улыбки, и запах матушкиных любимых духов с жасмином и легкой перчинкой, что щекотала в носу. Колючую щетину на щеках отца, когда он целовал меня перед сном.

Вот оно, мое потерянное прошлое, вернулось ко мне. Беззаботное, радостное детство. И кусочек этого прошлого рядом. Моя нянюшка, моя добрая Мирра.

Изображение поменялось.

Комната, мягкий ковер у камина, в кресле рядом нянюшка читает мне сказку. Маленькие золотистые ящерки бегают по уголькам в камине. Я сижу совсем близко к огню, но он не жжет, ластится ко мне. Протягиваю руку. Ящерка шустро взбирается на плечо. Щекотно. Нянюшка не сердится, когда я играю с огнем, он меня слушается и не может мне навредить…

Видения закончились.

А что если… Я встаю с кресла и сажусь на пол у камина. Протягиваю руку к огню, почти касаясь язычков пламени. Они совсем не обжигают. Огонь, как и во сне, ластится ко мне, как пушистый ласковый зверь, возвращая забытые ощущения уверенности и защищенности. Я точно знаю, он не причинит зла, послушает меня и подчинится, если потребуется. Я знаю его силу и знаю, как ею управлять. Золотистая ящерка быстро взбирается мне на руку, я узнала ее. Мою любимую огненную саламандрочку. Глазки-бусинки преданно смотрят на меня. От нее приходит волна радости, как от встречи с давно пропавшим преданным другом. Счастье накрывает меня с головой.

Поворачиваю лицо к двери. Все три женщины стоят у порога и смотрят на меня, как на чудо. Нахожу глазами Мирру. В моем сне она много моложе. Но это точно она.

— Нянюшка…

— Девочка моя, не может быть! Моя пропавшая Мандаринка, — впервые с нашей встречи вижу на ее глазах слезы.

— Инка. Я твоя Инка, — осознание того, что