Слово погибели № 5 - Марина Дяченко

– Почему?

– Что - почему?

– Почему вы решили, что это не ваше?

– Я недостаточно большой садист для этого, - серьезно отозвался Алистан. - Психомеханика - необходимая в жизни, но очень скверная вещь. У вас есть опыт общения с механиком?

– Нет, - Игрис сглотнул.

– И не надо, - Алистан чуть улыбнулся. - Понимаю, к чему вы клоните, и отвечу сразу: да, мои занятия механикой помогли мне откорректировать собственную память без побочных эффектов.

– У меня еще один вопрос. Почему, как вы думаете, вы убили Алисию Жёлудь, а не подчистили память и ей? Ведь это помогло бы сохранить информацию в тайне, может быть, гораздо надежнее?

Алистан нахмурился.

– Вы правы. Единственное объяснение: эта информация каким-то образом была связана со всей ее жизнью. В моем случае - минус два часа, актуальная хронологическая коррекция, очень просто. Но если речь идет о многократном вмешательстве, да еще в давние слои памяти… Она сошла бы с ума либо превратилась бы в растение. Наверное, я решил, что убить будет проще… и гуманнее.

Он быстро опустил глаза. Женщина на фотографии улыбалась, держа поводок.

– Ничего, что я такой циничный, а, Игрис? В конце концов, теперь-то я сяду в тюрьму до конца моих дней, и мстительный дух этой бедняги обретет покой… Конечно, логичнее было бы прикончить заодно и себя. Но мне противна сама мысль о самоубийстве, извините.

– Вы применяли… Вы работали с ней как механик?

– Откуда мне знать? Скорее всего, да.

– Нет способа установить точно?

– Нет.

Алистан все еще смотрел на фотографию.

– Вы встречались с этой… с Каргой? - тихо спросил Игрис. - С глазу на глаз?

– Да.

– И вы не боялись? Если она маг, ей доступно Слово погибели номер пять, а также, возможно, и прочие номера?

Алистан взглянул с интересом:

– Не совсем так. У вас и у циркового гимнаста принципиально одинаково устроено тело. Вы можете сделать стойку на пальцах левой руки?

– Не могу, - признал Игрис.

– Так же и с магами. Старушка умеет манипулировать ничего не подозревающими обывателями. Она играла людьми, как в куклы - на свой особый живодерский манер. Со мной ни один ее финт не пройдет.

– Я читал материалы дела…

– Все тридцать томов?

– Нет. Только то, что мне под расписку выдал Певец. Я не понял, почему так сложно доказать магическое вмешательство?

– Потому что умная бабка использовала отраженную магию. У нее на дворе были вкопаны деревянные статуи, этакие столбы с неприятными лицами. По всем первичным протоколам исполнителями злой воли выходили они. Столбы-манипуляторы, представляете? Надо было ехать на болото, добывать истуканов, отслеживать эфирные образы бабкиных приказов, составлять новые протоколы и доказывать, что старуха была кукловодом, а истуканы - орудием…

Алистан помолчал. Мечтательно улыбнулся:

– Это очень интересное дело. Войдет во все учебники. Из него сделают серию «Под надежным крылом». Но, Игрис, какое это скверное, гадкое дело…

Он вдруг сник, будто внутри у него ослабла пружина.

– Наше с вами дело не лучше… Хотя и проще. Я спокойно вздохну, оказавшись на нарах. Честное слово.

– Ваша контора не сдастся без боя, - неожиданно для себя поделился Игрис. - Они постараются вас вытащить.

– После того как я признался?

– Вас объявят невменяемым. Или… может ли существовать такой манипулятор, говоря условно, супер-Карга, который заставил бы вас убить женщину - и откорректировать себе память?

На этот раз Алистан молчал очень долго.

– Нет, - сказал наконец. - Это полная ерунда, Игрис. Поверьте профессионалу.

Он вскочил в поезд за несколько секунд до отправления - в вагон второго класса и потом долго шел, иногда свободно, иногда протискиваясь, к своему месту. Поезд набирал ход, проплывая по мостам над медленными автомобильными потоками, мимо городских парков и отдаленных спальных районов; Игрис наконец-то добрался до мягкого кресла у окна, уселся и только тогда перезвонил Елене.

– Привет! Как дела?

Она сразу уловила напряжение в его голосе.

– Хорошо… Что у тебя?

– У меня командировка. Еду куда-то в глушь, когда вернусь, не знаю.

– Ну ничего себе, - тихо и как-то очень жалобно сказала Елена. - Отложить нельзя?

– Я уже в поезде.

– А…

Мягко покачивался вагон. Толстый мужчина в кресле напротив читал газету.

– Мне звонила Агата, - все так же тихо сказала жена. - Прямо сегодня с утра.

– Чего хотела? - Игрис сам поразился, как равнодушно прозвучал вопрос.

– У них продукты кончились. В смысле, у нас. Холодильник пустой.

– Так пусть купят!

– Игрис, ты с ними говорил? В смысле…

– Я не успел, - пробормотал он сквозь зубы. - Ты где сейчас? Дома?

– На работе…

– Хоть кота-то они покормят?

– Надеюсь… Слушай, что там за история с магом-убийцей? Ты-то к этому отношения не имеешь?

Поезд вырвался за городскую черту и прибавил ходу.

Ночью ему снилась избушка среди болот и покосившиеся деревянные столбы с человеческими лицами: один с лицом Алистана, другой с мордашкой Агаты, третий, самый большой, с мертвым скучным лицом Алисии Жёлудь. Игрис просыпался и засыпал опять, сон продолжался с незначительными вариациями, в шесть часов он поднялся и принял душ. Гостиничная вода пахла ржавчиной.

В восемь Игрис был уже в поселковой школе - до начала занятий оставалось три дня, в пустых коридорах стоял запах масляной краски.

– Вы следователь?

Его ждали. Еще вчера здесь стало известно, что случилось, и от взбудораженной школы кругами расходились вести по всему поселку.

– За что?! Нет, ну вы подумайте! Добрее, спокойнее человека, чем госпожа Алисия, я в жизни не встречала! Это такой ответственный, такой вежливый человек, такая хорошая женщина… Надеюсь, мага-убийцу посадят на всю жизнь в такую тюрьму, откуда никакой магией не вырваться!

Десять женщин разных лет кивали, соглашаясь со словами директрисы - привычно-громогласной пожилой дамы. На подоконниках в учительской рядами стояли кактусы, колючие и понурые, как вызванные для воспитательной беседы ученики.

– Я сочувствую вашему горю, - сказал Игрис. - Мне надо поговорить с кем-нибудь, кто хорошо знал госпожу Алисию. Остались у нее родственники?

Нет, родственников в поселке не осталось. Алисия Жёлудь приехала сюда двадцать лет назад вместе с отцом, человеком нелюдимым и очень пожилым. Он умер, не прожив в поселке и полугода. Бедная Алисия осталась одна, замуж так и не вышла. Ее семья - школьники, учителя; все ее любили, она отдавала себя работе и считала учеников своими детьми…

Она была святая, грустно подумал Игрис. Певец сказал бы, что удачней кандидатуры на роль жертвы не придумаешь. И был бы прав.