В тени замка - Эрин Пайзи

Лора взглянула на Джеймса. «Слабый дурак, — подумала она. — Потерял свою игрушку и не знает, что теперь делать. И мамочки нет, чтобы ей поплакаться. Но, — успокаивала она себя, — мы продержимся, пока не родится ребенок. Потом Августине придется нас принять».

— Дорогой, — наконец сказала она, — у меня есть одна мысль. Давай поедем в Мерилл. По крайней мере я знаю там людей, которые от нас не отвернутся. А когда родится ребенок, твоя мать сдастся, и мы сможем вернуться.

Джеймс отставил чашку и положил свою руку поверх ее рук.

— Хорошо. Согласен. Но только давай сделаем вид, что у нас с тобой просто небольшое путешествие. Я люблю тебя, Лора. Идем. Мы на правильном пути.

Дорога в Мерилл была долгой и утомительной. Почти все время Лора спала. Джеймс вел машину до полуночи, а затем остановился у мотеля в Нью-Джерси. Они встали рано.

— Мы приедем к ленчу, — весело заговорил Джеймс.

— Не рассчитывай на многое. — Лора вдруг разнервничалась. Ее план немедленно выйти замуж в Бостоне рухнул. Лору терзало то, что у нее не было обручального кольца, которое привязало бы Джеймса к ней еще больше.

— Не волнуйся, Лора, я буду счастлив с тобой даже в шалаше.

Лора улыбнулась. Быть все время милой с ним становилось мукой.

— Знаешь, — продолжал Джеймс, — я думаю, что мне стоит сменить свою фамилию на Фрейзер. Тогда нас абсолютно никто не узнает. Лора кивнула. Это совершенно не входило в ее планы.

Солнце нещадно палило. Когда они приехали в Мерилл, его яркие лучи не могли скрасить однообразие улиц и убогость маленьких деревянных домишек. Лоре хотелось плакать. Она чувствовала, как жизнь втягивает ее в очередной жуткий водоворот. Лору передернуло от кисловатого запаха грязных улиц. Джеймс улыбнулся ей и сказал: «Наверное, это бедный квартал. Господи, какой ужас».

— А я здесь родилась, — огрызнулась она. — Не все же живут в особняках, как ты.

— Извини, дорогая. Я не хотел тебя обидеть. Давай отыщем уютный отель, тогда мы сможем подумать о том, как снять дом. Это не продлится долго. Мы вернемся назад, когда родится ребенок. Мать не откажет наследнику в том, что имеет сама.

— А что если это девочка?

Джеймс вздохнул.

— Не знаю, Лора. Не думаю, что мать питает любовь к девочкам. Не могу сказать.

— В любом случае, — нахмурилась Лора, — это мальчик. Я чувствую, как он пинается.

Джеймс положил руку на ее живот.

— А он действительно пинается. — Его глаза сияли.

Отель «Пост Хаус» находился в центре города. Джеймс был немного обескуражен, когда понял, что это был единственный отель в этом маленьком городке. Лора засмеялась.

— Бывало, в детстве я мечтала о том, чтобы здесь остановиться. Этот отель казался верхом роскоши. А сейчас он выглядит просто ужасно.

Следующий день они провели в поисках дома, который можно было бы снять. Но все предложенное представлялось им таким убогим, что Джеймс только качал головой.

— Я не позволю, чтобы ты так жила, — сказал он твердо, когда им пришлось опять ночевать в отеле. — Вот что мы сделаем. Мы продадим мою машину и купим дом. Моих денег будет достаточно на питание и оплату счетов. Потом, когда мы вернемся в Лексингтон, я смогу купить новую машину. Что ты об этом думаешь?

Лора кивнула.

— Но прежде чем купить дом, мы должны пожениться. Многие в городе меня знают, и мне ужасно не хотелось бы, чтобы они думали, что я живу с тобой, не имея обручального кольца.

— Конечно. Мне просто кажется, что мы уже женаты. Тем не менее, ты права.

Мелькали дни. Через месяц Лора, теперь миссис Фрейзер, стояла посреди собственного дома.

Они с Джеймсом поженились. Джеймс продал свой «Hispano Suiza» за хорошую сумму в магазин подержанных машин. На эти деньги они купили дом, который находился между комфортабельными домами богатых и унылыми лачугами бедных. «Ну, это не так много, — сказала себе Лора, — ведь я уважаемая замужняя женщина». Ребенок пошевелился. Последние дни он все время поворачивался, и Лора чувствовала, как ноет спина.

Джеймс был само внимание. Он решил, что останется дома, пока не родится ребенок. «Если мать нас не пустит назад, — рассуждал он про себя, чтобы не расстраивать Лору, — тогда я найду работу».

Дом № 20 по Готенбург-стрит заметно выделялся среди неряшливых и запущенных хижин бедняков. Небольшое двухэтажное здание было аккуратно выкрашено. К дому вело широкое крыльцо, комнаты были просторными.

— Мне здесь в самом деле нравится, — говорил Джеймс Лоре по вечерам.

Лора, сидевшая в кресле-качалке на крыльце, что-то пробормотала в ответ. «Чертова дыра», — подумала она про себя.

Последние несколько недель беременности Лора не выходила из дому. Джеймс один ходил по магазинам и изумлялся тому, что ему доводилось видеть.

— Я и не знал, что бывает так много сортов масла, — говорил он взволнованно, как ребенок.

«Неудивительно, ведь у вас все покупали слуги», — подумала Лора.

— Ты сиди, я приготовлю ужин. — Постепенно Джеймсу пришлось заниматься уборкой и готовить. «Это потому, что она беременна и ей нужен отдых», — думал он, беря в руки очередную кипу Лориного белья. Он хлопотал по дому целыми днями. Когда он не убирал и не готовил, то занимался в саду.

— В этом я немного смыслю. Я всегда, бывало, помогал садовникам. Ты только посмотри на это дерево. Ну не прекрасно ли оно? — счастливо говорил он.

Вечером они молча сидели на крыльце перед домом. Аккуратные газоны тянулись вдоль улицы. Из глубины буков и каштанов доносилось пение птиц. Коты лениво зевали, потягивались и готовились к ночной охоте. Собаки вылизывали себя, думая о том, когда же они будут сыты. Джеймс вздохнул.

— Лора, я в самом деле счастлив. Ты знаешь, я мог бы так жить всегда.

— Я бы не смогла. Я бы умерла от тоски.

Джеймс улыбнулся.

— Это ненадолго, любовь моя. Дай я помогу тебе. Ты выглядишь усталой. — Он помог ей встать из кресла-качалки и прижал к себе. — Мне так хочется любви. — Он погладил Лору по гладким волосам. — Пойдем. Я помогу тебе вымыть голову. Тебе самой это трудно.

Она пожала плечами.

— Оставь меня в покое, пожалуйста.

Лежа в постели той ночью, Джеймс вспомнил Лору, когда она была счастливой смеющейся девушкой с ярко-рыжей копной волос. Теперь, ему приходилось это признать, она была замкнутой, и у нее всегда плохое настроение. Джеймс положил свои руки на плечо Лоры. Она резко отодвинулась. Кончились те ночи, когда они спали в объятиях друг друга.

Последнее время она пила вино за обедом. Большинство вечеров она была в таком состоянии, что не могла вспомнить, как добралась до постели.

— Акушерка сказала, что красное вино полезно беременным, — убеждала она, когда Джеймс пытался протестовать. Правда, которую не знал Джеймс, была в том, что Лора пила вино, уже подготавливаясь к роскошной жизни, которую, как она думала, будет вести, вернувшись в Бостон. Вино, какое она в свое время разливала по хрустальным стаканам Августины, было калифорнийским, не французским, но все-таки это было вино. Джеймс видел, как она, спотыкаясь, шла к постели каждую ночь. «Неважно, — думал он, — она изменится после того, как родится ребенок».

В шесть часов вечера 7 июля 1945 года Лора родила ребенка в центральной больнице Мерилла. Единственный раз она вскрикнула, когда врач сообщил, что родилась девочка.

— Унесите ее! Она мне не нужна!

Врач завернул ребенка в одеяло и сказал нянечке:

— Миссис Фрейзер расстроена. Покажите ребенка отцу и отнесите в детскую. Скажите мистеру Фрейзеру, что я жду его у себя.

Нянечка прижала ребенка. «Прелестная девочка», — подумала она.

— У вас дочь, мистер Фрейзер, — она подошла к Джеймсу.

Новоиспеченный отец взял девочку на руки и посмотрел на нее. Вдруг он почувствовал, как у него внутри все перевернулось. Теперь он держал в руках частичку самого себя, которая раньше была неприкосновенной и недосягаемой. Слезы сами потекли по щекам. Губы Джеймса прошептали старое шотландское слово, сидевшее в глубине души.

— Моя девочка, — сказал он, — моя красивая крошка. — И поцеловал ее в лобик.

— Я должна отнести ее в детскую, — мягко сказала нянечка. — Врач просил, чтобы вы зашли в его кабинет.

— Бонни. Ее будут звать Бонни, — сказал Джеймс твердо.

— Красивое имя. — Нянечка улыбнулась. — Бонни. — Она взяла ребенка из его рук и удалилась.

Джеймс в задумчивости медленно пошел в кабинет врача.

Доктор выглядел уставшим.

— Я хотел сказать, что ваша жена удивительная женщина. — Он помолчал и вздохнул. — Казалось, она испытывала наслаждение от боли при родах. Должен сказать, что я таких рожениц не видел. Хотя я не первый год работаю в родильном отделении.

Джеймс кивнул.

— Я заметил, что Лора не чувствительна к боли. Однажды она прижала пальцы дверцей машины и только рассмеялась. — Он нахмурился. — У нее было тяжелое детство, и мне кажется, что ей приходилось скрывать свои чувства.