Профессор Подорликов - Михаил Нирут

вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого.

Слова батюшки поразили профессора. Он уже знал, что священник цитирует то самое евангелие от Матфея, с которым он недавно познакомился. И если он нарушит слово, то его душевное состояние может стать ещё хуже, не говоря об обстоятельствах жизни.

– Я приду, приду, – загомонил профессор, испытывая трепет перед служителем престола.

– Помни, что церковь призывает мужей любить своих жён, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее. И что Бог сочетал, того человек да не разлучает.

Брови профессора вновь поползли вверх. Именно эти слова, прочитанные в евангелии, заставили его пустить слезу впервые за долгое время и погнали его в церковь. А теперь эта цитата, сказанная священником, означала призыв к действию. И если первый шаг покаяния он уже совершил, то второй означал, что необходимо всё исправить, и желательно до принятия причастия.

Профессор поклонился до земли. Спустя несколько мгновений он встал и пошёл прочь из храма, обдумывая произошедшее.

Глава V

Шёл Подорликов домой в необычайном расположении духа. Впервые за долгое время он никуда не спешил, а хлыст, который будто гнал его в церковь, совсем исчез. Ощущение прощения было невероятным. Оно словно по новой открывало мир. Его краски становились ярче, а запахи сильнее. И, хотя на улицах была мрачная осень, профессору казалось, будто сейчас лето. Он уже где-то слышал выражение «лето Господне» и это было то самое, что он испытывал сейчас. Его душа словно прозрела и вышла на свободу из тьмы. А все страсти и обиды, которые словно скорлупа покрывали его сердце, улетучились.

Учёный шёл медленно и потому пришёл домой спустя час. Он не хотел возвращаться в квартиру, где всё будет напоминать ему о конфликте с Максимилианом. Кроме того, его любимая Ксения также напоминала бы ему о предательстве жены.

Профессор поднялся по лестнице наверх и остановился на лестничной площадке напротив своей двери. Он предчувствовал, что там, за ней, его что-то ждёт. Собравшись с силами, он дёрнул ручку, но дверь была заперта. Обычно днём Ксения никогда не закрывала дом на замок. Профессор удивился и полез во внутренний карман за своими ключами. Он вставил их в замочную скважину и отпер дверь.

– Ксения! – вскрикнул профессор, входя в дом.

Профессору никто не отозвался, и он подумал, что, возможно, его любимая крепко спит. Учёный разул ботинки и повесил свой плащ на вешалке. Стараясь не издавать звуков, он пошел в комнату, где ночевала Ксения. Учёный тихо открыл дверь и увидел, что никого в помещении нет. Осознавая, что это странно, он быстро рванул в свой кабинет, надеясь там обнаружить возлюбленную. Однако и там было так же пусто, как и в комнате Ксении.

Наконец, спустя минуту профессор заметил на своём столе рядом с библией толстый томик книги, которой не было раньше. Профессор решительно направился к новой книге, чтобы повнимательнее её рассмотреть. Когда он приблизился на расстояние менее метра, то увидел, что это та самая монография Диареева. Ростислав Валерьевич был поражен тем, что она здесь лежит. Он мгновенно повернул голову и увидел, что на полке лежит точно такая же книга. Именно там он и оставил свою книгу, но как рядом с библией могла оказаться вторая книга?

Профессор взял в руки книгу и открыл её на случайной странице. На полях он увидел рукописные пометки. Это был почерк Ксении, его невозможно было ни с чьим другим спутать. Кое-где были подчеркнутые предложения, а где-то несколько раз обведенные абзацы. Профессор стал всматриваться в чернила, которыми пользовалась его подопечная. Вскоре профессор понял, что чернила были удивительно схожи с теми, которыми была заправлена перьевая ручку, привезённая им из Австрии для Ксении. Это означало, что девушка читала книгу именно после того, как профессор запретил ей это делать.

– Предала! – гневно прокричал Ростислав Валерьевич.

В душе профессора вновь пробудился гнев. В одну секунду он вернулся в то состояние, в котором он прибывал до исповеди. Учёный испытал сильное разочарование в церковном таинстве, эффект от которого оказался столь мимолётным. Почему то, что даровано от вечного Бога, столь скоротечно?

В это мгновение взгляд профессора упал на открытую на столе библию. Она была открыта на том самом месте, где он остановился. Это была девятнадцатая глава евангелия от Матфея. Большое количество круглых пятнышек на бумаге безошибочно свидетельствовали о том, что последний, читавший её, разрыдался на этом самом месте. А так как семейный вопрос стоял вначале главы, то у Ксении не оставалось сомнений от чего профессор так сильно рыдал, пока она была за стеной. Профессор понял, что, когда он вышел из дома, Ксения зашла в его кабинет и обо всём догадалась, а после, оскорбившись его поступком, решила ему отомстить, оставив свой экземпляр книги Диареева как знак того, что она тайком прочла книгу.

Учёный мгновенно схватил свой телефон и начал судорожно искать номер Жучкова. Трижды он перелистывал всю телефонную книгу, но из-за рассеянности и дрожи в пальцах он долго не мог увидеть заветные цифры. Наконец, увидав номер блогера, он кликнул по нему пальцем.

– Добрый день, профессор? – раздался голос Жучкова.

– Здравствуй, Саша, – торопливо поприветствовал блогера учёный. – Ты знаешь, я всё-таки решил ответить Диарееву.

– Значит вы надумали. Когда хотите записать ролик?

– Чем раньше, тем лучше! – бескомпромиссно заявил учёный.

– Если вы хотите, мы можем сделать это через час.

– Прекрасно! – вскрикнул профессор. – Это будет замечательно. Буду у вас через час.

Жучков бросил трубку, и Ростислав Валерьевич стал спешно собираться. Его рассеянность не позволяла ему сконцентрироваться, и профессор сначала шёл одевать свой плащ, после чего вспомнил о своём блокноте и шёл одетым за ним в комнату. Когда заветный ежедневник был у него, он вновь торопился надеть обувь, а далее опять возвращался в комнату за книгой. После получаса таких метаний, профессор наконец был полностью готов к предстоящей записи. Он вызвал такси и спустя тридцать минут уже был возле студии. Александр упросил охрану всё же впустить профессора без его непосредственного присутствия.

Когда профессор вошёл в студию, то увидел, что всё готово для записи видео. Стол, за которым сидел Жучков и его гости, стоял посреди комнаты, а микрофоны были закреплены рядом со стульями. Чёрная штора, служившая фоном, была натянута. Лампы стояли и еще не горели, но их уже подключили к электропитанию. В фотоаппаратах, на которые Жучков снимал видео, были расчехлены объективы, но красные диоды, сигнализировавшие о видеосъёмке, не мигали. Профессор знал, что оставалось нажать одну лишь кнопку на пульте управления и в