Рожденные водой - Виктория Павлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О-о-о! — Эштон застыла с открытым ртом. От восхищения у нее даже выпала из рук книжка с картинками, которую она хотела предложить бабушке почитать. Эштон вскочила, выхватила из кучи игрушек барабанную палочку и запрыгала вокруг стульчика, тыкая вокруг себя воображаемым «мечом». — Бабушка, бабушка, смотри, я великая Охотница на ведьм! Я убью всех ведьм на свете.
— Обязательно, — улыбнулась бабушка. — Ты могучая охотница, против которой бессильны чары ведьм.
Эштон воодушевилась еще больше, размахивая «мечом», и пара тычков досталась Дэшу. Он отпихнул сестру, получив в ответ ощутимый укол барабанной палочкой в плечо.
— Ай! — Он вскочил и заявил: — Я тоже убью злую ведьму и спасу мир. — Бабушка молчала, и он подскочил к ней, дернул за руку. — Бабуль, я тоже убью ведьму. Тоже убью!
— Возможно, — проворчала она, отдернув руку. — Пора готовить ужин. Засиделась я с вами.
Она встала и ушла на кухню, по дороге потушив свечу и включив свет. Эштон показала Дэшу язык.
— Я — Охотница, — заявила она. — Прячься, чудовище, я тебя найду.
— Вот и нет! — возмутился Дэш. — Это я Охотник. Сама прячься.
— Нет ты!
Потом Дэш прятался, а Эштон бегала по дому и кричала: «Раз, два, три, чудовище, выходи!», но «чудовище» выходить не хотело и, обиженно дуясь, тихонько сидело в засаде, пока Эштон не надоело играть одной. Она убежала к бабушке, а Дэш проскользнул к себе в комнату, чтобы проверить рисунки, которые он нарисовал для мамы: тигра, жирафа и капитана армии, который спасал людей из горящего дома. Дэш считал, что капитан получился лучше всего, и теперь раздумывал, положить его сверху, чтобы мама сразу увидела такую красоту, или, наоборот, спрятать в самом низу, чтобы получился сюрприз.
Капитана он рисовал, представляя своего отца. То есть, если бы у Дэша был отец, он хотел бы видеть его таким — храбрым и решительным. Возможно, он такой и есть, живет где-нибудь и даже не знает о сыне и дочери. Вот было бы здорово с ним познакомиться, наверняка он обрадуется.
Мама пропадала в очередной командировке уже целую неделю, и Дэш безумно соскучился. Как-то он спросил у бабушки, почему мама так много работает, и узнал, что жизнь в столице нынче дорого стоит. Они с Эштон это обсудили и решили, что у мамы очень важная и сложная работа, иначе ей не платили бы так много, чтобы хватало на жизнь в таком большом городе как Ипсиланти.
Звук подъезжающей машины Дэш услышал первым, потому что окна его комнаты выходили на подъездную аллею.
— Мама!
Он схватил рисунки и выбежал в коридор, кубарем скатился по лестнице и чуть не задохнулся от счастья, завидев ее на пороге. Длинные рыжие волосы взметнулись, когда она сняла плащ. Он очень любил ее волосы. Таких ярких, блестящих и огненно-рыжих волос не было больше ни у кого на свете.
— Мама, мама, я так рад, что ты дома! — Дэш хотел ее обнять, но она вешала плащ, а потом разувалась, и ему никак не удавалось к ней подступиться.
Послышался топот ног Эштон, и Дэш торопливо сунул маме рисунки.
— Я тоже рада, что дома. Я так устала. Что это? — спросила она, пытаясь обойти Дэша и пройти в гостиную. Ему все же удалось обнять ее за пояс.
— Я нарисовал для тебя. — Дэш чуть не лопнул от нетерпения. Вот мама удивится, когда увидит, как здорово вышел бравый капитан.
Она опустила взгляд на рисунки, и волосы заструились вдоль лица волнами блестящего огня.
— Котенок? И зебра? Мне кажется, зебры не бывают желтыми.
— Мама! — Эштон прибежала с кухни.
Мама отложила рисунки на комод и присела, чтобы ее обнять.
— Как твое карате, милая? — спросила она у Эштон. — В прошлый раз тренер говорил, что планирует отправить тебя на соревнования.
Эштон затарахтела про карате.
— А капитан? — пробормотал Дэш, но мама и сестра ушли на кухню к бабушке, а рисунки остались лежать на комоде в прихожей.
Вечером Дэш никак не мог уснуть. Пусть ему не удаются животные, но герой-капитан должен отправиться с мамой в следующую поездку. Вдруг ей понадобится защитник? Дэш откинул одеяло, встал с кровати и прошлепал к своему столу. Он просунет рисунок под дверь маминой комнаты, и утром она непременно обрадуется. Плохо, что им с Эштон запрещено к ней заходить, тогда он положил бы рисунок ей на подушку.
В ее комнате горел свет, а через приоткрытую дверь слышались голоса.
— Их надо разделить, — сердито говорила бабушка. — Эштон не должна терять время.
— Научи его быть одним из нас.
Дэш не сразу узнал материнский голос. Он звучал непривычно, будто она говорила в платок или ей что-то мешало.
— Это невозможно! — отрезала бабушка. — И тебя предупреждали, Гертруда. Просили отдать его на усыновление. Ты избежала бы кучи проблем: не рассорилась бы с сестрами, и на тебя не повесили бы бесконечный план. Теперь тебя вечно нет дома, а мне что прикажешь делать?
— Учить его!
— Этому не бывать!
Дэш представил, как серо-стальной взгляд бабушки заполняет комнату, и поежился. Он вслушивался в голоса и шорохи за дверью, а слышал только свое сердце, — оно колотилось часто-часто.
— Ты отказываешься, даже не попробовав. Пожалуйста, мама, можно ведь все делать аккуратно.
— Нет, нет и нет! Гертруда, не с ним! Это безответственно! Ты лишишься обоих детей. Ты и так их лишишься, если продолжишь настаивать. Дэшфорд никогда не сможет…
Дэш убежал к себе. Забрался под одеяло с головой и накрылся сверху подушкой. В голове яростно билась мысль: его не любят, он не нужен. С ним что-то не так, поэтому его хотят отдать чужим людям и разлучить с семьей, из-за него мама почти не бывает дома, а бабушка Эйзел вечно брюзжит не потому, что у нее подгорело печенье или болит спина, а из-за него. Из-за Дэша. Он разревелся и обмочил кровать.
Бравый капитан печально вздохнул из темноты и рассеялся.
Утром он наблюдал за мамой, но она вела себя, как обычно: приготовила завтрак — оладьи, вишневый пирог, шоколадное суфле
