Кусака - Роберт Маккаммон

Через минуту Джесси уже ехала по Селеста-стрит на запад, засунув Стиви под ремень безопасности. Девочка с трудом переносила заключение. На первый взгляд она была хрупкой, нежной, точно фарфоровая кукла, но Джесси отлично знала, что Стиви — человечек чрезвычайно любопытный и не робеет, добиваясь своего; малышка уже понимала животных, радовалась, когда мать брала ее с собой на фермы и ранчо, и не боялась дорожной тряски. Стиви Стивени Мэри в честь бабушки Тома (Рэя назвали в честь деда Джесси) обычно вела себя спокойно и словно бы вбирала окружающее большими зелеными глазами чуть более светлого оттенка, чем глаза Джесси. Джесси нравилось, когда дочка была рядом и помогала ей в ветеринарной лечебнице. На будущий год Стиви пойдет в первый класс… там, куда в конце концов занесет Хэммондов. Ведь после того, как в Инферно закроются школы, массовый исход из города продолжится: закроются последние магазины, опустеют последние хутора. Работы для Джесси не станет, как не станет ее для Тома, и им останется только одно: сняться с насиженного места и пуститься в путь.

Слева за окном промелькнули Престон-парк, аптека Рингволда, бакалея, справа — "Ледяной дворец". Джесси проехала по Трэвис-стрит, чуть не раздавив здоровенного кота миссис Стелленберг, прошмыгнувшего перед самым грузовичком, и выехала на узкую Сёркл-Бэк-роуд, которая шла вдоль подножия Качалки и, оправдывая свое название, поворачивала обратно, чтобы влиться в Кобре-роуд. Перед тем, как повернуть на запад и поехать быстрее, Джесси задержалась перед желтой мигалкой.

Благословенный ветерок заносил в окно резкий, сладковато-горький привкус пустыни и трепал волосы Стиви. Джесси подумала, что, похоже, прохладнее сегодня уже не будет и они с чистой совестью могут наслаждаться этими минутами. Кобре-роуд вела их мимо сетчатой ограды и железных ворот медного рудника Престона. На воротах висел амбарный замок, однако забор находился в столь плачевном состоянии, что перелезть его мог бы и ревматический старец. Небрежно намалеванные плакаты предостерегали: "ОПАСНАЯ ЗОНА! ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!" За воротами, где некогда отбрасывала тень богатая медной рудой рыжая гора, был огромный кратер. В последние месяцы существования рудника там то и дело рвался динамит, и из разговора с шерифом Вэнсом Джесси поняла, что в кратере до сих пор остаются неразорвавшиеся заряды, но лезть туда за ними дураков нет. Джесси понимала, что рано или поздно рудник истощится, но никто не ожидал, что руда закончится так пугающе окончательно и бесповоротно. С той минуты, как пневматические отбойные молотки и бульдозеры начали вгрызаться в пустую породу, Инферно был обречен на гибель.

Пикап запрыгал по рельсам: в обе стороны от рудника, на север и на юг, шла железнодорожная ветка. Стиви (спина у нее уже взмокла) прильнула к окну. Она заметила луговых собачек. Они сидели неподвижными столбиками на бугорках возле своих нор. Выскочив зарослей кактусов, через дорогу стрелой промчался дикий кролик. Высоко в небе медленно кружил гриф.

— Ты как? — спросила Джесси.

— Отлично, — Стиви налегла животом на ремень. В лицо девочке дул ветер, небо было синее-синее и, казалось, будет тянуться вечно — может быть, целых сто миль. Девочка вдруг вспомнила, о чем давно хотела спросить:

— Почему папа такой грустный?

"Конечно, Стиви все чувствует", — подумала Джесси. Иначе и быть не могло.

— Собственно говоря, он не грустный. Просто школа закрывается. Помнишь, мы тебе говорили?

— Да. Но ведь школа закрывается каждый год.

— Теперь она больше не откроется. А из-за этого уедет еще много людей.

— Как Дженни?

— Вот-вот. — Маленькая Дженни Гэлвин с их улицы уехала с родителями сразу после Рождества. — Мистер Боннер собирается в августе закрыть бакалею. К тому времени, я думаю, почти никого не останется.

— Ой. — Стиви задумалась. В бакалее все покупали еду. — И мы уедем, сказала она наконец.

— Да. И мы.

Тогда, значит, мистер и миссис Лукас тоже уедут, поняла Стиви. А Душистый Горошек: что будет с Душистым Горошком? Выпустят ли его на свободу, или загонят в вольер для перевозки, или сядут на него и ускачут в дальние края? Над этой загадкой стоило подумать, но девочка поняла, что чему-то приходит конец, и от этого где-то под сердцем шевельнулась грусть — чувство, с которым, по соображениям Стиви, должно быть, хорошо был знаком папа.

По изрезанной канавами земле были разбросаны островки полыни. Над ними возвышались цилиндрические башни кактусов. Примерно в двух милях за медным рудником от Кобре-роуд отделялась черная гудроновая дорога; она стремительно убегала на северо-запад, под белую гранитную арку с тусклыми медными буквами: "ПРЕСТОН". Джесси посмотрела направо и сквозь струившийся от земли горячий воздух увидела в конце черной дороги зыбкий силуэт большой асиенды. "Пусть и вам повезет", — подумала Джесси, представив себе женщину, которая сейчас, вероятно, спала в этом доме на прохладных шелковых простынях. Должно быть, у Селесты Престон только и осталось, что простыни и дом, да и то вряд ли надолго.

Они ехали через пустыню. Стиви, не отрываясь, глядела в окно; личико под козырьком бейсболки было задумчивым и спокойным. Джесси поерзала на сиденье, чтобы отлепить футболку от его спинки. До поворота к дому Лукасов оставалось около полумили.

Стиви услышала высокое гудение и подумала, что над ухом вьется москит. Она хлопнула по уху ладошкой, но гудение не исчезло, оно становилось все громче и тоньше. Ушам стало больно, словно их кололи иголкой.

— Ма, — морщась, пожаловалась девочка. — У меня ушки болят.

По барабанным перепонкам Джесси тоже ударила острая колющая боль, но тем дело не кончилось: заныли задние коренные зубы. Она несколько раз открыла и закрыла рот и услышала, как Стиви сказала: "Ой! Что это, мам?"

— Не знаю, ми… — Мотор пикапа вдруг заглох. Просто заглох, без перебоев и одышки. Они катились по инерции. Джесси нажала на педаль газа. Она только вчера заполнила бак, он не мог быть пустым. Теперь уши болели по-настоящему, барабанные перепонки пульсировали, отзываясь на высокую, мучительно-неприятную ноту, напоминавшую далекий вой. Стиви зажала уши руками, в глазах ярко заблестели слезы. "Что это, мам?" — снова спросила она с панической дрожью в голосе. — "Мама, что это?"

Джесси потрясла головой. Звон набирал громкость. Она повернула ключ зажигания и вдавила акселератор, но мотор не завелся. Джесси услышала, как потрескивают ее наэлектризованные волосы, и мельком увидела свои часы: они точно сошли с ума и отсчитывали время с бешеной скоростью. "Вот уж будет, что рассказать Тому", — подумала она, вздрагивая от боли в коконе пронзительного звука, и хотела взять Стиви за руку.