Радуга - Кэтрин Стоун

Глава 2

Манхэттен

Апрель 1989 года

По тисненным золотом пригласительным билетам на торжественный прием по случаю присуждения ежегодной кинопремии «Оскар» в Большом круглом зале отеля «Ритц» собралась вся элита Нью-Йорка. Вечер проходил в субботу, сразу же вслед за презентацией «Оскара» в Голливуде, и был своеобразным ответом Манхэттена на грандиозный вечер, устроенный после церемонии. Списки приглашенных в обоих случаях были очень похожи: гости только очень богатые, очень знаменитые и очень влиятельные, но грандиозные размеры Большого круглого зала позволяли устроить вечер с еще большим размахом. Его свидетельством в этом году стала двадцатифутовая ледяная скульптура знаменитого «Оскара». Сверкающая статуя возвышалась в бассейне с марочным шампанским; ее ледяная поверхность, отражая дорогое вино у своего подножия, отливала золотом.

Александра Тейлор медленно плыла в толпе холеных женщин в роскошных вечерних платьях и не менее холеных мужчин в дорогих смокингах. Она произносила слова благодарности в ответ на сыпавшиеся со всех сторон поздравления и мило улыбалась тем, кто приветствовал ее поднятием хрустального бокала. Свой потрясающий успех Алекса воспринимала с королевским достоинством, как и полагалось актрисе, получившей «Оскар» за лучшую женскую роль — королевы Елизаветы в фильме «Ее величество».

Кажущееся спокойствие Тейлор было лишь еще одной демонстрацией ее замечательного таланта. Несмотря на внешнюю невозмутимость, сердце ее взволнованно билось даже после шести торжественных вечеров. Радость эта была чувством достаточно личным, хотя с того самого момента, как она получила маленькую золотую статуэтку, у актрисы практически не оставалось ни минуты на личные переживания. Алекса решила, что сейчас ей совершенно необходимо хотя бы недолгое уединение, и вышла на освещенную луной террасу.

Алекса надеялась, что побудет здесь в одиночестве: гости в основном предпочитали находиться в центре внимания, а не прятаться в тени. Но она была не одна. Усталость и разочарование мгновенно улетучились, как только Тейлор узнала элегантного мужчину.

— Бонд, — тихо протянула она, подходя к мужчине. — Джеймс Бонд.

— Простите?

— О! Извините меня, — воскликнула Алекса, как только он обернулся. — Я думала, что вы — Тимоти.

— Тимоти?

— Далтон, — пояснила Алекса, но по обольстительному взгляду темно-голубых глаз поняла, что имя известного актера ничего не говорит незнакомцу.

Мужчина хоть и оказался не Тимоти Далтоном, но по голливудским стандартам сексапильности, несомненно, подошел бы на роль Бонда.

— Нет. Я Джеймс Стерлинг.

— О-о! Здравствуйте, — тихо выдохнула Алекса. Она, разумеется, слышала о Джеймсе Стерлинге. Да и кто о нем не слышал?

На редкость преуспевающий адвокат, в Нью-Йорке он слыл фантомом и легендой. Фантомом — потому, что, несмотря на свои громадные пожертвования на благотворительность и искусство, Стерлинг очень редко появлялся на публике; легендой — потому, что, несмотря на свои тридцать четыре года, снискал себе славу посредника, к услугам которого прибегали наиболее могущественные промышленники во всем мире.

Адвокат помогал «дирижировать» их многомиллиардными слияниями и крупными государственными сделками. Состоятельнейшие бизнесмены выбирали его для ведения наиболее важных переговоров. На самом-то деле Стерлинг выбирал сам.

С самого рождения Джеймс обладал состоянием, более чем достаточным, чтобы вообще никогда не работать. Но он решил стать адвокатом-посредником и теперь выбирал из множества предлагаемых проектов только те, которые привлекали его своей сложностью или замысловатой интригой.

Можно сказать, что в жилах Джеймса Стерлинга текла голубая, патрицианская кровь, и, по утверждению его клиентов, она была спокойна и холодна как лед. То была холодность, которую ничто не могло растопить и которая делала Джеймса лучшим в своем деле. Ту же холодность отмечали и злопыхатели Стерлинга, упоминая о его неизменно коротких любовных связях с несколькими самыми очаровательными женщинами мира.

Алексу не очень-то беспокоила репутация Джеймса Стерлинга. Просто он был мужчиной совершенно в ее стиле: очень красивый, очень сексуальный. Она поняла это, как только встретилась с его чувственным взглядом и ощутила приятную теплую волну, прокатившуюся по всему телу. Голова на секунду сладко закружилась, словно от быстро выпитого шампанского.

Алекса встретила этот миг с притворно застенчивой улыбкой. Ей показалось, что Стерлинг привычно дожидается удивления, и потому нахмурилась, будто его имя заставило вспомнить нечто знакомое, но она в этом не уверена, и спросила:

— Джеймс Стерлинг… адвокат?

— Да. — Терпеливо подождав, что незнакомка представится ему, Джеймс спросил:

— А кто же вы?

Алекса слегка покраснела от собственной самонадеянности. Она считала, что Джеймс должен ее узнать. Ведь на вечере Алекса была почетным гостем. Неужели он действительно ее не узнал? Или, изображая неуверенность, так же как и она, разыгрывал сцену?

— Александра Тейлор.

— О! Здравствуйте, — пробормотал Джеймс, столь же удивленный ее именем, как и она его. — Александра Тейлор… актриса?

— Да, Алекса.

— Алекса, а ведь именно из-за вас я сегодня на этом вечере. Хотел сказать вам, что вы замечательно сыграли в «Ее величестве».

— Благодарю вас, — спокойно ответила Алекса, стараясь не обращать внимания на легкое головокружение.

Джеймс Стерлинг, фантом, чья повседневная жизнь была наполнена таким блеском, что он редко обременял себя посещением сверкающих празднеств, пришел сюда сегодня вечером, чтобы встретить ее?! Открытие было таким потрясающим и таким интригующим… до тех пор, пока Алекса не заметила на лице Стерлинга что-то еще, кроме простого удивления. Что это? Разочарование?..

— Кажется, вы ожидали нечто более близкое стилю Елизаветы? — тихо предположила она.

— Да, наверное, — согласился Джеймс.

Всего четыре дня назад дождливым вечером в Гонконге он посмотрел «Ее величество», и тогда в его воображении сложился четкий и ясный образ необыкновенной актрисы. Она, несомненно, англичанка, и хотя ее возраст по фильму определить было нельзя — она прожила на экране почти всю жизнь Елизаветы, — Джеймс почему-то считал, что актриса должна быть примерно его возраста.

Стерлингу представлялась звезда лондонской сцены, которую соблазнил серебряным экраном талантливый режиссер Лоуренс Карлайл. Красота ее должна быть возвышенной. В прекрасных задумчивых зеленых глазах актрисы будет отражаться некий дискомфорт от присутствия на пышной вечеринке, а волнистые рыжевато-золотистые волосы она просто прихватит в последнюю минуту заколкой-пряжкой — небольшая дань моде.