Великий побег - Сьюзен Филлипс

Из серебристого «субару» вылезла какая-то приземистая женщина с короткими ярко–рыжими волосами. На ней был свободный белый топ, прочные желто-коричневые брюки-капри, которые смотрелись бы лучше на ком-нибудь с более длинными ногами, и коричневые сандалии. На шее висел кусок бирюзы на кожаном ремешке, пальцы унизаны серебряными колечками. Люси кивнула в знак приветствия и подождала, пока женщина назовет себя. Но не успела та представиться, как дверь открылась и вышел Мистер Телохранитель собственной персоной.

Женщина повернулась к нему.

– Патрик Шейд?

Он встал наверху крыльца и спросил, не отвечая на вопрос:

– Чем могу помочь?

Она обошла машину и встала у бампера.

– Я ищу друга.

Он кивнул на Люси:

– Если вы не ищете кого-нибудь из нас, то ошиблись адресом.

– Она здесь. Я знаю, что она здесь.

Коренастое сложение визитерши напомнило Люси, что у Темпл есть враги. А что если эта женщина – рассерженная клиентка? Или какая-то зрительница «Жирного Острова», превратившаяся в преследовательшу?

Панда стеной встал между посетительницей и дверью.

– Я несколько недель искала ее, – упрямо твердила женщина. – И не уйду.

Тот медленно спустился со ступеней:

– Здесь частные владения.

Он не повысил голос, но от этого не стал менее страшным. Женщина прислонилась спиной к машине, больше разочарованная, чем напуганная.

– Мне нужно увидеть ее.

– Вам нужно уехать.

– Просто передайте ей, что я здесь. Пожалуйста. Скажите, что здесь Макс.

Макс? Люси вытаращила глаза. ЭтоМакс?

Но откровение женщины, кажется, ничуть не удивило Панду. Или он нацепил профессиональное выражение игрока в покер, или же все время знал, что человек, по которому тосковала Темпл, – женщина.

Конечно же, он знал. От известного своей тщательностью такого типа, как Панда, не ускользнет никакая подробность.

Женщина повернулась к дому и прокричала:

– Темпл! Темпл, это Макс! Не поступай так. Выйди и давай поговорим!

Ее затаенную боль Люси ощутила всем сердцем. Наверняка Темпл услышит голос Макс и выйдет. Но из дома не донеслось ни звука. Дверь осталась закрытой. Люси не могла это вынести. Она завернула за угол и вошла с заднего хода.

И нашла Темпл в ее спальне, торчавшей сбоку окна, где ей, не обнаруживая себя, была видна дорога.

– Зачем она приехала? – Голос Королевы–Дьяволицы звучал одновременно жестко и надломлено. – Я ее ненавижу.

Теперь Люси все стало ясно, чего она раньше не понимала.

– Нет, это не так. Вы ее любите.

Из заколки выскочила прядь волос, когда Темпл развернулась: каждый мускул ее перенакачанного тела напрягся.

– Да что вы об этом знаете?

– Я знаю, что это разрывало вас на куски все лето.

– Все пройдет. Просто дело времени.

– Почему вы поссорились?

Темпл раздула ноздри.

– Не будьте наивной. Неужели вы думаете, я хочу, чтобы весь свет узнал, что я… я влюбилась в женщину?

– Вряд ли вы первая известная личность, которая перестанет скрывать свои наклонности. Сомневаюсь, что это разрушит вашу карьеру.

– Это разрушит меня.

– Как? Не понимаю.

– Это нето, чем я хотела стать.

– Лесбиянкой?

Темпл вздрогнула.

Люси всплеснула руками:

– Боже, Темпл. Добро пожаловать в двадцать первый век. Люди влюбляются.

– Вам легко говорить. Вы-то влюбились в мужчину.

На мгновение Люси подумала, что та говорит о Панде, но потом поняла, что Темпл, скорей всего, имеет в виду Теда.

– Мы не всегда выбираем, в кого влюбиться. Среди женщин много лесбиянок.

Темпл скривила губы, глаза блестели от непролитых слез.

– Я не всякая женщина. А Темпл Реншоу.

– И это ставит вас над простыми смертными?

– Я не создана для неудач. Не так я устроена.

– Вы действительно думаете, что Макс – неудача?

– Макс замечательная, – неистово возразила она. – Самый лучший человек из тех, кого я знаю.

– Тогда в чем дело?

Темпл упрямо молчала, но Люси не собиралась позволять ей уйти от ответа.

– Давайте, скажите.

– Я не могу. Политкорректность не изменит реальность. Гомосексуальность – это изъян. Порок.

– Просекла. Вы слишком идеальны, чтобы быть геем.

– Я не хочу больше об этом говорить.

Люси переполняла жалость. Стандарты, которые установила для себя Темпл, были невозможны для кого угодно. Неудивительно, что она несчастна.

По гравию зашуршали шины. Темпл закрыла глаза и прислонилась спиной к стене. Люси выглянула в окно.

– Поздравляю. Лучший человек из тех, кого вы знаете, уезжает.

Панда пилил сухое дерево и рвался в драку, когда Люси вышла поговорить с ним.

– Я так понимаю, ты считаешь, что я должен был сказать тебе о Макс?

– Да, но я понимаю – соблюдение конфиденциальности клиента. Я знаю…

В доме что-то с грохотом рухнуло. Панда бросил пилу и помчался внутрь. Люси ринулась за ним. Вбежав в переднюю, она услышала доносившиеся сверху удары, потом что-то грохнуло на полу. Она кинулась за Пандой по лестнице наверх.

Темпл стояла посреди гимнастического зала с диким взглядом и растрепанными волосами, вокруг нее лежало в руинах ее королевство-тюрьма. Перевернутая скамейка со штангой, разбросанные маты, дыра в стене. Темпл схватила десятифунтовую гирю и уже собиралась швырнуть ее в окно, как Панда сгреб мятежницу.

Это была битва богов. Геркулес против Зены-королевы воинов. Но как бы Темпл ни была сильна, он был сильнее, и совсем немного ему понадобилось, чтобы прижать ее к своей груди.

Из воительницы вышел весь пыл. Когда Панда наконец освободил ее, она без сил свалилась к его ногам. Панда молча послал призыв Люси о помощи, и ей пришла к голову только одна идея.

Свой хлеб она спрятала в укромном месте, где его мог взять Панда. Хлеб Люси спекла как раз днем в коттедже. Она принесла каравай на кухню, отрезала ломоть, намазала медом, который прятала в шкафу.

Темпл сидела у стены, свесив голову на сложенные на коленях руки. Люси пристроилась рядом и подала лакомство.

– Вперед.

Красные заплаканные глаза Темпл отторгли предательство.

– Зачем вы пихаете мне это вредительство?

– Это вовсе не вредительство. – Люси с трудом подобрала слово. – Это… это просто жизнь.

Темпл съела хлеб. Не разом заглотив, а смакуя каждый кусочек. Пока Панда, прислонившись к притолоке, наблюдал, Люси сидела, скрестив ноги, рядом с Королевой–Дьяволицей и пыталась придумать, что сказать. И в конечном итоге ничего не придумала и смолчала.

– Как вкусно, – жалобным голоском сказала Темпл. – Можно еще?