Рыцарь зимы - Ричард Арджент

Эндрю отправился к королю вскоре после того, как Джеральд вышел из комнаты, несмотря на недовольство, вызванное этим приказом. Он был не в том расположении духа, чтобы терпеливо выносить новые оскорбления, и не мог представить иной причины, по которой король захотел бы видеть его сейчас.

Зал был забит рыцарями, придворными, священниками и прелатами, послами, присутствовал даже один из ассасинов, приехавший к королю Балдуину, чтобы заверить его в продлении мирного договора, действовавшего между королевством Иерусалимским и людьми, населявшими долину Аламут, то есть представителями зловещей секты убийц. Эндрю вошел в просторную комнату, и в его сторону начали оборачиваться. Он проклинал про себя всех, кто прекращал разговаривать, едва завидев его. В гробовой тишине юноша подошел к трону короля, который сидел, уплетая сладкие финики.

Балдуин произнес:

– А, Эндрю из Крессинга – ты снизошел до того, чтобы почтить своим присутствием Прокаженного короля.

– Прошу вас, милорд, не называйте себя так, – горячо отозвался Эндрю, позабыв о собственных горестях и вспомнив о тяжелой болезни короля Иерусалима.

Балдуин улыбнулся и пожал плечами:

– Так меня называют другие, и я, признаться, не слишком возражаю. В конце концов, я и впрямь поражен этим ужасным недугом, который, как мне сказали, вызван вредными испарениями, коих я невольно надышался при своем рождении – видишь ли, сточные канавы Иерусалима порой исторгают редкостное зловоние. Священник уверяет, что это никак не связано с моей душой, которая столь же чиста, как белоснежный шелк из Дамаска. Но хватит обо мне и моих ничтожных заботах. Что мы будем делать с тобой, мой юный Эндрю?

– Со мной, сир? Больше всего на свете я желаю служить вам, как всегда.

– Разумеется, никто и на миг не мог бы усомниться в твоей преданности, несмотря на то что у тебя есть друг из числа сарацин.

Эндрю покраснел до корней волос.

– Вы имеете в виду Хасана из дома… – и он назвал имя отца своего арабского друга. – Они из места, которое зовется Аль-Йемен, где сидела царица Савская во времена правления мудрого Соломона.

– А, так вот кто он такой. Что ж, мои шпионы видели тебя с арабским юношей, но мы впервые узнали имя этого сарацина. Значит, мне следует поверить в то, что эта дружба не несет с собой предательства, Эндрю?

– Милорд! – с ужасом вскричал Эндрю. – Я никогда не смог бы предать вас! Вас, кто сделал меня своим другом! Вас, кто является моим королем и защитником! Вас – ведь вы Балдуин, который бегал со мной по улицам, своими шутками заставляя меня смеяться, вас, снизошедшего до меня и сделавшего своим спутником! Никогда, сир, ни в этой жизни, ни в следующей!

– Я рад это слышать, – произнес Балдуин, посмеиваясь. – Поскольку я с радостью сообщаю, что тебе возвращен рыцарский титул. Так что мы можем веселиться вместе и дальше. Только не обижайся, что мои шпионы ходили за тобой по пятам, Эндрю, и докладывали обо всех твоих поступках, поскольку сейчас они следят за всеми, даже за магистром Одо…

Тамплиер явно был встревожен этой вестью.

– …который куда скорее предаст меня, чем ты, поскольку он мне ничем не обязан и к тому же весьма и весьма честолюбив.

– Мой король!.. – запротестовал Одо.

– Нет-нет, правда, Одо, ты бы предал собственную мать, если бы это помогло тебе получить продвижение по службе. Но я отклонился от сути; мы ведь собрались, чтобы побеседовать о возвращении титула Эндрю.

– Мой король, если это шутка, – заговорил молодой воин, – то она весьма забавна, признаю, однако…

– Это не шутка, Эндрю, у тебя теперь есть благородный отец.

– Я не понимаю, сир.

– Недавно через Иерусалим проезжал один рыцарь – как раз в то время, когда ты искал что-то (или кого-то) в пустыне.

– Я отправился на поиски Черных кавалеров, милорд. Я был намерен уничтожить их и вернуть себе ваше расположение.

– Ты ни на миг не лишался его, но скажи, ты нашел их?

– Да, сир, но должен со стыдом признаться, что бежал прочь, поскольку они слишком сильны и яростны, чтобы с ними мог справиться один человек, – там не меньше двух дюжин негодяев и головорезов.

– А кто не бежал бы прочь? Я бы сбежал. Эти разбойники – отбросы общества, настоящее отребье, лжерыцари.

– Но, милорд, вы сказали, что у меня есть благородный отец… Как так может быть, если только моего собственного отца не посвятили в рыцари?

– В этом я сомневаюсь, – отозвался Балдуин. – Однако сэр Роберт де Соннак решил усыновить тебя. Услышав о том, как с тобой обошелся сэр Гондемар де Блуа, он без промедления принял все необходимые меры. Ты не благородного происхождения, Эндрю, но мы готовы принять тот факт, что у тебя отныне есть благородный отец и, следовательно, ты принадлежишь к благородному роду. Добро пожаловать к моему двору.

– Я… не знаю, что сказать, сир. Сэр Роберт еще здесь?

– Нет, он двинулся в Триполи, где у него какие-то дела.

– Он еще вернется сюда?

– Думаю, нет. Но что до его намерения, то мы вполне удовлетворены теперь, и ты можешь продолжить творить добрые дела. Но, Эндрю… Черные кавалеры? Они бы сожрали тебя на завтрак и бросили кости собакам!

Придворные разразились смехом. Даже Одо улыбнулся.

– Я больше ничего не смог придумать.

– В таком случае ты не слишком-то приучен думать, Эндрю, и на твоем месте я бы перестал делать глупости. Лучше продолжай втыкать меч во врагов твоего короля. Итак, что скажешь, если я предложу тебе выехать на охоту? Я слышал, в нескольких милях от города к северу водятся превосходные газели.

Эндрю бросил настороженный взгляд на Одо де Сент-Амана, магистра храма Соломона, зная, что тамплиерам запрещено участвовать в таких мирских и легкомысленных забавах, как охота.

– Даже не думай об этом скучном старике! – воскликнул Балдуин, вскакивая с места. – Я твой король и правитель, и я приказываю тебе сопровождать меня. Я бы и Одо отдал тот же приказ, если бы он не ходил все время с такой кислой миной, но он ведь испортит все веселье своими причитаниями и вздохами. Что ж, рыцари, подымайтесь, пора выехать на свежий воздух. Слабость покинула меня сегодня. Я полон жизни. Кстати говоря, король должен первым поразить добычу, так что пропустите меня вперед, слышите? Или я отправлю вас в самые темные застенки, которые только можно найти в замке, на два дня! Эндрю, подсадишь меня на лошадь? Не бойся, ты не заразишься. Это сухая проказа, моя кожа не мокнет.

– Как будто это имеет значение, мой король! – воскликнул Эндрю, сияя от счастья. – Как будто мне есть до этого дело!

Пока они ехали по залитым солнечными лучами просторам, он думал о безграничной доброте сэра Роберта де Соннака. Усыновить молодого человека низкого происхождения, из бедной семьи… Это великий поступок, требующий недюжинной смелости. Сэра Роберта будут порицать другие, возможно, даже сам Генрих, король Английский, – все скажут, что он принижает рыцарство королевства. Да, найдутся те, кто станет презирать благородного сэра за подобный поступок. И самого Эндрю также будут презирать за то, что он пожинает плоды великодушия достойного воина. Мальчишка-кузнец – рыцарь? Какое богохульство! Какое наглое нарушение веками установленного порядка! Видно, каждому человеку его круга, каждому рыцарю и барону пора начать опасаться за свое положение и богатство! В самом деле, если так дальше пойдет, какой-нибудь крестьянин сместит короля, и мир погрузится в хаос!

И все же сэр Роберт осмелился пойти наперекор обычаям и традициям. Эндрю и сам не понимал до конца почему, поскольку готов был поспорить, что благородный рыцарь сделал это вопреки собственным убеждениям. Если бы в таком положении оказался другой рыцарь, другой Эндрю, Роберт и сам, скорее всего, поджав губы, заявил бы, что мальчишка поступил дурно и должен быть наказан, ведь этот благородный сэр и сам являлся ревностным сторонником традиций. Он был гордым человеком, верил в незыблемость общественных устоев и все-таки, несмотря ни на что, нарушил их, чтобы вернуть Эндрю рыцарский титул…

Если причина в спасении жизни его дочери, значит, сэр Роберт де Соннак и впрямь питал необычайную привязанность к своему ребенку. Другие рыцари, уезжая на войну, забывали не только о дочерях, но и о сыновьях. Анжелика, должно быть, самое драгоценное в жизни сэра Роберта, если он до сих пор чувствует себя в долгу перед ее спасителем.

В самом деле, Эндрю признался самому себе, что Анжелика – редкая драгоценность по сравнению с другими блестящими дамами. Но его восхищение продиктовано взглядом страстного юноши, чьи порывы и желания наполнены силой и остротой, свойственной молодости. Любовь отца более чиста и взвешенна, полностью исключает слабости плоти и, следовательно, стоит куда большего, если он во имя нее приносит в жертву собственное славное имя.

Эндрю получил подлинное удовольствие от охоты. Ему не слишком повезло сегодня с дичью, однако он с радостью гнался за ней на своем скакуне, чувствуя, как развеваются волосы на ветру. Когда охотники вернулись во дворец, для них уже были накрыты столы и устроен пир.