Хозяин зеркал - Екатерина Чернявская

Одинокий, услышав об этой истории, вздрогнул: исполнилась третья строка Пророчества. Он начал собираться. Тяжело было оставить старую мать, но тролль-полукровка решил отправиться в Город. Ему нужно было узнать последние две строки. Василиск пришел из Города. Трое, сменившие Одну, тоже правили в Городе. Оставалось предположить, что и ключ к последним, самым важным строкам отыщется там, в Городе.

Осколок вулканического стекла Одинокий прихватил с собой.

Об остальном Герда знала или догадывалась сама. Как Шауль и Миранда нашли и с помощью демона похитили уцелевшие Зеркала. Как Джейкоб, сын Эрин О’Линн и погибшего Родрика, пришел в Город за Ненавистью. Как он стал Кеем.

– Но взрыв, – прошептала девушка. Она сама не замечала, что мнет и комкает в руках льняную салфетку. – Взрыв был такой сильный… Ты не мог выжить.

– Меня там и не было, – вздохнул Шауль, щуря на Герду выцветшие голубые глаза.

От уголков его глаз разбегались морщинки, и все было почти так же, как в аптеке, – не хватало лишь высокой конторки, книжки и коробки с кислыми леденцами. Только Герда выросла. Выросла и больше не верила никому, в том числе и своему старому учителю.

– Тот человек… Франсуа Бонжу… он пригрозил, что убьет всех вас. Тебя. Миранду. Иенса. Убьет, если я не отдам ему букву. И никто не должен был об этом узнать. Ни единая живая душа. Оставшись в Городе, я мог проболтаться. Рядом со мной стало небезопасно. И я сделал так, чтобы все поверили в мою смерть. Только вот перестарался со взрывом…

Герда усмехнулась:

– Ты бежал, поджав хвост. Путь в Долину ты тоже закрыл, чтобы защитить нас? Или чтобы тебя не нашли, и потому, что тебе не было никакого дела до оставшихся в Городе? Ты просто трус, Шауль. – Еще недавно собственные слова ужаснули бы девушку, но теперь она говорила уверенно и холодно.

Старик вздохнул:

– Да. Конечно же ты права. Я трус. Любил Миранду и так и не решился ей об этом сказать. Видел, что Иенс идет по кривой дорожке, и не остановил его. Я трус, девочка. Становишься трусом, когда отца убивают у тебя на глазах, а тебе каждый день грозит такая же смерть…

Ветер пронесся по саду, стегнув живые цветы колючим снегом. Герде послышался тонкий и острый звон – так звенит воздух в самые лютые морозы. Девушка передернула плечами. Шауль поднял голову и тихо проговорил:

– Думаешь, у тебя есть право меня осуждать? Но ведь и ты сама бежишь от судьбы, Клара О’Сулливон.

Герда нахмурилась:

– О чем ты говоришь?

– Подумай. Ведь пятая строка пророчества – это о тебе…

Но прежде чем девушка успела задать вопрос, по веранде простучали шаги и на садовой дорожке показался Кей. Еще более бледный, чем обычно, он подошел к Шаулю и Герде и резко бросил:

– Королева мертва. Я возвращаюсь в Город.

Герда вскинула руки ко рту. Старый аптекарь вскочил, опрокинув чашку. Фарфор жалобно зазвенел. По белой скатерти расплылась темная кофейная лужа.

…Комната пропахла цветами. Снежные орхидеи росли из половиц, тянулись по стенам, сплошным ковром окутали потолок. Все кружевные салфетки были покрыты купами серебристо-белых, источающих сладкий запах цветов. Человек бы не прожил в этой комнате и пяти минут. Маленькая старушка, лежащая на широкой кровати под одеялом из цветов, казалась бы неживой, если бы не льдистый блеск глаз. Глаза смотрели на Кея, не моргая, а лицо, некогда нежное, гладкое и белое, как свежевыпавший снег, смахивало на печальную мордочку обезьяны. Оно ссохлось, его прорезали глубокие морщины, а щеки и лоб обметал горный загар, хотя старуха уже много дней не видела света.

Безгубый рот раскрылся, и Кей услышал шепот:

– Ты пришел. Ты все-таки вернулся, мой Кей. Ты вернулся, чтобы забрать свою Королеву в ее царство. В царство под небесами, где сверкает лед и пляшут снежные вихри… – Шепот стал сбивчивым и лихорадочным. – Но я так плохо выгляжу. Я состарилась, Кей, а ты остался все таким же юным. Где мое Зеркало? Мне нужно Зеркало. Я посмотрюсь в него и стану вновь молода. Оно где-то здесь, поищи в том шкафу, в нижнем ящике.

Не говоря ни слова, Кей пересек комнату. Каждый его шаг поднимал в воздух облачка лепестков и пыльцы. Юноша открыл шкаф и, порывшись в ящиках, вытащил небольшое карманное зеркальце. Чем-то оно напоминало тусклое медное зеркало тетушки Джан, только светилось куда ярче. Не заглядывая в Зеркало, Кей сжал его в руке.

– Что же ты? – шептала Королева.

Она завозилась под цветочным одеялом. Длинные седые пряди, покрывавшие подушку, изголовье кровати и водопадом льющиеся на пол, дрогнули, словно старые, нехотя пробуждающиеся от спячки змеи.

– Что же ты? Поскорей дай мне Зеркало, Кей, и не смотри на меня так. Я некрасива. Я стара. Я не убивала твою Герду, она просто потерялась где-то… где-то по пути в Город. Дай мне Зеркало, Кей!

Сухая обезьянья лапка вытянулась. Пальцы с набухшими суставами дрожали.

– Я дам тебе Зеркало, – тихо проговорил Кей. – Но сначала ты ответишь мне на один вопрос. Последние две строки Пророчества. Мне нужно знать, что в них говорится.

Старуха замотала головой на тощей шее:

– Нет-нет. Он не сказал мне. Он не помнил и сам. Он шептал слова песку пустыни, и ветер уносил песок прочь. Только песок знает ответ. Дай мне Зеркало, Кей.

– Песок? – Молодой человек нахмурился, рассеянно вертя зеркальце в руке.

Должно быть, неяркий свет, падающий из занавешенного окна, сыграл с Королевой злую шутку, или дело было в жестких складках, появившихся на лице Кея, но старуха вдруг отпрянула.

– Ты не он! – взвизгнула она, закрывая лицо трясущимися руками. – Ты не мой Кей. Ты тот, другой, с черными как ночь глазами. Ты убийца из пустыни…

Кей досадливо поморщился:

– Прекрати орать и дай мне подумать.

– Мой Кей был ласков и добр, – проныла старуха. – У него были такие нежные руки. Он говорил красиво и не обидел меня ни словом, даже тогда, когда я вынула сердце из его груди и заменила осколком льда…

– Да заткнешься ли ты, старая ведьма?!

– Ты пришел, чтобы украсть мое последнее достояние. Ты пришел, чтобы украсть Зеркало! – завизжала Королева. – И сейчас ты за это умрешь!

Вытянув когтистые клешни, она приподнялась на кровати. Неизвестно, каким заклятием дочь древнего племени ведьм собиралась поразить незваного гостя, только гость ждать не стал. Размахнувшись, он швырнул Зеркало в стену. Раздался тонкий, на самой грани слышимости звон. Магическое стекло разлетелось на тысячи мелких осколков, и они смешались с облаком потревоженной пыльцы.

Королева побелела. В этот миг она стала до странного похожа на себя прежнюю, словно не касались ее кожи горное солнце и ледяной ветер вершин. Словно она все еще жила в поднебесном дворе, отплясывая на бесконечных балах и маскарадах.

Видение длилось меньше секунды, а затем, задохнувшись, старая женщина упала на подушки и больше не шевелилась. Пыльца орхидей белой пудрой осела на ее лоб и щеки, и дыхание не потревожило эту хрупкую маску.

Кей некоторое время стоял неподвижно, вглядываясь в лицо бывшей Хозяйки Круга. В глазах его тень и свет сменяли друг друга – так меняется освещение в облачный день. Наконец, пожав плечами, юноша развернулся и вышел вон.

– Королева мертва. Я возвращаюсь в Город.

Шауль, спотыкаясь, кинулся к дому. Герда проводила его взглядом. Когда дверь веранды захлопнулась, девушка медленно обернулась к Кею:

– Ты убил ее?

– Можно сказать и так. – Жесткая складка у его губ не исчезла. – Но это к лучшему. Тому, кто был когда-то велик, ничтожество не к лицу.

Герда печально покачала головой. Рыжие пряди рассыпались по белому меху дохи.

– Ты говоришь так сейчас, потому что еще очень молод. Когда состаришься, будешь думать иначе.

– Я не состарюсь, – тускло ответил Кей. – И вот еще что. В Городе будет жарко. Думаю, там назревает бунт. Возможно, я не смогу позаботиться о тебе. Лучше тебе остаться здесь.

– Я не останусь. – Герда сказала это тихо и упрямо, как говорила всегда, когда ее решение было непоколебимо.

– Как хочешь. – Кей неожиданно улыбнулся. – Помнишь историю Салима? Про человека и его Смерть? Может, Караванщик и прав – от судьбы не уйдешь.

– Посмотрим, – тихо и упрямо сказала Герда.

Через несколько минут упряжка волков взвилась над горами и белой искрой растворилась в сиянии вечных снегов.

Шауль, вышедший на крыльцо затерянного в ущелье домика, не смотрел в небо. Он внимательно глядел под ноги, чтобы не оступиться и не уронить свою завернутую в одеяло ношу. Волоча ноги, старый человек – или старый тролль – отправился в южную часть сада, заросшую снежными орхидеями. Там он бережно положил сверток на землю и, подобрав у одной из клумб мотыгу, принялся рыть могилу.

Глава 16

Революция, революция!

Жил-был маленький мальчик по имени Нияз. Папа и мама Нияза, и братья и сестры, и дедушки и бабушки работали на бахче. На бахче росли арбузы и дыни, которые семья Нияза собирала и отправляла в Город на больших подводах. Нияз тоже работал на бахче, и сам не заметил, как вырос. Он женился и завел детей, и все они работали на бахче, и так продолжалось до тех пор, пока ветер из пустыни не принес засуху. Засуха сгубила все арбузы и дыни – они даже не успели созреть. Плети пожелтели, скукожились, и их засыпал песок, а на бахче выступила соль. Папа и мама Нияза вскоре умерли, а затем умерли двое детей. Тогда Нияз отправился в Город, чтобы заработать денег на воду.