Расплата за любовь - Евгений Костюченко

Она пожала плечами:

— Можно, я хотя бы посмотрю, как дети тут устроились?

— Посмотри. Пять минут у нас еще есть.

Ян сам не знал, чего ждал. Он пытался убедить себя, что ветер меняется, и дым в лесу вроде бы становится не таким плотным. Может быть, минут через пять там уже вполне можно будет проехать. Правда, неизвестно, что творится дальше. Но ветер меняется, значит, можно надеяться… Подождем еще немного.

А еще Яну не хотелось слезать с самосвала, потому что уж очень ему нравилась эта огневая позиция. Скрываясь за железными бортами, можно долго отстреливаться от гоблинов с их пистолетиками. Жаль только, что не будет никакой перестрелки. Здесь дети. Им тут отсиживаться, пережидая пожар. Вот если бы дети могли уехать вместе с Алиной… С каким бы кайфом он устроился тут, разложил бы патроны под рукой, приготовил бы флягу с водой, чтобы не отвлекаться. И устроил бы для Голопанова настоящее шоу.

— Яшка! — донесся до него голос Брагина. — Бегом сюда!

Отложив на время свои партизанские мечты, Ян перемахнул через кабину и по створкам ворот сбежал вниз. Мичман нетерпеливо махал ему рукой, стоя на песчаной дорожке между двумя кирпичными домиками.

— Сюда! Ты посмотри, что тут они для нас приготовили!

Подбегая к нему, Ян уже издалека увидел белую рубку какого-то суденышка, стоявшего у стенки причала.

Это был небольшой буксир, с белым номером на сером борту. Дети уже шныряли по нему, и чья-то мордашка белела за стеклом рубки над штурвалом.

— Ты смотри, какой пароход! — восторженно басил Брагин. — Я так и знал, что он тут остался! Ты понимаешь, Яшка?

Ян перешагнул невысокие леера и прошелся по гулкой зеленой палубе. Из машинного отделения по пояс высунулся Петрович, и на его лбу уже красовалась черная полоса.

— Машина в порядке, — доложил он. — Вода стоит, но я так думаю, что это дождевая. Солярки — полные баки. Дойдем до Москвы, не то что до Питера. Яшка, принимай пароход.

Ян Стрельник попытался вспомнить, когда он в последний раз стоял за штурвалом — и не смог. Прогулки на катерах не в счет. «Я все забыл, — подумал он. — Я никогда не ходил по Ладоге. Я даже не знаю, где мы сейчас стоим».

— Ну что ты ждешь? — спросила Алина.

Он, словно очнувшись, огляделся по сторонам и увидел, что все смотрят на него.

— Детей в носовой кубрик, — приказал Ян. — Серега, видишь лодку? Привяжи к корме, с собой возьмем. Весла не забудь. Алина, ты с детьми. Петрович, в машинное. Витек, поможешь Петровичу. Я на мостике.

Он вошел в рубку, смахнул со штурманского столика луковую шелуху и окурки. Под столом перекатывались рулоны морских карт. Перед штурвалом блестело стекло компаса. Глядя на слегка качавшиеся цифры, Ян Стрельник подумал: «А все-таки жаль, что не удалось пострелять».

29. Возвращение

Все стенки и переборки кубрика были густо оклеены фотографиями голых красоток, и первые полчаса Алина потратила на то, чтобы содрать все это безобразие. Впрочем, то была не ее инициатива, а приказ старшины Риты Саблиной. Вместе с бумажными останками красоток набралось еще несколько ведер мусора — бутылки, банки с окурками, стоптанные башмаки и драные тельняшки. А кроме носового кубрика на буксире были еще и две каюты, со спальными откидными полками и диванами, обитыми дерматином, а еще был камбуз, где среди мисок и ржавых сковородок девчонки нашли иссохшую крысу. Никто ее не испугался. Наоборот, было решено, что, раз уж крыса скончалась на корабле, а не убежала с него, значит, кораблю ничего не грозит. Наводя порядок, Алина и не заметила, как буксир отошел от причала. Когда же она поднялась по крутому трапу на палубу, берег уже отдалялся, на глазах исчезая за пеленой дыма.

Палуба дрожала и раскачивалась под ногами.

— Алька! — позвал ее Стрельник через открытую дверь рубки. — Не хочешь стать на вахту?

Она встала рядом с ним, и он уступил ей место у штурвала. Алина робко взялась за полированные рукоятки.

— Как этим управлять? А где приборы?

— Прибор тут один — компас. Следи, чтобы метка все время была на румбе «сто сорок», точнее — между четверкой и нулем. Когда надо будет сменить курс, капитан назовет тебе новые цифры. Вот и все. Этот рычаг — обороты. Не трогай. Этот — реверс. То есть задний ход. Да не трогай же. Держи штурвал и смотри на компас.

— Джипом управлять было веселее, — сказала Алина.

— Как там дети? — спросил Ян, склонившись над развернутым рулоном карты.

— Идет борьба за чистоту. Мичман пытается раскочегарить печку. Ян, а почему мы уходим от берега? — спросила Алина, глядя на пустынный горизонт под нависшими тучами.

— Уходим от одного берега, приближаемся к другому.

— А когда он появится, этот другой берег?

— Примерно через час ты увидишь по правому борту скалы и полосатую вышку. Там сменим курс.

— Через час? — ужаснулась она. — А когда же мы будем в городе?

— Ориентировочно через три часа выйдем на Петрокрепость. Там можно высадиться. Взять тачку. Через час будешь в городе.

— Четыре часа? Это поздно, — сказала она и тут же пожалела об этом, увидев, что Ян нахмурился. — То есть, я хотела сказать, что меня же будут ждать там. Люди из Москвы приедут, а меня нигде нет…

— Подождут. Рулевой, повторите, где должна быть метка?

— На цифре «сто сорок», — Алина наклонилась над компасом и увидела, что сбилась с курса.

Она лихорадочно крутанула штурвал, и Ян перехватил ее руки.

— Полегче, рулевой, полегче.

Он стоял сзади, положив свои ладони поверх ее.

— Все очень просто, Алька. Держи курс. Ни о чем не думай. Пока мы дойдем до города, все изменится к лучшему. Просто потому, что наступит новый день. Нам некуда спешить. Мы успели вытащить пацанят из пожара. Мы свое дело сделали. Из Москвы приедут твои ребята, и тоже сделают свое дело. Все будет хорошо.

Она вздохнула:

— Мне до сих пор не верится, что мы успели. Все время кажется, что в лесу кто-то остался. Словно мы там кого-то забыли.

— Не забыли. Вся команда на борту. Есть даже лишний человечек. Но и он нужен. Следи за курсом, Алька. А я проведаю моториста.

Алина не могла понять, почему ее по-прежнему терзает неясная тревога. Наверно, слишком много пришлось пережить за сегодняшний день. А ведь была еще и бессонная ночь… Неудивительно, что напряжение не покидает ее. Надо расслабиться. Надо смотреть на компас и ни о чем не думать.

Рита сменила ее у штурвала.

— Там уже чай пьют, идите скорее, а то варенье слопают, — сурово сказала она, вытирая стекло компаса рукавом тельняшки.

— Не хочется. Я лучше с тобой постою.