Имперский Грааль - Наталия Ипатова

Душа — понятие, равновеликое Добру и Злу. Официальная наука этими категориями не оперирует. Добро и Зло есть полюса духовной сферы, и как возникает на разнице потенциалов электрический ток, так в присутствии Добра и Зла рождается душа.

У клона души нет. Все, что у него есть — матрица значений, определяющих структуру мозга. Свобода выбора для клона существует чисто субъективно. Личность у клона есть, она формируется суммарно на основе опыта и систем его интерпретации — той же матрицы мозга. Никому не нужно, чтобы у клона была душа, ведь клон по определению делается на заказ. Душа — нематериальное нечто, способное вмешаться в проект и пустить его под откос, «душа» — всего лишь термин для описания процесса на бытовом уровне.

Есть еретическая теория, согласно которой душа могла бы развиться с течением времени, однако встроенный в большинство «кукол» терминатор ей этого не позволяет, и «куклы», к вящему спокойствию общества, остаются не-людьми.

У вироидных кристаллов Авалона времени достаточно. Принцип построения кристалла схож с аналогичным принципом белковой структуры: и тот, и другая способны увеличиваться, воспроизводясь; извлекать из окружающего хаоса необходимые строительные элементы и организовывать их согласно некоему коду, где кристаллическую решетку вещества можно рассматривать как аналогию привычной нам ДНК. Нет ничего необычного, и уж тем более нового, в технологии записи информации на кристаллический носитель. Дает ли это нам право назвать их живыми? На первый взгляд не больше, чем непробужденного клона, но разве можно утверждать что-то с определенностью, опираясь только на первый взгляд? Удивительное состоит лишь в том, что на кристалл Авалона может быть записана личность. Когда Бротиган совершил эту бессмысленную глупость, то есть убил меня, некий кристалл на лабораторном столе стал Игнасией Монти.

— Ничего удивительного, — вставил в этом месте Рубен Эстергази, — если расценивать личность как совокупность информации и энергии. Информация может быть записана и передана, это, насколько я понимаю, основа технологии, по которой производились Назгулы.

Брюс посмотрел на «бульдозер»:

— Хочешь сказать, ты не тот самый Рубен Эстергази, а копия его личности, записанная на другой материальный носитель и дальше развивавшаяся в зависимости от новых обстоятельств?

— Ну да. А какая разница, если не вдаваться в теологию? Я, — тот, судя по интонации, усмехнулся, — опасаюсь теперь произносить слово «душа».

Голограмма госпожи Монти растаяла в воздухе, речь ее прервалась. Мари, державшаяся как хозяйка феномена, посмотрела на ошарашенных мужчин.

— Ни фига себе, — выдавил Брюс. — Как ты это?

— Отправляясь на Авалон, я примерно знала, в каком направлении рыть. Все это время я продолжала работать по зиглиндианскому взрыву. Ну… вы ведь знаете?

— Нет, — сказал Норм. — Но это неважно, продолжайте.

— Да, — сказал Рубен. — Я слышал.

Ну еще бы. Кодовое слово — Зиглинда.

— Видите ли, тот взрыв на верфи стал делом моей чести. Мое положение позволяло мне большую свободу действий, чем любому официальному расследованию. С одной стороны, я дочь высокопоставленного чиновника, с другой — сотрудник… ну, вы понимаете. Элементарно больше возможностей, ресурсов и источников информации.

Брюс неслышно вздохнул. Одной из ее возможностей был он сам. И ни малейшего раскаяния: сильным свойственно использовать… эээ… ресурс. Потому они и сильные. Их совесть это допускает. Просто сейчас… сейчас что-то изменилось: он стал спокойнее это воспринимать. К тому же у него возникло подозрение, что и отцу и отчиму не внове, когда их используют. Мужчины семьи всегда кому-нибудь служили, а он первый, кто вырос совершенно свободным. А хорошо это или плохо? Да кто ж его знает.

— Источником катастрофы стал недопустимый маневр некоего космического корабля, вышедшего из гиперпространства в гравитационном поле планеты. Согласно поднятой документации, корабль был оснащен прыжковыми двигателями Брауна-Шварца на основе кристаллов, поставляемых «Седьмой гранью».

— Хотите сказать, это наши кристаллы?

— «Седьмая грань» — организация крайне любопытная в плане галактического аудита, а потому мне достаточно легко предоставили необходимые полномочия. Моей… скажем так, целью было доказать, что двигатель не отвечает условиям безопасности, и добиться снятия этой модели с производства. Если, конечно, дело вообще в двигателе.

— А дело действительно в нем? — спросил Норм.

— Это рабочая версия, требовавшая подтверждения. Я знаю все про эту несчастную посудину. Состав экипажа, оклады, личные характеристики, семейные обстоятельства…

— Это была диверсия? — предположил Рубен.

— Незадолго до инцидента командир «Кармы» доложил своей транспортной компании о несчастном случае на борту Погиб один из техников, обслуживавших гипердвигатель. Вы знаете процедуру Любая смерть на борту — повод для многой и многой писанины. Разумеется, капитан всеми правдами и неправдами доказывает, что нарушения техники безопасности на его корабле быть не может, иначе он ответит. «Несчастный случай» — так они это называют. Очень скользкий вердикт.

— А на самом деле?

— Штатный психолог компании характеризует техника как человека тяжелого склада: конфликтного, угрюмого, пессимистически настроенного. Незадолго до гибели Дугал Мердок получил уведомление об увольнении: насколько я понимаю, капитан и команда устали его терпеть. Я склонна видеть в его смерти либо преступную небрежность человека, которому нечего терять, либо откровенный суицид.

Мари сделала паузу.

— Никто в здравом уме не связал бы эти два события. Однако ничто не мешало держать их в уме. Обиженный на весь свет техник вполне был способен — по складу характера, я имею в виду! — устроить по себе поминальную катастрофу В этом смысле человечество недалеко ушло со времен Герострата. Техник никоим образом не имеет доступа к программированию прыжка.

— Я понял, к чему ты клонишь, — сказал Рубен. — Не имеет доступа его физическое тело.

— Или же его новым физическим телом стала важная составляющая прыжкового механизма. Эти кристаллы использовать нельзя. Что и требовалось доказать.

— А мы доказали? — усомнился Брюс, более для проформы, потому что все еще глядел туда, где растворилась голограмма миз Монти. — А что мы доказали-то?

— Что вироидный кристалл — высшая ценность планеты, и он же — ключ к тайне Авалона.

— Если я правильно понял, — вмешался Норм, — миз Монти предполагает, что душа — я буду использовать тот термин, который мне ближе! — при разрушении носителя самопроизвольно пишется на вироидный кристалл, выбирая его из всех прочих материальных носителей? Если это так, я предвижу революцию в изготовлении солдатских жетонов.