Подарок убийцы - Гапарон Гарсаров

Ещё во время обеда Лавра обмолвилась Екатерине Львовне насчёт того, что вечером собирается сходить в гости к брату. Мать Марины ничего на это не ответила, ведь она же не знала, что подруга дочери в действительности не общается с Гаральдом.

В шкафу у щедрой Марины нашлось множество симпатичных вещей. Причём Холодова поделила свою одежду на официально-деловую и неформальную. В этот вечер Лавре как раз понадобится что-нибудь из этой серии. Она решила взять блестящее зелёное бельё. Подобрав эротический наряд, Лавра предпочла принять ванну с любимыми Мариной лепестками роз. Надо же испробовать их чудодейственное влияние на кожу, тем более подруга о них так хорошо отзывалась.

Около семи вечера явился Глеб Валентинович и, как это обычно происходило, в компании с каким-то товарищем – пожилым незнакомым мужчиной. Впрочем, отличнице он был не интересен. Лавра наводила красоту: нарумянила щёки, обильно накрасила веки, а губы обвела сверкающей помадой. Да, если Суровкин и хочет кого увидеть сегодня на пороге своей квартиры, так это именно такую девицу. Правда, в сумочку она положила шокер. Ведь соглашаться на секс с преподавателем ради рукописи Лавра отнюдь не собиралась. План был гораздо проще – попасть домой к сластолюбцу, потребовать показать полный текст профессора Лаврина, а затем шандарахнуть Рафаэля Бергетовича электрошоком в самый неподходящий для него момент. Пока он будет дёргаться на полу в конвульсиях, студентка успеет забрать рукопись и убежать из квартиры.

Проспект Толстого находился в южном районе города, недалеко от центрального рынка. Взволнованная Лавра добралась досюда на такси, благо, стоило ей это сущую мелочь. Попался молоденький шофёр, который вообще, глядя на выступающие из-под шубы изящные ноги, предлагал покататься с ним ещё часок-другой по мглистым улицам в поисках развлечений. Но у Лавры их на сегодня уже хватало, причём таксисту такие и не снились. Отдав на прощание пару купюр, она замерла перед несколькими девятиэтажками, раздумывая, в какой из них Суровкин назначил ей встречу.

Дом за номером 22 стоял возле пустыря. Здесь был весьма чистый двор, в котором имелось всё для счастливых жильцов: и охраняемая автостоянка, и детская площадка, и высокие берёзы, и место для выгула собак. Да, Рафаэль Бергетович обосновался в хорошем месте. Удивляла лишь полнейшее отсутствие людей, хотя время только-только близились к девяти. Вдобавок появился туман, который обещал к утру очередное похолодание.

Девушку одолел озноб. Она еле-еле доковыляла до первого подъезда и тут же начала изучать кнопки домофона. Лавра припала к аппарату и нажала большую красную кнопку. В треснутом динамике возник сплошной гудок, и она, подумав ещё раз, нажала на цифру восемь. Оттуда донеслись телефонные звуки, и Гербер стала считать, на какой из них соблагоизволит ответить её преподаватель.

– Детка, это ты? – прохрипел странный низкий голос после седьмого гудка, когда она и не надеялась услышать Суровкина.

– Я… я, – отозвалась Лавра. «Детка» – так Рафа её ещё ни разу не называл. Что это на него уже нашло?..

Подъездная дверь громко скрипнула, и Лавра испугалась ещё сильнее. Домофон отключился.

Отличница несмело вошла внутрь и огляделась. Подъезд был чист. На первом этаже находились всего две двери, и студентка поплелась наверх по широкой монолитной лестнице. Преподаватель жил на четвёртом уровне, причём его квартира была здесь единственная. Да, не хило устроился юрист строительной фирмы.

Нажав на звонок, Лавра на этот раз предусмотрительно отошла назад, дабы дверь не шарахнула её по лбу, который до сих пор болел после вчерашнего удара Гаральда. Но квартира, к удивлению, оказалась открытой. В двери зияла щель, сквозь которую виднелся бежевый коврик. Потянув ручку на себя, девушка осторожно заглянула внутрь, однако никого за ней не обнаружила. В прихожей горел свет, а в воздухе пахло миндалём и шампанским. Неужели Суровкин уже лежит в постели, дожидаясь, пока девушка придёт к нему сама?..

– Рафаэль Бергетович? – позвала она и, не дождавшись ответа, прошла внутрь.

Скинув зимние сапоги и повесив шубу Екатерины Львовны на медный крючок в прихожей, Лавра без спешки направилась по коридору к комнате, где горел оранжевый свет. По пути она изучила обстановку. На стенах висели маленькие чёрно-белые картины, на которых были изображены какие-то дома. Обои поблёскивали жёлто-красными цветочками. Потолок в квартире был высоким, почти как в старых сталинских домах. Здесь же имелись всякие полочки, тумбочки, на одной из которых располагался телефон. Правда, его трубка была не на месте, а лежала рядом и издавала короткие сигналы. Видимо, услышав голос студентки, Суровкин позабыл обо всём на свете и сразу же кинулся в спальню. От этого напряжение Лавры только усилилось. Что ж, наверное, так даже лучше.

В комнате, двери которой были настежь открыты, царил сквозняк. Лавра первым делом взглянула на окно и обнаружила там проход в лоджию. Странно, чего это Рафа устроил тут холод? Впрочем, взгляд сам собой уткнулся в широкую, занимавшую почти половину комнаты кровать, поверх которой лежал и сам Рафаэль Бергетович, обняв себя правой рукой. Вернее, он даже не лежал, а как-то криво сидел, упёршись головой в спинку койки и смотря куда-то вниз. К счастью, он был ещё одет. На нём красовалась обтягивающая футболка и джинсы. Странно, но он никак не отреагировал на появление брюнетки. От этого Гербер окончательно растерялась.

– Рафаэль Бергетович, – позвала его Лавра дрожащим голосом, прижимая сумочку к груди, – я пришла…

Суровкин не ответил. Тогда она сделала пару шагов к кровати и вздрогнула. Левая рука преподавателя свисала с края постели, а рядом с ней валялся шприц с толстой чёрной иглой, с кончика которой капала алая кровь. Зелёные глаза Рафы казались какими-то мутными. В них не было привычного злого огонька и презрения, они просто глядели в пустоту. А его бледное лицо портила пена изо рта.

Мысли роем налетели на голову, и Лавра покачнулась в сторону. Не может быть, он наркоман и… И, похоже, переборщил с дозой? Но где жгут и ватка, обмоченная в спирте?.. Или состоятельный Суровкин экономит на этих процедурах и колит себя куда попало?!

По полу пронеслась бумажка. Сквозняк гонял её из угла в угол, и Лавра невольно обратила внимание на рисунок. Это была такая же листовка, что и у умершей в университетском парке Лики Лаврентьевой!..

Лавра слишком поздно опомнилась – в коридоре раздался посторонний шорох. Девушка испуганно обернулась на дверь, сумочка с грохотом рухнула ей под ноги, а в ушах застучал пульс. «Нет, не может быть, – убеждала она себя. – Его убили, причём так же, как и тех бедных студентов». Да-да, Лика Лаврентьева умерла от передозировки, равно как и Коля Лавраткин. Лишь Настенька Лаврова задохнулась от газа, но всё же погибла не по своей воле. И вот теперь неведомый душегуб подбирается ко входу в спальню…