Вторжение - Наталья Бульба

  И я была в списке тех, кому стоило это сделать.

  И хотя он с самого начала вторжения и так не позволял мне ощущать отголоски своих чувств, в этот раз все было значительно серьезнее: от нашей связи он оставил лишь тонкую нить, которая давала мне возможность знать только то, что он все еще находится в мире живых.

  И это было... больно. Но лезть к нему в душу, когда он был в таком состоянии, я не собиралась. Все слова, которые мы должны были сказать друг другу, чтобы определиться с нашим будущим, были сказаны. Все, что я могла добавить, я произнесла, когда Варидэ приняла наш брак.

  А доверять мне или не доверять, и насколько доверять... должен был решить он сам.

  И хотя я понимала, что в данном случае речь идет совершенно об ином... он должен был пройти этот путь до конца. Но это совершенно не значило, что я готова согласиться с любым его решением. И дело не только в том, что я уже была его женой и он с этим фактом ничего поделать не мог, но и в том, что я его любила. И была намерена бороться за свою любовь, как бы тяжело мне не было.

  Рука Рае скользнула в мои волосы, словно она могла подслушать мои мысли. Впрочем... я бы не удивилась, окажись это именно так. Вот только... не она меня должна была сейчас опекать: из нас двоих ей приходилось значительно тяжелее.

  Поток раненых был огромным. Кроме тех, что были, в лазареты превратили все ближайшие к дворцу казармы. И выходя за границы его защиты, я ощущала покрывало страданий, окутавшее их.

  Боль, смерть, запах крови... Каждый раз, когда мама возвращалась оттуда, мне приходилось вновь и вновь вытягивать ее из того омута отчаяния, в который она ежедневно погружалась. Уже не веря, что когда-нибудь наступит тот день, когда все это закончится. 

  - Он так и не вернулся в вашу спальню?

  Голос мамы был тихим и нежным, ничем не выдавая ее тревоги. За меня.

  И все, что я могла - прикоснуться щекой к ее коленям, чувствую через тонкую ткань шелкового халата тепло ее тела.

  Мама... насколько тяжелее могла стать моя жизнь, если бы не твое понимание и поддержка.

  - Нет. Как мы вернулись из приграничья, так и спит в своей. Если спит, конечно. Да и за столом я его почти не вижу.

  Как я не старалась сдержать грусть, она просочилась в мой голос, добавив ему беззащитности.

  - Ему тяжело. - Она глубоко вздохнула, словно отгоняя от себя печаль, и склонившись, коснулась губами моих волос. - И не только потому, что он вынужден выступить против своего отца. Он принял тебя, нас. И то, что сейчас происходит на рубеже, не может его не волновать. Там гибнут те, кто близок ему по крови и те, кто стал роднее по духу.

  Я поймала пальцами ее ладонь, на мгновенье задержавшуюся у моего виска, и слегка сжала, пытаясь передать, насколько я ценю все, что она для меня делает.

  Пусть и зная, что мне предстоит, я не была полностью готова к той боли, что поселилась в моем сердце: я ничем не могла ему помочь. Если только... дать возможность разобраться во всем самому.

  И надеяться, что это произойдет до того, как закончится мое терпение.

  - Он беспокоится еще и о сыновьях.

  Оказывается, спокойной я только казалась. Мое движение было слишком быстрым... да и она не собиралась меня удерживать рядом с собой.

  - Я знаю.

  Моего запала надолго не хватило и я опустилась в кресло напротив, ощущая, как тепло от камина обволакивает меня легким маревом.

  - Я попрошу отца, чтобы он с ним поговорил. По-мужски.

  - А может мы и сами разберемся?

  Фыркнула я недовольно, хотя и понимала, что это способ мог оказаться самым безболезненным. Для нас обоих.

  Уж в чем-чем, а в дипломатии отец уже давно оставил позади всех остальных правителей. Судя по тому, что с ним предпочитали лишний раз не связываться.

  - Вы разберетесь... - Голос неожиданно вошедшего в гостиную Радмира казался веселым, а вот взгляд... не очень.

  Но мне не хотелось сейчас разбираться с этим. Отец пару дней тому назад отправил его на север, к оборотням, и я уже успела основательно соскучиться по своему шалопаестому брату. Правда, он уже давно перестал быть таким, но мне это не мешало помнить все наши с ним проделки.

  Так что я не обращая внимания ни на его тон, ни на то, что творилось в глубине его черных глаз, вскочила с кресла и бросилась ему на шею. Вот только... несмотря на то, что проделано это все было очень быстро, мой демоненок успел сбросить перевязь с оружием на пол и прижать меня к себе двумя руками, поймав прямо в воздухе.

  - Даже титул Ялтарилы Дарианы не сделал тебе серьезнее. - Его губы приятно щекотали, задевая волоски у уха, в которое он это прошептал. - Ты когда-нибудь остепенишься, егоза?

  Не думаю, что его вопрос требовал ответа. Он его и так знал: находясь рядом с ним я не хотела становиться взрослой.

  Но как бы не было мне уютно в его объятьях, надо было выползать. Хотя бы ради того, чтобы он мог ответить поднявшейся ему навстречу Рае.

  Я выскользнула ящерицей из кольца его рук, осознавая, насколько внимательным и осторожным он был в это мгновение - его когти мало в чем уступали лезвиям клинков.

  - Я рада, что ты вернулся невредимым.

  Мама провела ладонью по его лицу, убирая с него непослушную прядь, выскользнувшую из заплетенных в боевую косу волос.

  - Я тоже рад этому, Рае.

  Он на мгновение прижал ее к себе и коснулся губами виска. Словно любящий сын.

  И если последнее не соответствовало действительности, то первое... И Радмир и Ролан не видели рядом со своим отцом никого, кроме моей мамы. С тех самых пор, как она появилась в жизни Арх'Онта.

  А когда они познакомились со мной...

  Сколько бы лет не прошло с тех пор, а ощущение безмерного спокойствия, которое я осознала в руках сначала старшего демона, а потом и его сыновей, так и продолжала испытывать рядом с ними. Будучи совершенно уверенной в том, что для этого чувства у меня есть все основания.

  - Как на юге?

  Я задала свой вопрос лишь после того, как мама вернулась в кресло, а Радмир опустился в то, где сидела я, усадив меня к себе на колени.

  - Не так страшно, как на севере, но... - он крепче прижал меня к себе, зарываясь в мои волосы. И это я тоже помнила с детства. Словно мой запах успокаивал брата, делая его если и не послушным, то хотя бы смирным, - я не понимаю, что задумал Вилдор. Отец, похоже, о чем-то догадывается, но предпочитает не делиться этим ни с кем, кроме Элильяра и Олейора. Да и Карим... - Он на мгновение затих, и я едва не захлебнулась нахлынувшей на меня тревогой. - Если бы не знал, что он с нами, уже начал бы подозревать его если и не в предательстве, так хотя бы в скрытых целях, которые он преследует.