Любовь на краю света - Ирмгард Крамер

Над лавкой распахнулось окно. Старушка поливала цветы. Капля воды упала на штору. Почтальон припарковался между платанами. Он вышел из машины и просмотрел пачку писем, а затем закурил сигарету и кому-то позвонил. В тот момент, когда почтальон, разговаривая и куря, опускал письма в почтовые ящики, подъехала машина «скорой помощи». Она была не синего цвета и двигалась неспешно: наверное, сердце все еще где-то в Бельгии, Словении, Хорватии или Венгрии. Всего за несколько часов, может быть, даже несколько минут или мгновений до звонка умер человек, конечно, не от старости, не от слабоумия или болезни Альцгеймера. Человек, сердце которого было достаточно сильным, чтобы продолжать работать еще несколько лет. Возможно, этого человека убили. Мозг мертв. Скорее всего, он был еще теплый.

Тем не менее, несмотря на все это, в тот момент я была счастлива. Я была рада, что он был так далеко и что я приняла решение вырваться из темницы, даже если это означает, что я должна умереть.

Я еще ничего не знала о Ное.

45

В больничном корпусе загорелись огни. Наступила осень, и дни стали короче. Я чувствовала себя здоровой, как никогда в последние годы, новое сердце работало хорошо, и, несмотря на это, я была истощена, тосковала по Ною, меня мучил беспорядок в голове и в теле. Я по-прежнему отказывалась прикасаться к своему телу, моя кожа стала мне чужой; я чувствовала повязку вокруг моей грудной клетки, следы уколов и слышала звук: кап, кап, кап. Я уже могла ходить и теперь часто стояла у окна, набирая в легкие достаточно воздуха и понимая, что должна быть счастливой. Я могу жить дальше. Публика проголосовала за меня. Я победила, и теперь мне не нужно уходить через черный ход. Как сложится жизнь дальше? Этого я не знала. Слишком долго я жила с мыслью о смерти.

Я попросила маму принести мне кольцо, и она принесла его в больницу, радуясь, что я вообще заговорила с ней. Я надела его на палец и постоянно крутила — четыре красных граната в форме лепестков, а в центре небольшой алмаз. Оно принадлежало моей бабушке Анне. Она также выбрала смерть. Неестественную смерть.

— Бабуля, — сказала я. — Подари кольцо кому-нибудь другому, ты совершенно точно переживешь меня. — Она рассердилась, и мне пришлось оправдываться. Через пару недель ее не стало.

Мои родители верили, что похороны могут слишком сильно подействовать на меня, поэтому меня на них не допустили. Они рассказали мне позднее, сколько людей со всех концов света приехали проститься с бабушкой, и о церемонии в театральном ателье.

— Когда я умру, я хочу, чтобы мои друзья гуляли три дня, — сказала бабушка.

Так и было. Анна Мендель раньше была известной джазовой пианисткой. Она объездила весь мир, играла в ресторанах, на больших сценах и международных фестивалях. Она была приглашенным преподавателем в разных местах и имела много талантливых учеников, пока наконец не осуществила свою мечту о собственном небольшом театре, в котором ранее находилось швейная мастерская.

Этот театр, который я видела в моей другой жизни, существовал на самом деле. Я не знаю, что случилось с ним после смерти Анны. Отец продал его или оставил там все без изменений? Я не осмеливалась спросить об этом.

Когда я больше не могла ходить в школу и редко покидала свою комнату, моя бабушка позаботилась о том, чтобы я все-таки иногда выходила из дому. В театре она всегда усаживала меня в первом ряду и после представления лично представляла меня каждому художнику. Иногда после этого она садилась за рояль и очаровывала оставшихся гостей и художников звуками музыки. Это были моменты, полные волшебства, которые я никогда не забуду. За роялем она умерла. От сердечного приступа.

— Я бы пошла вам навстречу. — Снова послышался ее ясный голос, и я увидела перед собой ее добрые светлые глаза. — Но боялась пропустить вас.

Это она сказала мне и Ною, о котором я постоянно думала, пока во мне приживалось новое сердце. Это сердце.

Его сердце?

Я настояла на том, чтобы ко мне принесли ноутбук, и начала исследовать статистку смертей. Информацию я брала в Интернете. Оказалось, что в начале июля было много несчастных случаев с летальным исходом. Летом погибло больше людей, чем зимой?

Мужчина (52 года) попал под поезд — мертв!

На строительном рынке опрокинулся грузовик — посетитель (69 лет) умер на глазах у жены.

36-летний мужчина утонул в реке.

Грузовой автомобиль сбил мать (21 год) на глазах сына (2 года).

Байдарочник (34 года) после многодневного тура перевернулся.

Дельтапланеристы (24 года и 48 лет) столкнулись в воздухе — оба скончались.

Ни у одного из них не было указано имя. Я задалась вопросом, почему в этих отчетах столь важен возраст. Ной был дельтапланеристом? Или плавал на байдарке? Ему было тридцать четыре, двадцать четыре или, может быть, шестнадцать? Он действительно жил в особняке в горах? Я вбила в поисковик: молодой человек, слепой, шестнадцать лет. Результат поиска: слепой убийца. Это было название романа. Я ввела: молодой, слепой, несчастный случай, вилла в горах. Результат поиска: смертельный полет над Альпами. Однако это произошло еще в апреле. Так долго сердце не хранится.

Что я буду делать, если действительно найду сообщение о смерти Ноя? Я хотела его прочитать? Пока что мне не удалось найти ни одного намека на то, кем он мог быть и где он жил. Но как тогда он вошел в мою жизнь?

Его мне так не хватало. Его голоса, разговоров с ним, его рук, его объятий, его теплого дыхания на моей шее.

— Тебе больно? — спросила сестра.

Я отвернулась в сторону и тихо плакала. Это была боль, но не такая, которую мог заглушить морфий, боль, которая останется со мной навсегда. Я знаю, люди называют такую боль страстью или любовью.

— Ты должна отпустить его, чтобы понять, что он всего лишь символ. Ной — это архетипический образ выживания, Марлен. И ты выжила. — Так или немного иначе сформулировала это Мария во время одной из наших встреч, которые в основном заканчивались криками и слезами. В конце