Ардагаст и его враги - Дмитрий Дудко (Баринов)

  -- Снова вперед всех лезешь! Нас на медведя и так много, а вот ты - один!

  -- Да я хотел тебе на шубу..., - гусляр вдруг осекся.

   Огромные туши оседали прахом, обнажая кости. Следом исчезали и они, рассеивались бурым туманом, пока на полу не остались лишь черепа да кости лап.

  -- Будто привиделось..., - протянул удивленно Пересвет.

  -- Привидения так ребра не тискают, - потер бока Гаур.

  -- Ничего! Хорошо хоть все живы остались. Эх, кабы в пещерах деревья росли, встал бы я в полный рост, да накрутил по два медведя на каждую руку! - бодро произнес Шишок.

  -- Возьмем хоть клыки на память, - сказал Валамир, но Хаторо остановил его:

  -- Не трогай ничего. Здесь святое место! Не наше, а все равно святое. Ты что - дух медведя обидеть!

  -- Медведь придет за своей костью. Да еще Великий Медведь. Чтобы ее взять, особый обряд нужен, - поддержал сииртя Вышко. - Приберем лучше тут, чтобы с дикими людьми зря не ссориться. Верно, не они это подстроили, а Бесомир.

   Аккуратно сложив кости в ящики, росы двинулись дальше. Ход был низкий и тесный. Засады, вопреки ожиданиям, не встретили, зато снаружи все явственнее доносился шум боя. Но вот впереди забрезжил лунный свет, и глазам росов предстала странная картина.

   В небольшой долине бастарны, все пешие, ожесточенно дрались со странными существами двух родов. Одни - сутулые, волосатые, лишенные одежды - бились дубинами и камнями. Другие - в полтора-два раза ниже обычных людей, с длиннейшими бородами, в темной одежде и красных шапках - рубились секирами.

   Не раздумывая, росы устремились на бастарнов. Разбойники сражались отчаянно, но, прижатые к скалам, гибли один за другим. Молча, с решимостью обреченного бился Гвидо. Заметив Пересвета, он крикнул:

  -- Эй, бард росов! Сложи песню о гибели последнего царя бастарнов, Гвидо Проклятого, Гвидо Убийцы Ардагаста!

  -- Ты - царь ночных татей и убийц. Не слагают росы о таких песен! - ответил гусляр.

  -- Сдавайся, варг! Мы тебя повесим, а голову потом отошлем твоим римским хозяевам! - крикнул Валамир.

  -- И не убийца ты Ардагаста. Жив наш Солнце-Царь! - сказал вдруг Вышко.

   Страшная мука исказила лицо Гвидо. Все напрасно, все: он не герой, не злодей, а презренный разбойник. Враги побрезгуют даже пить из его черепа. Осталось одно: месть, и так уже сгубившая его жизнь. С яростным криком: "Умри, раб!" ринулся он к Яснозору, не замечая ран, сметая все на своем пути. Горный воевода ждал его, спокойный, как карпатская скала.

  -- Я тебе не раб, а гуцул, - сказал он и твердой рукой отбил мечом выпад Гвидо. Следом сверкнула грозовая секира, раскололся золоченый шлем, и "ночной царь" упал мертвым. Кровь залила золотистые волосы, а на лице, изуродованном раной, застыли отчаяние и ярость.

   Лишь трое бастарнов из всей шайки сдались и тут же были повешены. Но Бесомира ни среди них, ни среди павших не было.

  -- Кто вы, друзья? - обратилась Ардагунда к седобородому предводителю карликов-секироносцев.

  -- Мы - гномы, подземные хозяева, - степенно ответил тот. - Вздумаете в горах ковыряться - серебро там искать, олово или еще что, нас не минуете. Мы любим людей работящих, основательных, благочестивых. А не таких, как эти. Ишь, в чужом святилище свои чары наводить вздумали! Мы их коней и отогнали, а потом самих проучили. А это вот соседи наши, дикие люди.

   Вожак волосатых - могучего сложения, с тронутой сединой шерстью - медленно проговорил:

  -- Вы - великие охотники, если смогли победить наших богов. Мы не мешали вам: боги сами защитят себя, иначе какие они боги? Но вы еще и уважили наше святилище, и среди вас есть наш родич.

  -- Это я, что ли? - почесал затылок Шишок. - А ведь и впрямь, когда в полный рост встаю, на вас похож бываю.

  -- Да, - кивнул вожак. - Мы тоже умеем вырастать, как ты, и поднимать в лесу бурю и ветер... Так вот, теперь вы, росы, друзья нам, и вам в наших горах и пещерах нечего бояться.

  -- И мы, подземный народ, вам не враги. А какие из вас горняки, мы еще посмотрим, - сказал предводитель гномов.

  -- У нас на Днепре больших пещер нет, и под землей мы ничего не добываем. Но если придем когда-нибудь сюда, будем знать и другим скажем: гномы и дикие люди - не нечисть, а здешние хозяева, с ними по-хорошему надо. А за то, что помогли нам покончить с разбойниками - спасибо от всего народа росов, - сказала Ардагунда.

  -- От нас, хорватов и гуцулов, особенно. Не страшен нам больше "ночной царь", - добавил Яснозор.

  -- Чего там! Мы, росы, со всем добрым, что есть на свете, по-доброму, - тряхнул косматой бородой Шишок.

  -- А коней можете себе взять. Нам они ни к чему, а дикие люди только лишних заберут на мясо, - сказал седобородый гном.

   Усаживаясь в седло, Ардагунда спросила Вышко:

  -- Про Ардагаста ты сказал нарочно, чтобы этого разозлить?

  -- Нет. Я видел духовным зрением: жив Зореславич, вернулся к нам.

  -- Слышали? Жив наш Солнце-Царь! - воскликнул Пересвет и ударил по струнам.

   Метель все еще выла в заснеженном лесу, но не могла заглушить пения возвращавшихся росов:

   Радуйся, Лада, Даждьбога родившая!

   Радуйся, ой, радуйся, радуйся!

  -- Зову тебя, Флинц, стоящий на кремне, в пещере под священной липой! Зову тебя, Флинц, властный умертвить и воскресить! Не ради смерти - ради жизни зову в эту святую и страшную ночь!

   Так, превозмогая вой метели, взывал мертвый волхв, и вторили ему двое живых - Мгер и Вышата. Молча слушали этот зов германцы и росы, и среди них - Андак. Свершилась давняя мечта: он стоял над телом Ардагаста Убийцы Родичей. Но не было в душе князя ни торжества, ни прежней жажды власти - лишь тревога. Что из того, что он, Андак, зять Сауаспа-Черноконного, покорителя венедов, и отец его внуков? Какой из него царь, да еще Солнце-Царь? А царевичи еще так молоды... Только бы не было усобицы, не развалилось с трудом созданное царство! А призрак Саузард вот-вот явится, станет упрекать: слаб, труслив, не думаешь о детях...

   Разливалась по снегу кровь принесенного в жертву темно-рыжего коня и тут же застывала под холодным ветром. Ни волхвы, поглощенные обрядом, ни воины не замечали прятавшегося в распадке за Бычьей скалой, под охраной двух песиголовцев, человека в бронзовой короне. Еще деревенским ведуном Бесомир превосходно умел скрывать свои лихие чары. Сейчас он старательно, неспешно разрушал волшебные печати, наложенные на вход в пещеру скифским волхвом и укрепленные Теобальдом. А из "окна" в скале уже доносился звон оружия, ржание коней, скрип колес. Дух кровавого царя венетов рвался на волю.

   Вдруг из пламени костра восстала и шагнула вперед исполинская фигура в огненно-красном плаще. Лицо великана было бледным, без кровинки ликом мертвеца, обрамленным черными волосами. В руке пылал факел, а на плече восседал, будто кошка, гривастый лев.