Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский

И тут в самый разгар дебатов, в помещение, где заседал съезд, вбежал казак и крикнул, что с юга, от железнодорожного переезда, где-то вдалеке слышатся лязг и скрежет, будто железо трется о железо, и шум моторов множества авто. А на юге, в ста верстах от Каменской, находится столица Области Войска Донского Новочеркасск, где сидит низвергнутый съездом фронтовиков войсковой атаман Каледин. Делегаты уже знали, что тот приказал разогнать их съезд, а их арестовать и судить военно-полевым судом, а потому не ждали с той стороны ничего хорошего, и потому, побросав все дела, выскочили из помещения на площадь, где волновался прочий честной народ. А там тоже все в напряжении, и непонятно, что там гремит, рычит и лязгает: ни одного броневика на территории области Войска Донского сроду не водилось. Ничего подобного никто из казаков, несмотря на богатый боевой опыт, прежде не слышал (во время Первой Мировой Войны Антанта не поставляла в Россию гусеничную бронетехнику).

И в этот момент с поста, выставленного ревкомовцами у железнодорожного переезда, прискакал молодой, безусый еще, вьюнош и прокричал, что приближающиеся машины и конные идут под красными флагами, а с ними летят такие аппараты, для описания которых у него просто не хватает слов. Слова про красные флаги немного успокоили народ, так как единственная боеспособная сила Каледина (сборный отряд полковника Чернецова) не стал бы поднимать над собой красный флаг ни при каких обстоятельствах.

И вот лязгающие звуки и шум моторов уже совсем рядом, на Донецком проспекте, пересекающем Каменскую с юга на север - от железнодорожного переезда до моста через Северский Донец к Старой Станице. Таких броневиков здешние фронтовики еще не видели. Низкие, клиновидной формы, с длинноствольными пушками малого калибра в небольших конических башенках, они были густо облеплены солдатами в белых зимних полушубках и шапках-ушанках. Вслед за броневиками двумя колоннами двигались конные. Впереди - командиры, за ними - сотня безусых юнцов, обмундированных так же, как и солдаты на броневиках, а потом - такие же, как и собравшийся на площади народ, казаки-донцы, бородатые и в папахах. А над их головами бесшумно парят ни на что не похожие округлые бронированные аппараты явно боевого назначения. Вот моторы взрыкнули последний раз, лязг гусениц прекратился, и боевые машины замерли, а конные и командиры, повернув коней, въехали на площадь.

- Товарищи! - с высоты седла рослого коня обратился к делегатам съезда гладко выбритый мужчина неопределенного возраста, по виду кадровый офицер, а быть может и генерал. - Я - член Центрального комитета партии большевиков Сергей Сергеевич Серегин, направленный к вам товарищем Лениным для окончательного и бесповоротного установления в области Войска Донского Советской власти. На это у меня имеется соответствующий мандат с неограниченными полномочиями и собственная военная сила, а также другие возможности, о коих вам пока лучше не ведать, ибо во многих знаниях многие печали. Но я для вас человек посторонний, который к тому же в любой момент может получить другое задание партии и советского правительства, поэтому председателем Донского Военно-Революционного Комитета и советским войсковым атаманом Войска Донского должен стать находящийся рядом со мной войсковой старшина Филипп Кузьмич Миронов, командир тридцать второго Донского казачьего полка. При всем богатстве выбора другой альтернативы, как говорится, нет. Товарищ Миронов, если кто не знает, начинал свою службу с нижних чинов, за отличие был направлен в казачье юнкерское училище, и уже в офицерском звании принимал участие в русско-японской и германской войне, а после ее окончания привел свой полк на Дон в полном порядке, не впутавшись ни в какие генеральские авантюры. В отличие от иных многих, он способен не только сидеть в президиуме, надувая щеки, или совершать лихие дела в тылу врага, но и возглавить людей, чтобы повести их к лучшей мирной жизни. Люб ли вам такой войсковой атаман, казаки, али не люб?

Некоторое время казаки, скрипя мозгами, переваривали полученную информацию, потом то в одном, то в другом месте раздались крики: «Люб!», «Люб!», «Люб!», слившись вскоре в сплошной гул; делегаты съезда фронтовиков кричали вместе с группой поддержки. А как же иначе: уполномоченный, присланный из Петрограда, обратился к ним вежливо, сам в большие начальники не полез, а предложил вполне достойную кандидатуру из их собственных рядов, решительно затмевающую собой и войскового старшину Голубова и тем более подхорунжего Подтелкова. Да и собственная военная сила, подчиненная товарищу Серегину, выглядела весьма внушительно, особенно зависшие по кругу над площадью боевые летательные аппараты неизвестной конструкции. И когда крики «Люб!» достигли крещендо, на Соборе Рождества Христова, колокола вдруг сами по себе зашлись пасхальным перезвоном.

- Ну вот и все, Филипп Кузьмич, - тихо сказал Миронову Серегин, - после такой народной поддержки и знамения Свыше съезд проголосует за вашу кандидатуру как бы не единогласно. И тогда настанет момент отправляться в Новочеркасск и брать власть там. Времени уже почти нет. Требуется как можно скорее сообщить товарищу Ленину о полной ликвидации Калединщины, чтобы он отозвал обратно Антонова-Овсеенко и расформировал его отряды. А уж если этот патлатый бабуин не подчинится, тогда пусть пеняет на себя.

- А знамение это, товарищ Серегин, случайно не вы организовали, своими дополнительными возможностями? - так же тихо спросил Миронов. - А то возникли у меня некоторые сомнения...

- Нет, что вы, я такими делами не занимаюсь, - ответил тот. - Во-первых, это совершенно не в моем стиле, так как все свои дела я веду честно. Во-вторых, за подделку знамения можно так получить по шапке от Патрона, что и голова потеряется вовсе. Между прочим, бывший коллега, которого нынче знают как Сатану или Нечистого, до своего окончательного падения тоже начинал с подобных мелких шалостей, описанных в Библии как десять египетских казней. А мне такой судьбы, как у него, не надо. Ладно, спешиваемся и идем в здание. Дела делать надо.

23 (10) января 1918 года. Поздний вечер. Область Войска Донского, станица Каменская, Христорождественская площадь, здание почтово-телеграфной конторы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Так прямо сразу совершить визит к генералу Каледину у нас не получилось. Как говорится, колом встали различные организационные вопросы. Первым делом я открыл портал в Петроград и отправил туда прямым путем казачьих депутатов на Третий Съезд Советов. И им интересно, и товарищу Ленину непосредственное подтверждение моей активности на Донском направлении. Потом я назначил войскового старшину Голубова командиром формирующегося