Пулемет для витязя - Антон Николаевич Скрипец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и Тверд хорониться от этих сыроядцев вовсе не собирался. Он вышел им навстречу, подняв в их сторону чудный свой самострел.
Первого уложил шагов за десять. На таком расстоянии тот мог и не пытаться увернуться: свистнувшая в воздухе смерть пробила ему кожаную броню на груди и заставила сложиться вдвое. Второй, яро взревев, молодецки замахнулся — и массивный круглый щит слетел с его руки. Окованный железом край врубился в идущего навстречу Тверда, выбивая из груди дыхание, а из рук — автомат. В следующий миг нурманн уже был около него, с коротким замахом нацеливая жало меча в горло нежданному врагу. Судя по звуку, недогадливая пара нордов тоже решилась наконец на бурное проявление активности и также бросила на землю ларь, хватаясь за оружие.
Спасла его снова шуйца.
Она невидимым глазу движением метнулась навстречу остро отточенной опасности — и сжала острие клинка в кулаке, остановив его в вершке от горла кентарха. Который уставился на свою руку примерно таким же очумевшим взглядом, что и норд. Оба прекрасно понимали, что у обычной руки меч попросту отсек бы пальцы. А с этих кровь, конечно, потекла, но очень уж нехотно, совсем скупой струйкой.
Первым из оцепенения вырвался Тверд. Хватанув валявшийся под боком автомат, он громыхнул из него нурманну прямо в грудь. И не успело его тело упасть, как следующие выстрелы отправили в нордскую Вальхаллу двух тугодумов, которые ринулись в нападение-то менее резво. Впрочем, судя по топорам, не выпущенным из рук даже после смерти, и эти двое выторговали у Одноглазого достойное место на его пиру.
— Илдуган! — подходя к недогруженному возу, на который так и не были поставлены последние два ларя, дурным голосом возопил на все подземелье Тверд. — Выходи, собака. Все норды мертвы! И войско их разбито! Все кончено.
— Да неужели?
Насмешливый голос раздался за спиной неожиданно. Сначала он увидел массивный темный силуэт, что шагал к нему с той стороны, куда убегали загадочные железные колеи. Потом человек вышел в неверный свет ламп, и кентарх глухо ругнулся сквозь зубы.
Хёгни.
Живой и здоровый.
Правда, насчет здоровья тут же, едва предводитель нордов подошел еще ближе, возникли довольно увесистые сомнения. Не станет целый да невридимый человек закрывать половину головы специально сработанной железной маской, выполненной, похоже, из того же металла, что и все доспехи у его стрелков. Чтобы не особо контрастировать с замершей на ней личиной, он и уцелевшей половиной лица двигал едва-едва. А может, испытывал сильнейшую боль от малейшей мимики — кто ж его знает? В любом случае личина, казалось, покрывала не одну сторону его вражьей морды, а всю физиономию. Без сбритых усов и шевелюры, с лысым черепом и выскобленным подбородком, нурман выглядел еще мрачнее, чем ему обычно удавалось.
Но самое жуткое — это был его глаз, который тускло светился красным на железной стороне лица. Отчего-то не покидало ощущение, будто им норд видит его, Тверда, насквозь.
— Да как же тебя убить, сучий сын, — проворчал Тверд, наставляя на викинга свой автомат.
— Хотел спросить тебя о том же, — даже голос его изменился, будто огонь тогда опалил не только кожу лица, но и язык с горлом. Хотя, вероятнее всего, так оно и было. — На сей раз ты один, без своей маленькой свиты?
— Думаю, сегодня справлюсь и сам, — сказал беглый кентарх, направляя тонкую нить красного света прямо в лоб норда. В ту его часть, где железо сходилось с живой плотью.
— О! Я гляжу, наш общий гильдийский друг не удержался и посвятил-таки тебя в некоторые тайны этого мира.
И Хёгни сделал широкий шаг навстречу.
Давать ему возможность приблизиться Тверд не намеревался. На коротком выдохе он нажал на спуск самострела.
Щелчок.
Точно таким же звуком его «порадовал» разрядившийся наверху пистолет.
Похолодев и сквозь зубы ругая на чем свет стоит «драное оружие вонючих гильдийцев», Тверд нажал на крючок еще пару раз. И услышал точно такой же жалкий звук.
Издав мерзко хлюпающий смешок, железнорожий викинг подошел ближе.
— Далеко же ты забрался, дикарь, — уже более суровым тоном выдал он, сверля Тверда безжизненно-красным и бесновато-синим блеском своих глаз. — Ведь ты сюда прибежал не просто так, а наверняка за какой-то надобностью. Правда, искренне сомневаюсь, что тебе кто-то потрудился объяснить, за какой именно. Ну что ж! Пусть ты явился хотя бы и за смертью, чтобы не вышло так, что зря мотался — я введу тебя в курс дела.
— Молчаливым бревном ты мне нравился больше.
— Да я и сам себе раньше нравился больше, — каким-то неестественно равнодушным тоном ответил Хёгни. — Но уж как вышло, так вышло. Буду успокаивать себя хотя бы тем, что отомстил обидчикам более чем достойно. Одного я подвесил вооооон там, на мосту.
«На каком еще на хрен мосту?» — Тверд невольно проследил за жестом норда, который указывал большим пальцем себе за плечо.
Там, чуть в отдалении, угадывались очертания какого-то монументального скелета, хребтом которого служила та самая бесконечная железно-деревянная лестница, а ребрами — нависшие над ней железные конструкции. Внизу, под рекомым мостом, угадывалась черная пустота. Где-то далеко внизу шумела запертая меж исполинских берегов река.
— Ты хотя бы ведаешь, что это? — тон Хёгни был таким, словно беседует он сам с собой. Либо с состоявшимся уже в его глазах покойником. — Это мост. Самый обычный железнодорожный мост. А ведет он — не поверишь — в ваш распрекрасный Ирий. Ты как думаешь, если я поеду по этой дороге, смогу я обогнать ваши души, летящие тем же самым путем за Камень?
— За наш Камень-то тебе зачем? — отшвыривая в сторону бесполезный самострел, постарался с как можно большим вызовом сказать Тверд. — Или свои боги видеть тебя не хотят, так хоть на наших посмотреть хочешь?
— Боги? — Хёгни громко, раскатисто и с отвратительнейшим хлюпаньем рассмеялся. — То есть после всего, что узнал, ты все равно продолжаешь в них верить?
— Во что-то же должен.
— И то верно. Верь тогда и в меня тоже. Ведь я, по этой логике, бог — не хуже прочих. Так что можешь гордиться тем, что смерть принял от моей руки.
— Убьешь безоружного?
— И то верно, — двуликий подцепил носком сапога клинок убитого норда, валяющийся тут же, и подбросил его в сторону кентарха. Меч пронзительно громко зазвенел,
