А жизнь продолжается - Кнут Гамсун

— Здесь они вроде бы старались, — сказал аптекарь.

— Ну да, особенно поначалу. А теперь они преподносят мне, что снова переходят сюда.

— Сюда? А что им тут делать?

— Сарай, — подсказала фру Хольм.

Они посмеялись втроем над забывчивостью аптекаря, фру Хольм спросила его, где он собирается складывать дрова, сушить одежду и хранить продовольствие.

— В твоем красном кабинете, — шепнул он ей.

Август:

— Под сарай нужно будет кое-где подложить камни, так что фру Хольм права. Но ограду для консула требуется поставить в срочном порядке. Придется мне, аптекарь, задержать рабочих еще на несколько дней.

— Разумеется. Они ни в коем случае не должны приходить сюда, пока не кончат у вас.

Август кивнул:

— Вот и хорошо!

За мысом прогудел пароход, идущий на юг. Аптекарь посмотрел на часы и сказал:

— Лидия, тебе пора.

— Нет, давай ты иди, а я еще маленечко потолкую с Подручным. Я мигом!

О, чего только люди не поверяли Августу! Вот и сейчас фру аптекарша отвела его подальше в сторонку и по секрету кое-что ему сообщила, призналась кое в чем, чуть ли не потупив глаза, а это было на нее совсем не похоже. И что теперь Подручный о ней подумает, что он скажет, когда услышит то, что она собирается ему рассказать! С этого она начала.

Август выжидающе на нее посмотрел.

— Смотришь, — сказала она, — но ведь покамест по мне еще ничего и не видно?

Август тотчас же сообразил, что к чему, и хитро заулыбался.

— Ну что же, — сказал он, — оно и по срокам выходит.

Черт подери, вот это обходительность и учтивость, ни тебе удивления, ни намеков на ее возраст, никаких «чудес в решете». «По срокам выходит» — так и сказал.

— И что ты об этом думаешь? — спросила она. — Только откровенно!

— Что я думаю? Я думаю, вы с ним очень правильно сделали. И если хотите знать, вас на это сподобил Господь. Вот мое мнение.

— Я уверена, что понесла с брачной ночи, — сказала она, — потому что уменья ему по этой части не занимать. И хотя на обратном пути меня укачало до смерти, я все же не скинула. Но только мне немножечко стыдно перед людьми.

— Вот это мне нравится! Стыдно? Да как же вы можете так нехорошо говорить про человеческое семя и плод!

О, как горячо он ее поддержал и обрадовал, став поверенным ее счастливой тревоги! Бесценный человек, ну как без него обойтись, к кому еще она могла пойти повиниться или, в кои-то веки, поделиться радостью.

— Я должна была рассказать тебе об этом, Подручный, потому что ты всегда относился ко мне по-доброму.

Август был благодарен ей за эти слова и в долгу не остался:

— Ладно-ладно, фру Хольм, скажу вам только одно: если уж вы так начали, то еще не раз придете ко мне с такой новостью.

Тут она рассмеялась, а потом погрустнела и отмела это как несбыточное… Так, значит, он не считает, что ей надо сидеть дома и не выходить на люди?

— Да вы с ума сошли! — вырвалось у него. — Не взыщите, что я вам это говорю! Мало ли кто чего подумает, но вот если они чего скажут и я услышу, это будет их последнее слово в этой жизни. Не сомневайтесь!

Она постояла с минуту в нерешительности, словно не зная, сказать ли. Но это было необходимо и, может быть, важнее всего остального.

— Понимаешь, я боюсь. Это просто ужасно, и я не знаю, что делать. Все бы ничего, если б я чувствовала себя в безопасности. В новом доме у нас будет красная комната с двумя окнами, такая роскошь мне и не снилась, когда я рожала других детей. Да и вообще. Только я боюсь, как бы чего не случилось… а ну как кто объявится снова… понимаешь, Подручный? Возьмет и объявится…

Август все уже понял. И остановил ее:

— Этого не будет!

— Что?

— Нет, этого не будет!

— Ты уверен?

Как бы то ни было, но Август обязан был протянуть ей в этот момент руку помощи, она в этом нуждалась. Если надо, он потом опять ее выручит, выручать из беды себя и других для него раз плюнуть! Но он и сейчас не обмолвился ни единым словом, не стал упоминать о круглой сумме в семьсот крон, да оно и не требовалось, его слова и без того звучали достаточно веско:

— Позабудьте об этом раз и навсегда! Тот, кто уехал, уехал потому, что жизнь его была на волоске, и он никогда не вернется!

Август говорил загадочно и внушительно, она ему сразу поверила. И сказала:

— Подручный, да благослови тебя Бог!..

Возвращаясь с пустыря, Август собрался было снова идти к своим рабочим на линию, но его перехватил работник из Сегельфосской лавки и, отпыхиваясь, сообщил: англичанин прибыл. Господа взяли с собой собак и отправились в усадьбу пешком, потому что лорду хотелось размять ноги после длинного морского путешествия. Августу надо забрать с пристани его чемоданы. Автомобиль стоит в гараже.

Англичанин, лорд, прибыл. Что ж, им так и не удалось уложиться в срок и установить последнее ограждение. Казалось бы, работа нехитрая, однако над ними как будто тяготел рок, так или иначе, вторая пропасть невозбранно зияет. Ну почему его рабочих что-то постоянно давило и заставляло противиться?

Старого подручного удручало, что по его вине вышла такая накладка. Ко многому он относился легко, в чем-то мог запросто подвести, но что касается работы, тут он был человек надежный и добросовестный — это осталось у него еще с той поры, когда он проходил выучку у прославленных капитанов. О, попробовал бы у них кто-нибудь лентяйничать и отлынивать!

Он привез чемоданы в усадьбу и помог Стеффену занести их в дом. Консул достал флаги, норвежский и британский, и попросил, чтобы он их вывесил.

Август был глубоко подавлен, он сказал:

— Мы не поставили последнее ограждение.

— Да. Ну что ж, — ответил консул. — Ничего не поделаешь. Послушайте, Подручный, английскому господину понадобится помощник, молодой человек, который бы сопровождал его в горы.

— Я уже подыскал, — сказал Август, — только он не говорит по-английски.

— Это не страшно, лорд разберется, он довольно неплохо знает норвежский. Он выучил его в Африке.

— Тогда я сразу же схожу в Южное, предупрежу парня.

— Нет, Подручный, знаете что, нечего вам ходить пешком в такую даль, поезжайте-ка вы на автомобиле. И привезите парня с собой, пусть он здесь переночует, лорд хочет выйти как можно раньше…

Август ехал по знакомой дороге, сколько же по ней было хожено-перехожено, раз сто, наверное, и душа его не знала покоя. Всякий раз он шел туда, исполненный такого смирения, а возвращался обратно такой униженный, но теперь все это позабыто, он едет в автомобиле, как важная шишка, он и не подумает скрываться от Тобиаса и его домочадцев. Он промчался мимо на такой скорости, что дом затрясся. Поднявшись на холм к соседней усадьбе, он дал три гудка, вызывая Хендрика. Гуднул так, что услыхало полселения. Пока Хендрик переодевался с головы до ног, Август вылез из автомобиля и начал возле него прохаживаться, словно ему тоже хотелось поразмять ноги после длинного морского путешествия. Из окрестных домов повалил народ и стал глядеть, как Август прохаживается. Ему недоставало только сигары.

На обратном пути он сигналил ничуть не меньше, Хендрик сидел рядом и испуганно улыбался. Но поскольку Хендрик был велосипедистом и частенько раскатывал на большой скорости, он набрался смелости и заговорил.

— Стало быть, англичанин все ж таки приехал? — спросил он.

Август не отвечал.

— Если бы Корнелия была в живых и узнала!

Август по-прежнему не отвечал, знай себе гнал машину. Он пронесся мимо Тобиасова дома, все семейство высыпало на двор, но он не желал их видеть. В сущности, злиться ему на них не из-за чего, но они были свидетелями его влюбленности, пускай теперь посмотрят на него другими глазами. Единственно, для кого он сделает исключение, это для Маттиса, забавный парнишка, Август о нем позаботится, ему обязательно перепадет шиллинг-другой, ну а может, Август возьмет его к себе в контору, которую он скоро откроет в городе.

— Ну и лют же он мчаться! — сказал Хендрик про автомобиль.

Август и тут не удостоил его ответом, однако он явно хотел произвести на Хендрика впечатление человека, у которого своя собственная машина. Они поравнялись с первыми домишками в старой части города, в заброшенном Сегельфоссе, на улице, как и тогда, играло несколько ребятишек. Август остановился, вылез из машины и окинул их внимательным взглядом. Скорее всего это были совсем не те дети, что в прошлый раз, но они знали его по слухам и сбежались к нему, а когда он дал им на всех десятикроновую бумажку, то по очереди пожали ему руку. Август спросил, где старый могильщик, и дети его привели.

Он и на сей раз был с непокрытой головою, усохший старичонка, со стершимся до неузнаваемости лицом. Август, подвижный, полный жизни, в самом расцвете сил, посмотрел на него — и содрогнулся. Так быстро сдать, ведь прошло всего ничего, каких-то несколько месяцев, а с виду точь-в-точь как утопленник, которого три недели спустя выбросило на берег! Ему уже не место среди живых, он не знает ни что такое небоскреб, ни что такое Божья тварь под названием слон. Чтобы за несколько месяцев — и обратиться в ничто? Ну и слабаки, у них просто нет желания жить! Август, в полном соку, смотрел на него с содроганием.