Война Братьев - Джефф Грабб

— Признаков этого я не отметил, — сказал Шараман. — Теперь они стараются прятаться от нас.

— В самом деле? — сказал Урза, подняв бровь. — Лучше исходить из предположения, что они вас заметили и что в настоящий момент срочно собирают лагерь. Подготовить все орнитоптеры. Принять на борт все гоблинские бомбы.

— Командир? — спросил Шараман.

— Что-то не так, лейтенант? — Главный изобретатель впервые взглянул на своего подчиненного. Лицо последнего, обветренное и загрубевшее, выглядело немного встревоженным.

— Сейчас довольно поздно, командир, — сказал Шараман, аккуратно подбирая слова.

— Я прекрасно знаю, который сейчас час, лейтенант, — сказал Урза ледяным тоном. — Но если мы прождем до утра, Мишра уйдет.

— Мы прибудем туда в самые сумерки, — запротестовал пилот,

— Если мы продолжим разглагольствования» то долетим к полуночи, — рявкнул Урза. — Начать подготовку немедленно. Все машины должны быть в воздухе через пятнадцать минут!

Шараман вытянулся, отдал честь и вышел из палатки, на ходу выкрикивая приказания пилотам и обслуживающему персоналу. Вся база в миг превратилась в потревоженный пчелиный улей — подмастерья Урзы облепили машины, подтягивая и подкручивая какие-то детали. Пилоты занялись подготовкой своих машин еще в тот момент, когда Шараман только направился с докладом в палатку принца-консорта.

Шараману не нравилась затея командира. Нападать вечером опасно, следовательно, либо они будут вынуждены заночевать на территории врага, либо рискуют заблудиться на обратном пути, потерпеть аварию из-за встречного ветра или попадания в холодные слои воздуха. Но, несмотря на все это, перечить Главному изобретателю было бесполезно, особенно когда дело касалось его брата.

Через десять минут все было готово — пять орнитоптеров плюс личная машина Урзы. Все аппараты имели крылья последней модели — с двойным изгибом. Машина Урзы была лучшей, и за ней смотрели очень тщательно. Она отличалась вдвое большим размахом крыльев и несла двойной груз гоблинских бомб, запас которых доставили из Полосы мечей и держали в холоде, завернутыми во влажную ткань.

Полет к лагерю врага прошел незаметно, хотя Шараман с беспокойством отмечал, что тени от холмов и их собственных машин становятся все длиннее.

Когда они перевалили через последнюю возвышенность, то обнаружили лагерь в прежнем состоянии. Белые палатки отражали свет красноватого закатного солнца. В центре лагеря, сверкая корпусом, стояла боевая машина Мишры.

Шараману сразу показалось, что что-то не так, но что именно, он не понимал. А времени подумать у него не было — Урза отдал приказ к атаке.

Шесть орнитоптеров разбились на две группы. Одну вел Шараман, другую Урза. Группа Урзы начала набирать высоту, а группа Шарамана заложила вираж и снизилась для бомбометания.

Шараман заклинил крылья для глиссады и начал бомбежку. Не глядя вниз, он одну за другой сталкивал бомбы с корпуса орнитоптера. Эта атака была предпринята для устрашения врага, с целью посеять в его лагере панику. Точность потребуется позднее, когда нужно будет бомбить боевую машину.

Никакой ответной атаки с земли не последовало, Шараман посмотрел вперед. На него надвигался гигантский железный вагон, футов пятьдесят в высоту. Машина теряла высоту быстрее, чем Шараман рассчитывал, поэтому он решил снова включить крылья и подняться немного повыше, прежде чем атаковать громадину.

И тут боевая машина открыла огонь, и высота полета перестала беспокоить лейтенанта.

Когда орнитоптеры подошли ближе, машина ожила — окна и купола открылись, выставив баллисты, катапульты и еще какие-то устройства, незнакомые Шараману. В центре корпуса завертелось нечто похожее на раструб для разбрызгивания воды, но вместо воды машина выплюнула из него пламя.

В воздухе замелькали стрелы, копья баллист, камни. Шараман одним движением освободил крылья, надеясь подняться выше смертоносной волны, но не успел: одно из копий — стрела длиной с небольшое дерево — попало в правое крыло его орнитоптера. И все бы ничего, если бы у копья не было зазубренного наконечника, который застрял в крыле. Машина стала похожа на наколотую на иголку бабочку. Под тяжестью копья она пошла вниз.

Лейтенант ругнулся и дернул за рычаг, отцепляющий крыло. Но рычаг заклинило, и крыло сбросить не удалось. Шараман огляделся в поисках какого-нибудь инструмента: он катастрофически терял высоту.

Его взгляд упал на ящик с гоблинскими бомбами, и Шараман снова выругался. Бомбы взрывались при ударе о поверхность, так что если он врежется в землю с ящиком на борту…

Шараман оставил на время рычаг, решив, что если уж ему суждено врезаться, он не желает оставлять на месте падения глубокий кратер. Он схватил ящик с бомбами и столкнул его с машины.

Высота была минимальная — бомбы взорвались почти мгновенно, с земли вверх полетели горящие куски тряпок и камни. Ударная волна перевернула орнитоптер, и он грохнулся на землю. По инерции после удара машину еще немного протащило вперед, и она закончила свой путь, протаранив одну из залитых солнцем палаток.

Очнувшись, Шараман почувствовал запах гари и жар от бушующего неподалеку пламени. Дышать было очень больно, левую ногу он не чувствовал. Но он понимал, что ему нужно срочно выбраться из палатки — прежде чем она загорится.

Медленно и осторожно Шараман выполз из-под обломков. Опираться на левую ногу он не мог. Достав кинжал, он приготовился к нападению фалладжи.

Но вокруг не было ни души. Палатка, в которую влетел его орнитоптер, была пуста. Огонь зажгли гоблинские бомбы.

Он понял, что именно показалось ему странным при подлете к лагерю. Не было видно ни одного костра, на которых готовят еду. К моменту их появления лагерь был давно покинут.

«Но боевую машину они оставили», — отметил лейтенант и захромал по направлению к ней.

Атака его звена окончилась полным провалом. От двух других орнитоптеров остались лишь струйки дыма да обгорелые металлические детали. Шараман искренне надеялся, что у пилотов хватило мужества избавиться от смертельного груза до столкновения с землей.

Тем временем вторая группа орнитоптеров, ведомая машиной Урзы, заходила на цель.

Шараман уставился на боевую машину. Почему навстречу ему не бегут вооруженные люди? Неужели они, как ни в чем не бывало, стоят на боевых постах?

И тут он понял, что в лагере вообще никого нет, он абсолютно пуст. Баллисты и катапульты работали автоматически по сигналу какого-то хитроумного устройства, придуманного братом Главного изобретателя: обнаружив нападающих, оно включало боевые механизмы.