Избранные произведения о духе законов - Шарль Монтескье

Флот Александра употребил семь месяцев на путь от Паталы до Суз. Он отплыл в июле,* т. е. в такое время, когда в наши дни ни один корабль не рискнет пуститься в обратный путь из Индии. В период между тем и другим муссоном дуют переменные ветры. В это время северный ветер, смешавшись с обычными ветрами, производит, особенно вблизи берегов, ужасные бури. Это продолжается три месяца — июнь, июль и август. Флот Александра, отправившийся из Паталы в июле, перенес немало бурь, и путешествие его продолжалось долго, потому что он плыл при противном муссоне.

Плиний говорит, что в Индию отправлялись в конце лета, следовательно, пользовались временем смены муссона для совершения пути от Александрии к Красному морю.

Обратите внимание на то, как постепенно усовершенствовалось мореплавание. Предпринятая по приказанию Дария экспедиция, спустившаяся по Инду и достигшая Красного моря, продолжалась два с половиной года. Флот Александра, отплывший вниз по Инду, прибыл в Сузы через десять месяцев, причем плавание по Инду заняло три месяца, а по Индийскому морю — семь. Впоследствии путь от малабарского берега до Красного моря совершался в сорок дней,

Страбон, объясняя причины неизвестности стран между Гипанисом и Гангом, говорит, что лишь немногие из мореплавателей, отправляющихся из Египта в Индию, доходят до Ганга. И действительно, флоты туда не ходили; они шли по направлению муссонов с запада на восток, от устья Красного моря до малабарского берега. Они останавливались в имевшихся там портах и не предпринимали объезда полуострова к западу от Ганга через мыс Коморин и по коромандельскому берегу. И у египетских царей, и у римлян был один план мореплавания — возвратиться в том же году.

Поэтому торговля греков и римлян никак не могла сравниться по объему с торговлей, которую ведем мы; нам известны громадные страны, о существовании которых они даже не подозревали; мы ведем торговлю со всеми народами Индии; более того, ведем даже их торговлю и плаваем для них.

Но им было легче вести эту торговлю, чем нам; и если бы мы ограничились ныне торговлей по берегам Гузарата и Мала-бара и, не заходя на южные острова, довольствовались товарами, которые приносили бы к нам островитяне, то тогда следовало бы предпочесть путь через Египет пути вокруг мыса Доброй Надежды. Страбон говорит, что так велась торговля с народами Такробапа.

ГЛАВА X

О путешествиях вокруг Африки

Из истории известно, что до изобретения компаса было четыре попытки объехать Африку. Финикийцы, посланные Нехо, и Эвдокс бежавший от гнева Птоломея-Латура, отплыли из Красного моря; их путешествие увенчалось успехом. Сатасп при Ксерксе и Ганнон, посланный карфагенянами, отправились от Геркулесовых столпов и потерпели неудачу.

Самым важным в путешествиях вокруг Африки было открыть и обогнуть мыс Доброй Надежды. Но при отправлении из Красного моря этот мыс был на полпути ближе, чем при отправлении из Средиземного моря. Берега между Красным морем и мысом Доброй Надежды имеют более здоровый климат, чем берега между этим мысом и Геркулесовыми столпами. Для того чтобы мореплаватели, отправлявшиеся от Геркулесовых столпов, могли открыть мыс Доброй Надежды, необходимо было изобретение компаса, благодаря которому можно было удалиться от берегов Африки и плыть по обширному океану, направляясь к острову св. Елены или к берегам Бразилии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что корабли, отбывшие из Красного моря. доходили до Средиземного, но из Средиземного моря не доходили до Красного.

Поэтому, чтобы не совершать такого не допускавшего возвращения объезда, удобнее было вести торговлю с восточной Африкой через Красное море, а с западной — через Геркулесовы столпы.

Греческие цари Египта сначала открыли в плаваниях по Красному морю ту часть африканского берега, которая простирается от города Герума до Диры, т. е. до нынешнего Баб-эль-Мандебского пролива. Отсюда до мыса Ароматов, лежащего у входа в Красное море, берег не был исследован мореплавателями. Это явствует из сообщения Артемидора, который говорит, что порты этого берега известны, но неизвестно расстояние между ними — обстоятельство, объясняющееся тем, что их открывали порознь со стороны суши и не совершали переходов от одного порта к другому.

Далее же этого мыса, где начинается берег океана, уже ничего не было известно, как свидетельствуют Эратосфен и Артемидор.

Таковы были сведения о берегах Африки в эпоху Страбона, т. е. в эпоху Августа. Но после Августа римляне открыли мысы Раптум и Прассум, о которых Страбон ничего не говорит, потому что тогда они еще не были известны. Как мы видим, мысы эти носят римские названия.

Географ Птоломей жил при» Адриане и Антонине, а автор «Перипла Эритрсйского моря», кто бы он ни был, жил немного позднее. Однако первый считает пределом известной в ги время Африки мыс Прассум, лежащий близ 14-го градуса южной широты, а автор «Перинла» ограничивает ее мысом Раитум, лежащим почти на 10-м градусе той же широты. Весьма вероятно, что последний назвал в качестве предела место, куда в то время ездили, а Птоломей — место, куда не ездили.

Мне кажется, эта мысль подтверждается тем, что народы, обитавшие около мыса Прассум, были людоеды. Птоломей, сообщая о многих местах между портом Ароматов и мысом Раптум. ни слова не говорит об областях, расположенных между мысами Раптум и Прассум.

Большие выгоды, доставляемые индийским мореплаванием, заставили пренебречь африканским. Наконец, римляне никогда не имели регулярного мореходства вдоль берегов Африки, Они открыли эти порты или с суши, или же благодаря бурям, которые заносили корабли к этим берегам. И если теперь мы знаем довольно хорошо берега Африки и очень плохо — ее внутренние области, то римляне, наоборот, были довольно хороню знакомы с центральной частью этой страны и очень плохо — с се побережьем,

Я сказал, что посланные Пехо финикийцы и Эвдокс при Птоломее-Латуре совершили путешествия вокруг Африки. Весьма вероятно, что оба эти путешествия считались баснословными во времена географа Птоломся, так как последний говорит о существовании неизвестной страны, которая простирается от Великого залива — вероятно, нынешний Сиамский залив — и, соединяя Азию с Африкой, примыкает к мысу Прассум, вследствие чего Индийское море должно было бы оказаться озером. Древние, проникнув в Индию с севера и продвинувшись к востоку, помещали эту неведомую страну на юге.

ГЛАВА XI

Карфаген и Марсель

В международном праве карфагенян имелось одно весьма своеобразное положение: они топили всех иностранцев, торговавших в Сардинии и у Геркулесовых столпов. Не менее необычайно было и их государственное право: оно запрещало сардиицам под страхом смертной казни обрабатывать землю. Карфаген усилил свою власть посредством богатства, а потом стал умножать богатства посредством власти. Овладев средиземноморским побережьем Африки, он распространил свои владения вдоль берегов океана. Ганнон по повелению карфагенского сената поселил 30 тысяч карфагенян на пространстве от Геркулесовых столпов до Церпси. Он говорит, что это место находится на таком же расстоянии от Геркулесовых столпов, как Геркулесовы столпы от Карфагена. Такое положение весьма замечательно; оно показывает, что Гаипон ограничил свои поселения 25-м градусом северной широты, т. е. па два или три градуса южнее Капарских островов.

Из Церпеи Гапнон предпринял новое плавание к югу с целью новых открытий. Он не собрал почти никаких сведений о континенте и, проплавав у берегов 26 дней, вынужден был возвратиться вследствие недостатка продовольствия. Кажется, карфагеняне нисколько не воспользовались этим предприятием Ганнона. Сцилакс говорит, что по ту сторону Цернеи море неудобно для судоходства, потому что оно там мелко, илисто и покрыто морскими травами; действительно, всего этого имеется вдоволь в тех местах. Карфагенских купцов, о которых говорит Сцилакс, могли остановить препятствия, которые смог преодолеть Ганнон со своими 60 пятидесяти-весельными кораблями. Затруднения — дело относительное; кроме того, нельзя же смешивать обыкновенное житейское дело с предприятием, которое было продиктовано смелостью и дерзкой отвагой.

Описание путешествия Ганиона — одно из прекрасных творений древности. Оно написано тем самым человеком, который его совершил. В нем не заметно и следа тщеславия. Великие мореплаватели описывают свои подвиги просто, потому что они более гордятся своими делами, чем словами.

Содержание его соответствует стилю. Здесь пет ничего чудесного, Все, что рассказывает Гапнон о климате, почве, правах и обычаях жителей, — все это мы видим и теперь на этом африканском берегу; можно подумать, что перед нами дневник современного мореплавателя.