Королевский дуб - Энн Риверс Сиддонс

— Я очень сожалею, — прошептала я распухшими сухими губами, задавая себе вопрос, мог ли Картер увидеть на них печать ночи или почувствовать мускусный запах любви, исходящий от меня. Я ощутила спутанные волосы на шее. А потом боль между ногами, карающая и ненавистная, поразила меня.

— Ты и должна сожалеть, — голос Картера перестал быть безразличным и поднялся, как ртуть в термометре. — Не важно, куда вы отправились и чем занимались с Дэбни. Ты напугала до смерти свою маленькую дочку. Ты ужасно обеспокоила меня и своих лучших друзей. Половина Пэмбертона сейчас названивает друг другу, пытаясь разыскать тебя.

— А я была здесь, — заявила я, но не смогла придать силу своему голосу. — Я была здесь… Думаю, что просто не слышала телефон.

— Я так и предполагал. Я предполагал, что и Дэбни тоже не слышал. Я не мог дозвониться ему в течение четырех часов. В конце концов я поехал туда. Только что я вернулся. Он сказал, что ты должна быть дома.

— Ты ездил на Козий ручей… — Жар начал заливать мое лицо от груди к горлу, к щекам и лбу.

— Да, я отправился на Козий ручей. И не думай, что это мне легко далось. Я с невероятным удовольствием ожидал возможности обнаружить тебя там, в самой беспутной постели на всем американском Юге.

Жар достиг моего мозга и выжег туман, наполнявший его. Гнев, сравнимый с гневом Картера, рванулся вверх:

— Я вообще не была в доме на Козьем ручье в прошлую ночь! Но если ты хочешь знать, где я была, я скажу тебе: я поехала с Томом к Королевскому дубу, мы развели костер и беседовали.

— Беседовали… Беседовали до половины пятого утра?

— А откуда ты знаешь, когда я приехала домой?

— Знаю, потому что спросил Дэбни об этом. Знаю, что тебя не было дома до этого времени, потому что я пытался дозвониться до тебя начиная с полуночи.

— И Том сказал… — Я не могла смотреть на Картера и уставилась в пол. На моей валявшейся в куче одежде, казалось, была выжжена багровая буква „А".[74]

— Том сказал лишь то, что я передал тебе. Что ты не была в его доме, что вы отправились к старому дубу и разложили костер. Он заявил, что это твое дело — рассказать мне о том, что ты там делала. Поэтому предположим, что ты расскажешь, Энди. Предположим, ты поведаешь мне, что ты делала с Томом Дэбни там, в проклятых лесах, до половины пятого утра.

— Ради Бога, Картер! Мы совершали тайные ритуалы, о которых, ну, нельзя говорить. Ведь была ночь зимнего солнцестояния. Чем же еще мы могли заниматься? — закричала я, понимая, что пытаюсь отвести его от истины. Стыд подступил желчью к моему горлу. Я чувствовала себя отвратительно настолько, что закричала снова. — Все это разговоры о Томе Дэбни, а не о Хилари и не о беспокойстве по поводу меня. Все о Томе Дэбни и твоей проклятой гордости.

— Как ты могла спать в течение шести часов, когда непрерывно звонил телефон? — заревел на меня Картер. На его шее вздулись вены, а щеки и лоб сделались почти багровыми. — Чем ты занималась там, что так утомило тебя?

— А тебе не пришло в голову, что именно ваша с Чипом вчерашняя ужасная выходка так сильно „утомила меня"? — завизжала я в ответ. — Мне хотелось бы заснуть навсегда, хотелось бы спать до тех пор, пока звук твоего грязного смеха не умер бы в моей памяти. Но этого никогда не будет! Картер, как ты мог!..

Он долго молчал. Я не могла смотреть на него, но в конце концов подняла глаза. Его лицо уже не было самодовольно-надутым, оно казалось вялым и очень усталым.

— Я не знаю, — признался он. — Но я подумал об этом. Поэтому и позвонил тебе в полночь и названивал до утра. Я хотел извиниться. Это одна из причин, почему я поехал на Козий ручей: я хотел извиниться перед Томом. Я на самом деле не думал, что найду тебя там. Я не должен был смеяться. Не знаю, почему я это сделал.

Его голос был таким мягким и несчастным, а моя собственная вина и отвращение к себе такими полными, что я начала плакать, безнадежно и горько. Я стояла в своей гостиной, в кристальном солнечном свете декабря, и рыдала. Глаза мои были зажмурены, а руки бесполезно висели. В тот момент мне казалось, что я безвозвратно погубила все, что было мне дорого, погубила из-за собственной порочности. Если бы я могла перенестись обратно, в мой красивый и ужасный дом в Бакхеде, я бы сделала это. Что бы ни было уготовано мне судьбой, сейчас это не казалось ужасным. После всего, что я сделала, уже ничто не имеет никакого значения.

Прошло много времени. Картер подошел, обнял меня и опустил свой подбородок на мою взлохмаченную макушку.

— Давай все вернем, — произнес он хрипло. — Давай передвинем часы назад, до этого проклятого вечера, и просто сотрем его из нашей памяти. Давай начнем снова с семи часов вчерашнего вечера. И никогда не будем близко подходить к Пэт Дэбни. Давай избегать всех Дэбни в Джорджии. Энди, если ты можешь попытаться простить меня, я клянусь, что никогда не упомяну снова о Томе. Я больше никогда не буду сомневаться в тебе…

Невероятно, но я почувствовала, как на мою макушку падают его слезы.

— Не надо, не надо, — расплакалась я, прижав Картера так неистово, что услышала, как из его груди вырвался вздох, подобный небольшому взрыву, — ты не должен ничего прощать. Не нужно быть добрым ко мне. Я не заслуживаю этого.

— Ш-ш-ш, — шептал он, — тихо… Конечно, ты заслуживаешь, кто же еще, кроме тебя? А сейчас пойди и поговори с Хилари, а я сделаю для нас омлет. Готов поспорить, что ты не ела со вчерашнего вечера. Думаю, что и Хил тоже. Мы просто забудем, что это когда-то произошло. Обещаю.

Как в тумане я потащилась через холл, чтобы помириться с Хилари. Дочка спокойно свернулась на кровати, что-то жевала и смотрела маленький телевизор „Сони", который Картер поставил в ее комнату. Она взглянула на меня и улыбнулась. Улыбка была довольно слабой, но искренней.

— Эй, что ты жуешь?

— Булку из грубой муки, — проговорила Хил с набитым ртом. — Мне ее миссис Чепин дала. Хочешь немножко?

Я покачала головой:

— Мне очень жаль насчет вчерашнего вечера, малыш. Я просто-напросто заспалась и не слышала телефона. Это, конечно, не оправдание, но, если ты простишь меня, я обещаю, что этого больше не будет.

— Не бери в голову! — ответила дочка. — Ты была с Томом, да?

— Да. А как ты узнала?

Краска снова залила мое лицо. Что она могла услышать от Марджори, Уинна и Картера?

— Я слышала, как ты сказала Картеру, что была там. Я подслушивала, — заявила она как само собой разумеющееся. — Вначале я испугалась, когда мы не могли найти тебя, но я больше не буду пугаться. Я буду знать, что ты с Томом. Вы видели еще оленей?

— Ни одного. Но послушай, Хил. Следующего раза не будет. Я не собираюсь снова подобным образом пропадать. Ни с Томом, ни с кем-нибудь еще. И даже с Картером.