Сталин: как это было? Феномен XX века - Владимир Кузнечевский

«1. Не ведите себя с русскими дружелюбно.

2. Не говорите с ними об общности целей, которых в действительности не существует.

3. Не делайте необоснованных жестов доброй воли.

4. Не обращайтесь к русским ни с какими запросами иначе, как дав понять, что вы на практике выразите недовольство, если просьба не будет удовлетворена.

5. Ставьте вопросы на нормальном уровне и требуйте, чтобы русские несли полную ответственность за свои действия на этом уровне.

6. Не поощряйте обмена мнениями с русскими на высшем уровне, если инициатива не исходит с их стороны по крайней мере на 50 процентов.

7. Не бойтесь использовать “тяжелое вооружение” даже по проблемам, казалось бы, меньшей важности.

8. Не бойтесь публичного обсуждения серьезных разногласий.

9. Все наши правительственные, а также частные отношения с Россией, на которые может повлиять правительство, следует координировать с нашей политикой в целом.

10. Следует укреплять, расширять и поддерживать уровень нашего представительства в России»{261}.

Несколько ранее Кеннан предупредил Вашингтон: «Я, как человек, имеющий примерно 11-летний опыт работы в России, категорически заявляю, что было бы весьма опасно для нас, если бы русские освоили атомную энергию, как и любые другие радикальные средства разрушения дальнего действия, против которых мы могли бы оказаться беззащитными, если бы нас застали врасплох. В истории советского режима не было ничего такого, я это подчеркиваю, что дало бы нам основания полагать, что люди, находящиеся у власти в России сейчас или те, кто будет находиться у власти в обозримом будущем, не применят, без всяких колебаний, эти мощные средства против нас, коль скоро они придут к выводу, что это необходимо для укрепления их власти в мире».

Знакомство с большей частью письменного наследия Кеннана позволяет прийти к выводу, что все эти 10 пунктов выказывают отношение Кеннана не столько к Сталину и его ближнему окружению (Молотову, Вышинскому), сколько к России и к русскому народу как таковому. Совсем не так, а часто и диаметрально не так, воспринимали своих русских союзников Рузвельт и его окружение. Потому и не разделяли резко негативных по отношению к советскому руководству рекомендаций Кеннана на протяжении всех военных лет. Характерна в этом отношении реакция Г. Гопкинса на мнения Кеннана («Я ваше мнение уважаю, но принять его не могу»). Более близко и более длительное время знавший советское руководство Ч. Болен по поводу высокого самомнения Кеннана о том, что он чуть ли не единственный в Америке аналитик, хорошо знавший Россию, заметил: «В Америке нет экспертов по России, есть лишь люди, которые могут выступать не более чем в качестве наблюдателей».

Хотя, надо отдать должное аналитическим способностям Кен-нана, в оригинальном тексте его «Длинной телеграммы» было действительно немало ценных аналитических наблюдений. Например, такой пассаж:

«Советская система, как форма внутригосударственной власти, еще не до конца изучена. Сейчас необходимо убедиться, что она хорошо выжила в результате успешной передачи власти от одного лица (или группы лиц) другому. Смерть Ленина стала первым этапом в этой цепи и привела к разорению государства в течение целых 15 лет. Смерть Сталина — второй этап. Но и это еще не окончательное испытание для страны. Советская внутренняя система будет теперь во многом зависеть от результатов недавней территориальной экспансии и целой серии дополнительных накладок, с которыми в свое время приходилось иметь дело царизму. У нас есть доказательства, что основанная масса российского народа со времен Гражданской войны еще не была эмоционально так далека от доктрины коммунистической партии, как ныне…. Поэтому внутренняя крепость и постоянство движения не могут рассматриваться как гарантированные».

Не надо забывать, что эти строки датированы 22 февраля 1946 года. Но в них прозорливо предсказаны события времен Хрущева и Горбачева.

Кеннан тогда не знал, что его «Длинная телеграмма» по сути изложенных в ней идей в части внешнеполитических рекомендаций по взаимоотношениям американского руководства со сталинским один в один совпадала с рекомендациями М. Литвинова, высказанными тем в июне 1946 года. Но содержание двух этих документов совпало по сути и оказало решающее воздействие на американскую политику в отношении СССР и на долгие годы определило и внешнеполитическую линию Сталина.

ГЛАВА 8.

БЫЛ ЛИ СТАЛИН АНТИСЕМИТОМ?

Еврейская тема в истории СССР не является предметом исследования в настоящей книге. Но и обойти ее в работе о Сталине не представляется возможным, поскольку абсолютное большинство западных, и идущих им в кильватере российских, авторов сталинианы настойчиво пытаются убедить читателей своих произведений, что Иосиф Джугашвили чуть ли не с детства страдал антисемитизмом.

Сам термин «антисемитизм» во всех энциклопедиях определяется одинаково: «враждебное отношение к евреям»{262}. Появление этого термина датируется 1870—1880 годами, а сам феномен «особенно ярко проявлялся во Франции, Германии, Польше, России, Испании и ряде других стран» (Оксфордская энциклопедия). Согласно историческим сведениям, еврейская проблема в Европе проявилась еще в XII веке, когда в европейских странах появились первые законы, требовавшие от евреев жить отдельно от других народов. Представителям этого этноса было запрещено заниматься многими видами деятельности, имеющими отношение к важным общественным и государственным сферам. В этих условиях евреи выдвинулись в ростовщичестве, банковском деле и торговле и быстро стяжали в своих руках огромные суммы денежных средств в национальных унитарных государствах — Англии, Испании, Франции, Германии, Польше, других странах. Начались гонения, в которые включилась христианская церковь, христианские купцы и ремесленные гильдии.

Причины гонений носили экономический характер. Титульным, как теперь стало модным говорить, нациям стало завидно, что в руках не их этноса стала концентрироваться немалая денежная масса. И хоть это богатство работало в основном на то государство, в котором проживали евреи, зависть на бытовом уровне проявлялась сильно и тут же конвертировалась в правительственные действия. Ни о какой справедливости при этом даже и речи не шло, евреев просто грабили. Так, королева испанская Изабелла Кастильская заняла у еврейских ростовщиков огромные деньги на экспедицию Христофора Колумба в Новый Свет в 1492 году, а потом, чтобы не выплачивать этот долг, приказала изгнать евреев из Испании.

В России еврейская проблема возникла только в 1772 году, а еще более — в 1795 году, после третьего раздела Польши, когда вместе с поляками в состав Российской империи вошла и большая группа проживавших здесь евреев. Российская императрица Екатерина II (Великая) ввела для них «черту оседлости» в западных провинциях империи и наложила на евреев воинскую повинность. С 1881 года зарегистрированы первые еврейские погромы в России.

В Россию евреи пришли со своей уже сложившейся религиозной, бытовой и языковой культурой, как единый народ. Однако, оставаясь таковым, основная их масса не пошла по пути противопоставления себя русскому этносу, а восприняла русскую духовную культуру как свою собственную, обогатила ее своим интеллектуальным потенциалом.

Правда, не все евреи повели себя таким образом. Были и те, кто не хотел растворяться ни в чьей культурной среде, ни в русской, ни в немецкой или французской. Эту ситуацию очень хорошо выписал современный русский писатель, питерец Александр Мелихов.

Иронизируя над нашей наивной верой после событий 1991 года в то, что если мы, после того как сами же разрушили Советский Союз, враз и серьезно полюбили Запад, то, вне всякого сомнения, и Запад тоже должен был полюбить нас такими, какие мы. есть, и в поисках ответа на то, почему со стороны Запада этого не произошло, писатель выдвинул тезис, согласно которому между народами взаимоотношения на чувствах строиться не могут, потому что не получается.

Наверное, это естественно, пишет он, но мы, русские, этого не поняли и не приняли.

«Отвергнутую любовь, — пишет он, — простить неизмеримо труднее, чем ущерб материальный. Ибо отвергнутая или, скажем мягче, недооцененная любовь унизительна, а для всякого народа длительное унижение смерти не просто подобно, но оно и есть сама смерть. Поскольку народы создает не корысть, но гордость. Каждый народ сохраняет жизнеспособность лишь до тех пор, пока ощущает себя избранным. По крайней мере, принадлежащим к кругу избранных. А тот круг народов, в котором царит согласие об их совместной избранности, по-видимому, и можно назвать пышным словом “цивилизация”».

В первом десятилетии XXI века у русских войти в круг избранных на любви не получилось. И мы обиделись. А напрасно, считает Мелихов.