Крылья над полюсом - Умберто Нобиле

Вернувшись на судно, Альбертини стал готовиться к путешествию на санях вдоль северного и восточного берегов Северо-Восточной Земли. Вместе с ним в этой поисковой экспедиции участвовали Урбано, Гуидоц и Бонола. Для поддержания связи с кораблем была взята портативная рация.

Переход был начат 14 июля. При хорошей погоде быстро добрались до мыса Ли-Смит. Отсюда двинулись вдоль восточного побережья к мысу Мон. Здесь группа повернула в глубь острова и пересекла его в северо-западном направлении до бухты Валенберга. Это был довольно трудный переход, ставший суровым испытанием для собак: некоторые из них от усталости падали замертво. Наконец 10 июля вдали показался корабль; после 25-дневного отсутствия группа Альбертини ступила на борт "Хеймен-Сукаи".

Пятнадцатого июля судно вернулось в Кингсбей, а на следующий день отправилось к южным берегам главного острова Шпицбергена [131]. Обогнув горы на юге острова, корабль стал подниматься вдоль восточного берега Земли Сёркапа, чтобы, пройдя фьорд Стора, достичь Нехерпинтен - южной оконечности острова Эдж. Отсюда корабль двинулся на север вдоль юго-восточных берегов этого острова до Стонепинтена. Далее путь лежал снова на север, но 28 июля в проливе Ольги судно было блокировано льдами и 30 дней провело в дрейфе.

Во время этого дрейфа вблизи острова Эдж произошел роковой случай на охоте. Утром 8 августа на льду появился медведь. Альпийский стрелок Гуидоц и еще два человека сошли с корабля, чтобы поохотиться. Альбертини, узнав, что только у одного из них есть ружье, поспешил с карабином на помощь. К несчастью, он оступился на льду и карабин выпал у него из рук. Раздался выстрел. Пуля настигла Гуидоца, который скончался после двухчасовой агонии. Его похоронили в море, под льдами.

Двадцать седьмого августа льды неожиданно расступились, "Хеймен-Сукаи" смог пройти через бухту Св. Якоба и продолжил плавание на восток, пытаясь подойти к группе островов Вичеса и к Земле Короля Карла. Из-за невозможности достичь их судно взяло курс к Земле Франца-Иосифа.

Вечером первого сентября показался остров Хёкнера, а несколько часов спустя были приняты радиосигналы советского ледокольного парохода "Седов" [132], который под руководством О.Ю. Шмидта [133] также вел безуспешные поиски последней группы потерпевших бедствие на "Италии" в районе Земли Франца-Иосифа. Тогда во избежание риска провести зиму на этом архипелаге было решено идти на юго-восток, к Новой Земле, чьи западные берега были обследованы почти полностью. Оттуда "Хеймен-Сукаи" направился домой, к северным берегам Норвегии.

Так завершилась экспедиция, результатом которой была лишь печальная уверенность, что теперь шестерых наших товарищей, исчезнувших в полярном небе на борту "Италии", следует считать погибшими.

К несчастью, эта экспедиция стоила жизни превосходному альпийскому стрелку, который также участвовал в поисковых экспедициях прошлого года. Как память о Гуидоце остается посвященная ему книга о географическом исследовании Арктики, написанная Альбертини, чье имя заслуженно фигурирует на картах Шпицбергена.

5.5. Мучительный вопрос

Итак, экспедиция Альбертини положила конец поискам шести итальянцев, исчезнувших в полярном небе в то печальное утре 25 мая 1928 года. И теперь, спустя полвека, по-прежнему остается без ответа мучительный вопрос: какая судьба постигла Алессандрини, Ардуино, Каратти, Чокку, Лаго и Понтремоли?

Можно лишь строить предположения по этому поводу. Прежде всего остаются неясными два важных момента. Что явилось причиной внезапного утяжеления воздушного корабля и как следствие этого падения его на паковые льды?

И еще: когда дирижабль с рубкой управления, расколовшейся на части, с обрубленной кормовой моторной гондолой, облегченный падением десяти человек, а также снаряжения, инструментов и продуктов, вновь поднялся в небо, продолжала ли действовать та же причина, которая привела к первоначальному падению дирижабля? На эти вопросы никто не может дать точный ответ, потому что никто не знает, отчего все это произошло.

Когда мы обсуждали это в красной палатке в первые дни после катастрофы, то пришли к выводу, что внезапное утяжеление дирижабля, приведшее к его падению, произошло из-за утечки водорода через разрыв в оболочке.

Если так и было, то утечка газа через оболочку, конечно, продолжалась и после удара дирижабля о лед. В этом случае, поднявшись ввысь, дирижабль не смог бы продержаться в воздухе больше нескольких минут. Его подъемная сила неминуемо должна была бы снова уменьшиться, и воздушный корабль опять упал бы на лед.

Произошло ли так в действительности? И если да, то как реагировали на эту ситуацию Ардуино и Алессандрини, которые тот момент были единственными, кто мог свободно передвигаться внутри дирижабля. Нельзя утверждать с уверенностью, но не следует исключать и такую возможность: инстинктивно стараясь замедлить скорость падения, они выбросили за борт все, что казалось им тогда бесполезным, начиная с канистр с бензином которые теперь могли служить только балластом.

Это объяснило бы появление столба дыма, который видели мои товарищи через двадцать минут после падения в том направлении, куда улетел дирижабль, то есть примерно в десяти километрах от нас. Одна из выброшенных канистр с бензином, разбившись от удара о лед, могла воспламениться.

Первым, заметившим столб дыма, был Бьяджи, который указал на него остальным. Об этом столбе дыма мы много спорили на следующий день после падения. Однако несомненно, что по первому впечатлению мы приняли его за сигнал, который подавали наши товарищи, чтобы указать, где они находятся. Это убеждение было настолько сильным, что появилась даже мысль послать двоих из нас к тому месту, где был виден дым. Но от этого сразу же отказались, потому что переход по торосистому льду был слишком опасным.

Однако, каково бы ни было происхождение столба дыма, мы сошлись на том, что дирижабль закончил свой путь во льдах в направлении восток-юго-восток, недалеко от нас, может быть в двадцати - тридцати километрах от красной палатки.

Я не верю, что дирижабль мог загореться в воздухе. А если бы произошел пожар от нового удара корабля о лед, то 15-16 тысяч кубических метров водорода, заполнявшего оболочку, вспыхнули бы таким огромным пламенем на фоне серого неба, что оно, конечно, не осталось бы незамеченным моими товарищами. К тому же многие тысячи квадратных метров двойной и тройной прорезиненной ткани, из которой была сделана оболочка, дали бы гораздо больше дыма и держался бы он намного дольше, чем тонкая струйка, которую видели Бьяджи и Бегоунек и о которой говорили другие товарищи.