Холодная луна - Джеффри Дивер

— Только пистолет тридцать второго калибра и латексные перчатки, — ответил Пуласки. — Ну и личные вещи.

Мгновение спустя к ним присоединилась Амелия Сакс с коробкой, в которой находилась дюжина пластиковых пакетов с вещественными доказательствами. Она обыскивала машину Бейкера.

— Дело становится интереснее с каждой минутой, Райм. Посмотри вот это. — И она продемонстрировала Райму и Селлитто один за другим все пакеты. В них был кокаин, пятьдесят тысяч наличными, старая одежда, чеки из баров и клубов на Манхэттене, включая и «Сент-Джеймс». Она подняла один из мешочков, который на первый взгляд был пуст. Однако, присмотревшись, можно было разглядеть очень тонкие волокна.

— Обивка? — спросил Райм.

— Да, коричневая.

— Держу пари, такая же, как в «эксплорере».

— И я так думаю.

Еще одна связь с Часовщиком.

Райм кивнул, не сводя глаз с пластикового мешочка, покачивавшегося на ледяном ветру. Он ощутил тот радостный трепет, который наступает, когда кусочки сложного пазла наконец приобретают некоторую упорядоченную осмысленность. Он подъехал к машине, где сидел Бейкер.

— Когда вас приписали к сто восемнадцатому?

Бейкер злобно уставился на криминалиста:

— Иди ты знаешь куда! Думаешь, я вам, придуркам, что-нибудь скажу? Это дерьмо просто кто-то пытается на меня навесить.

— Позвони кадровикам, — обратился Райм к Селлитто. — Я хочу знать его предыдущие назначения.

После короткой телефонной беседы Селлитто поднял глаза на Райма и сказал:

— Ты попал в точку. Он служил в сто восемнадцатом в течение двух лет. В отделе наркотиков и тяжких преступлений. А три года назад его повысили и перевели в управление.

— Каким образом вы познакомились с Дунканом?

Бейкер еще больше вжался в сиденье и продолжал молча смотреть в одну точку перед собой.

— Ну что ж, уже одно то, что наши два дела так точно совпали и даже слились, не может не вызывать некоторого удовлетворения, — сыронизировал Райм.

— Какие дела? — нахмурившись, переспросил Селлитто.

— Дело Амелии о сто восемнадцатом и дело Часовщика. Да, собственно, это одно и то же дело. Две стороны одного лезвия, я бы сказал. — Ему понравилась придуманная им метафора.

«Его дело» и «Другое дело»…

— Хочешь, чтобы я объяснил?

Неужели ему еще что-то нужно объяснять?

Амелия взяла все объяснение на себя.

— Бейкер был главным игроком в игре, которая велась в сто восемнадцатом. Он нанял Часовщика — ну, Дункана, — чтобы избавиться от меня, потому что я слишком близко подошла к его разоблачению.

— И это еще раз доказывает, что не все ладно в датском королевстве.

Теперь наступила очередь Пуласки не понимать.

— В датском королевстве? В том, которое в Европе?

— В том, которое у Шекспира, Рон, — раздраженно ответил криминалист. И когда молодой человек на упоминание о Шекспире удивленно покачал головой, Райм понял, что дальнейшие дискуссии в подобном ключе бесполезны.

И вновь роль переводчика взяла на себя Амелия.

— Он имеет в виду, что в сто восемнадцатом раскручивалась серьезная афера. Они явно занимались чем-то еще кроме того, что выгораживали каких-то бандитов из Балтимора и Бэй-Ридж.

Райм рассеянно смотрел на офисное здание и кивал, забыв о морозе и ледяном ветре. Конечно, еще несколько вопросов оставались без ответа. Например, Райм не был полностью уверен в том, что Винсент Рейнольдс настоящий сообщник, а не простая подстава.

Затем возникал вопрос, откуда поступали деньги.

— С кем вы связаны в Мэриленде? — спросил Райм. — С кем работаете? С мафией или с кем-то еще?

— Ты что, оглох? — крикнул в ответ Бейкер. — Ни одного гребаного слова не скажу.

— Отвезите его в центр, — приказал Селлитто патрульным, стоявшим рядом с машиной. — Отметьте, что арестован за попытку нападения. Пока… Остальные украшения добавим ему потом. — И глядя, как отъезжает машина с задержанным, Селлитто качал головой. — Господи… — пробормотал он. — И как же нам повезло.

— Повезло? — резким тоном повторил за ним Райм, вспомнив, что он говорил нечто подобное и раньше.

— Да, что Дункан больше никого не убил. Да и Амелия чуть не стала подсадной уткой. Если бы его пистолет не дал осечку… — У него сорвался голос.

Линкольн Райм верил в везение примерно так же, как в призраков и летающие тарелки. Удача…

Внезапно десяток мыслей, подобно пчелам, вылетевшим из разоренного улья, закружили у него в голове. Райм нахмурился.

— Странно… — Он осекся, затем прошептал: — Дункан.

— Что-нибудь случилось, Линк? С тобой все в порядке?

— Райм? — позвала его Амелия.

— Ш-ш-ш.

Воспользовавшись сенсорным устройством, он медленно развернулся, заглянул в близлежащий переулок, затем посмотрел на собранные Амелией пакеты и коробки с вещественными доказательствами. И тихо рассмеялся. После чего потребовал:

— Мне нужен пистолет Бейкера.

— Его служебное оружие? — спросил Пуласки.

— Конечно, нет. Другой. Тот, тридцать второго калибра. Где он? Ну же, быстрее!

Пуласки нашел оружие в пластиковом пакете. И вернулся с ним.

— Разберите его.

— Мне разобрать? — спросил парень.

— Пусть она займется этим. — Райм кивнул на Амелию.

Амелия расстелила кусок пластика на тротуаре, вместо кожаных перчаток надела латексные, и через несколько мгновений разобранный на части пистолет лежал на земле.

— Подними детали одну за другой.

Амелия выполнила его указание. Они встретились взглядами. Она нахмурилась.

Райм кивнул:

— Хорошо. Эй, парень.

— Да, сэр?

— Мне необходимо немедленно поговорить с медицинским экспертом. Найди его.

— Да, конечно. Мне позвонить ему?

Райм громко выдохнул.

— Можешь попробовать послать телеграмму, можешь сбегать постучаться к нему в дверь: тук-тук. Но могу поспорить, что лучший способ — это действительно воспользоваться собственным телефоном и набрать его номер. И запомни: никаких «его нет» я в качестве ответа не приму. Мне он нужен.

Молодой человек схватил свой сотовый и начал набирать цифры.

— Линк, — спросил Селлитто, — к чему ты…

— Мне нужно, чтобы и ты кое-что сделал, Лон.

— Да. И что?

— На противоположной стороне улицы стоит человек и наблюдает за нами. В самом начале переулка.

Селлитто обернулся.

— Видишь его?

Это был худощавый мужчина в солнечных очках, несмотря на сумерки, в шапке, джинсах и кожаной куртке.

— Выглядит очень знакомо.

— Попросите его подойти к нам. Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.

Селлитто рассмеялся:

— Кэтрин Дэнс явно произвела на тебя неизгладимое впечатление, Линк. А я всегда думал, что ты не доверяешь свидетелям.

— О, думаю, в данном случае можно будет сделать исключение.

Пожав плечами, детектив спросил:

— Кто он такой?

— Я, конечно, могу ошибаться, — ответил Райм тоном человека, считающего, что он никогда не ошибается, — но у меня есть ощущение, что перед нами Часовщик собственной персоной.

Глава 32

18.41

Джеральд Дункан сидел на обочине рядом с Амелией и Селлитто. На нем были наручники, с него сняли шапку, солнечные очки, отобрали несколько пар бежевых перчаток, бумажник и окровавленную открывалку.

В отличие от Денниса Бейкера он был очень вежлив и общителен, несмотря на то что двое крепких парней и Амелия Сакс повалили его на землю, обыскали и надели наручники, а Амелия не отличалась особой нежностью по отношению к задержанным, а тем более к преступникам подобного сорта.

В водительских правах, выданных в штате Миссури, стояло имя Джеральда Дункана и адрес в Сент-Луисе.

— О Господи! — воскликнул Селлитто. — Как тебе удалось его заметить?

В проницательности Райма на самом деле не было ничего чудесного. Еще до того, как он увидел человека, стоящего в конце переулка, у Райма появилась уверенность, что Часовщик скорее всего где-то поблизости.

— Я до него дозвонился, — сообщил Пуласки. — До медэксперта.

Райм наклонил голову к телефону, который парень приставил ему к уху, и начал короткую беседу с врачом. Медэксперт сообщил криминалисту кое-что действительно весьма интересное. Райм поблагодарил его и закончил разговор. Затем, ловко маневрируя инвалидным креслом, подъехал к Дункану.

— Вы Линкольн Райм, — произнес арестованный так, словно считал для себя большой честью встречу с известным криминалистом.

— Верно. А вы тот, кого называют Часовщиком.

Дункан ответил многозначительным смехом.

Райм окинул его взглядом с ног до головы. Он казался усталым, однако производил впечатление человека удовлетворенного и даже умиротворенного.