Рассказы • Девяностые годы - Генри Лоусон

— Замолчи! — прикрикнул на нее Билл. — Ты хочешь, чтобы она все это слышала? Да?

— Если она до сих пор не знает своего муженька, так пора узнать, — пробурчала миссис Фогарти.

Миссис Гауг приподнялась на кровати, щеки ее пылали. Она с трудом удерживалась, чтобы не броситься в кухню и не крикнуть: «Это неправда!» Вовсе Моррис не такой. Он не обижал ее. Он ни за что не хотел, чтобы она содержала пансион. Из-за нее не хотел. Но, конечно, другого выхода не было. Не виноват же Моррис в том, что в рудниках Фрезера оказалось мало золота и все их деньги пошли прахом.

Люди здесь не понимают Морриса: он ведь приехал в этот край с лучшими намерениями, чтобы работать и начать новую жизнь. Ему так трудно привыкать к здешним условиям! Правда, он не знает счета деньгам, но это потому, что они всегда давались ему слишком легко; он и представить себе не может, как дорог каждый пенни для того, кому приходится в поте лица зарабатывать свой хлеб. Все, кто родился в шелку и бархате, таковы.

Горестные и гневные мысли вихрем кружились в ее голове. Просто ужасно, как люди отзываются о ней и о Моррисе. Она не в силах выносить их жалость. И не будет выносить, решила Салли. Однако денег в ее кошельке маловато. Хоть бы Моррис скорее приезжал… Посылки с припасами, которые она отправляла ему из Южного Креста, и плата за проезд сюда в дилижансе почти исчерпали ее сбережения, а жизнь в этой гостинице, наверно, обойдется недешево.

Мистер Брайрли сказал ей, что, когда они с Динни продали участок, Моррис получил свою долю наличными. Неужели правда, что он много задолжал в гостинице и опять начал играть в карты? Проклятые карты и виноваты во всех его неудачах! И зачем ему непременно карты? Что это за несчастная страсть к азартным играм!

А может быть, он просто разлюбил ее? Почему он так долго не присылал о себе весточки, не писал, как живет? Вот что мучило ее больше всего. Вот почему она и решила ехать в Кулгарди.

Как миссис Фогарти сказала? «Если она до сих пор не знает своего муженька, пора узнать…»

Да, пора, мысленно согласилась Салли. До сих пор она видела Морриса только сквозь романтическую дымку, которой сама окутала его, когда он увез ее из дому и женился на ней, но теперь какой-то внутренний голос заговорил в ней здраво, трезво, беспощадно. Какой смысл закрывать глаза на правду? В Южном Кресте она начала понимать, что такое борьба за существование, она видела, что человеку приходится вкладывать в эту борьбу всю свою энергию и волю. Нельзя больше быть дурочкой и следовать только влечению своего сердца.

Если Моррис в самом деле такой — если он лентяй, эгоист, не щепетилен в денежных делах и если его любовь к ней остыла, она должна устроить свою жизнь независимо от него, прибрать его к рукам, если нужно. Впредь она не позволит мужу пренебрегать своими обязанностями, как он делал до сих пор. Нет, нет! И не даст ему больше обращаться с ней так, как он обращался до сих пор. Ее жизнь с Моррисом будет жизнью двух равноправных партнеров, в которой она сможет проявить свой ум и энергию. Долг жены по отношению к нему она выполнит, но и он должен признать за ней право распоряжаться их совместной жизнью.

Словно подкрепляя этим свое решение, она стиснула узкие смуглые руки. Затем встала с кровати, подошла к окну и распахнула его.

Это верно, думала она; стыдно Моррису так относиться к ней, оставлять ее так долго одну. И даже не дать себе труда написать ей; принимать от нее посылки и предоставлять ей платить за провизию, хотя у него самого — во всяком случае, иногда — деньги бывали. Мог бы, кажется, снять с нее хоть часть забот и трудов. Но он вместо этого играл в карты и тратил деньги, как ему хотелось.

Дальше так продолжаться не может. Она не даст ему проиграть в карты и его жизнь и свою. Она сама может прокормить себя: откроет пансион для старателей здесь, в Кулгарди, или в Хэннане, как сделала в Южном Кресте. Но он должен понять, что она борется не только за его будущее, но и за свое.

Салли подошла к умывальнику. Кувшин был пуст. Она посмотрелась в зеркало на самодельном туалетном столике, и на нее глянуло печальное, грязное личико. Слезы проложили светлые полосы в красной пыли, покрывавшей ее нежную кожу. Веки припухли. Она попыталась стереть пыль, и в этот момент Лора постучала.

— Войдите, — крикнула Салли.

Лора вошла свежая, как цветочек, в своем белом кисейном платье.

— О, дорогая, у вас нет воды? — воскликнула она. — Идемте ко мне. Олф пошел выпить пива.

Салли почувствовала, насколько ей сейчас необходимо вымыться, чтобы вернуть себе самообладание. Она последовала за Лорой в ее комнату. Лора налила в таз немного желтой тепловатой воды, а Салли сбросила платье.

— Слово «ванна» здесь, видимо, даже произносить нельзя, — вздохнула Лора. — Но мне все-таки до смерти хочется принять ванну! А вам?

Салли усмехнулась.

— Я уже научилась обходиться без ванны. Могу вымыться с головы до пят в блюдечке воды. В Южном Кресте нам частенько приходилось беречь каждую каплю, поэтому, если позволите, я использую эту воду как можно лучше.

— Пожалуйста, — сказала Лора. — А я покараулю у двери, чтобы Олф не вошел.

Миссис Гауг разделась донага и, намочив полотенце, принялась энергично тереть свое стройное смуглое тело.

— Вот теперь все в порядке! — воскликнула она, надеясь, что уничтожила следы слез и душевного волнения. — Ну, я пойду к себе и надену все чистое.

Коричневое фуляровое платье с вышитым воротничком из тончайшего небеленого полотна, в котором Салли появилась к обеду, не было таким модным и новым, как пышное кисейное платье Лоры, но оно было хорошо сшито и шло ей.

— Она в стареньком интереснее, чем я в самом нарядном платье из моего приданого, — сказала Лора Олфу, когда они остались одни.

— Глупости, дорогая, — отозвался Олф. — Ты прелестна в любом наряде.

Миссис Гауг надела это платье в наивной надежде, что в нем скорее внушит людям доверие. Меньше всего она думала о том, чтобы затмить Лору. Это платье купил ей Моррис, когда они только что поженились. Ей хотелось произвести хорошее впечатление на миссис Фогарти своим степенным и солидным видом.

А миссис Фогарти с ног сбилась, подавая обед. Обычно, пояснил Олф, Билл Фогарти брал на подмогу нескольких парней, очутившихся на мели. Они прислуживали за столом и мыли посуду, но если где-нибудь обнаруживалось золото, все бросались туда, и тогда уж никого не заманишь прислуживать в гостинице. Приходилось Биллу самому подсоблять жене — тащить в столовую полные блюда и тяжелые подносы, уставленные кружками с чаем. В этот день он был занят в баре, и у миссис Фогарти имелся только один помощник — старый золотоискатель по прозванию Железный Ус.

Миссис Фогарти была полная, энергичная женщина средних лет; на ней было синее ситцевое платье все в жирных пятнах и войлочные туфли на босу ногу; она беспрерывно сновала между кухней и столовой, перебрасываясь шутками с постояльцами и покрикивая на своего помощника. Миссис Фогарти, по словам Олфа, была женщина работящая и добрая, но с таким характером!.. Чуть что — и она вспыхивала и бушевала, точно лесной пожар. Салли восхищалась ее ловкостью и расторопностью. Время от времени кто-нибудь из мужчин вставал, уносил стопку грязной посуды и возвращался, таща поднос, заставленный тарелками, на которых горой лежала солонина, картофель с луком, пудинг из слив или плавали в желтом сиропе сушеные абрикосы. Затем следовал чай, причем несколько чашек из толстого фарфора приберегались для особо почетных гостей, а обычные посетители довольствовались эмалированными кружками и жестянками из-под сгущенного молока.

Стук тарелок и гул голосов — мужчины с хохотом и бранью рассказывали новости дня — прекратился, только когда все наелись и, удовлетворенные, вышли на улицу. Встав из-за стола, Салли отправилась в кухню.

Миссис Фогарти сидела на ящике, сбросив домашние туфли.

— Ох, мои ноги! Мои бедные ноги! — стонала она. — Просто мука-мученическая, как болят у меня ноги, миссис Гауг.

Салли сочувственно поахала, когда миссис Фогарти показала ей свои больные опухшие ноги с резко выступающими темными узлами вен.

— Позвольте, я принесу горячей воды, — сказала она, — сделайте себе ножную ванну, а потом мы разотрем их метиловым спиртом. Это очень помогает, когда ноги устали: я по себе знаю.

— Куда там! Надо мыть посуду и подавать чай, — возразила миссис Фогарти раздраженно. — А старик ужасно копается, половина воды у него пропадает зря.

— Я все перемою, а вы отдохните, — сказала Салли.

У миссис Фогарти даже дух захватило от изумления.

— Вот тебе на! А я-то думала, что вы тоже из тех дамочек-белоручек, которых нужно ублажать.

— Я? — рассмеялась Салли. — Да у меня у самой был пансион, и я отлично знаю, сколько тут работы.