Экзистенциальная психотерапия - Ирвин Ялом

«Молодая женщина, вызвавшаяся сделать уборку в квартире в Сан-Франциско, где Вернер держит свой офис, рассказала мне, что ее подробно инструктировали, как делать работу. Я должна была убрать под каждым предметом на кофейном столике, ставя их всякий раз точно на то же место, откуда я их взяла, а не на полдюйма в сторону».

«Человек, назначенный вымыть туалеты в штаб-квартире, сообщил, что существует один и только один Est-способ выполнять работу. Он рассказал о том, как был изумлен, увидев, сколько работы мысли и усилий может быть затрачено на мытье туалета, если это делать Est-способом, то есть завершенно».

"Нас инструктировали улыбаться в роли 'приветствующего'… [В других случаях] мы должны были оставаться с каменными лицами. Когда я прокомментировала это своему супервизору, он ограничился простым ответом. «Цель помощи – помогать. Делай то, что ты сейчас делаешь. А свой юмор пускай в ход во время, предназначенное для юмора».

Практикующий психолог так описывает свою волонтерскую работу.

«Пиковый момент уик-энда настал, когда мужчина, отвечавший за логистику, сказал мне после того, как я описала кратчайший и самый эффективный путь к ванным комнатам: 'Спасибо тебе, Аделаида. Составив эти инструкции, ты сделала великолепную работу'. О-о-о! Целые часы я была на вершине блаженства!».

Делать вещи «правильным» образом. Мыть уборные Est-способом. Точно возвращать предметы на кофейный столик, не отклонившись и на полдюйма. Допускать юмор во «время для юмора». Пребывать «часами на вершине блаженства» после получения похвалы за описание самого эффективного маршрута к ванным комнатам. Все это отражает очевидное удовлетворение от потери собственной свободы, радость отказа от автономии и надевания на себя шор вьючного животного.

Многие высказывания прошедших «Est» отражают не ощущение личной силы, а самоотдачу высшему существу. Люди жертвуют правом иметь собственные суждения и принимать решения; нет ничего более важного, чем заслужить улыбку божественного провидения. Доброволец «Est» откровенно рассказывает:

«Вернер может ужасно кричать, когда работа не завершена. Я трясусь, но знаю, что он меня любит. Это звучит совсем безумно? Так оно есть, и ты стремишься делать свою работу так, как Вернер хочет, чтобы она была сделана».

Эрхард становится фигурой больше самого себя, его недостатки «завершены», его слабые стороны обращены в достоинства, таланты – в сверхчеловеческие качества. Вот впечатления клинического психолога от ее первой встречи с Вернером Эрхардом:

«Раньше я не видела Вернера. Подруга рассказала мне, что 'он заставляет почувствовать, будто ты – целый мир, как если бы ничего другого не существовало'. В 8.00 лампы быстро были притушены, и появился Вернер… выглядевший много моложе своих сорока лет, кожа и глаза неправдоподобно чистые, одетый в безупречно сидящую бежевую куртку, белую рубашку с отложным воротничком и темные широкие брюки. Присутствующие встали и зааплодировали. Вернер пришел к ним».

«Присутствующие уселись, и всеобщее интенсивное внимание сосредоточилось на этом магнетически привлекательном (но не вполне красивом) мужчине с телом теннисиста и глазами пророка.»

«Неправдоподобно чистые глаза». «Глаза пророка». «Вернер пришел к ним!» Подобные высказывания, воплощающие конец личностного суждения и свободы, побудили другого выпускника «Est», также клинического психолога, написать: «Чем дольше я взираю на эту отмеряющую гусиный шаг армию в центре организации „Est“, тем выше ценю анархию». Таким образом, главная критика, которая может быть адресована «Est», связана не с упрощением (в нем может быть свой смысл), не с ориентацией на массового потребителя (каждая великая система мышления требует своего популяризатора), а с фундаментальной непоследовательностью. Авторитаризм не вскармливает персональную автономию, а напротив, неизменно душит свободу. Утверждать, как это вроде бы делает «Est», что продуктом авторитарной процедуры может быть персональная ответственность, – софистика. Что, в конце концов, есть продукт и что есть процедура? Как учил Фромм, стремление бежать от свободы имеет глубокие корни. Мы пойдем на что угодно, лишь бы избегнуть ответственности и обрести авторитет: если необходимо, мы готовы даже изобразить принятие ответственности. Может быть, авторитарная процедура и есть продукт? Может быть. продукт присутствовал с самого начала – кто знает?

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И ПСИХОТЕРАПИЯ: ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

Связь между ответственностью и психотерапией основывается на двух родственных тезисах: избегание ответственности не способствует психическому здоровью: принятие ответственности в психотерапии ведет к терапевтическому успеху. Сейчас я хотел бы обратиться к данным исследований, чтобы выявить эмпирические факты, подтверждающие эти тезисы.

Во-первых, важно признать, что они чрезмерно упрощают вопрос. Достаточно вспомнить о защитных механизмах, часть из которых ведут к избеганию ответственности (таких, как «невинная жертва», экстернализация или потеря контроля) и являются дезадаптивными, в то время как другие (имеющие значительное социальное подкрепление, как вера в благодать или божественное провидение) могут служить полезную службу. С другой стороны, некоторые индивиды могут брать на себя ответственность сверх меры, слишком открыто и без достаточных внутренних ресурсов для преодоления сопутствующей тревоги. Проживание своей экзистенциальной ситуации и присущей ей тревоги требует определенного уровня силы Эго.

Вредит ли избегание ответственности психическому здоровью?

Ни «ответственность», ни «свобода», ни «воля» отдельно не изучались, поэтому не так просто найти в научных исследованиях свидетельства того, что избегание ответственности вредит психическому здоровью. Компьютерный поиск не обнаружил вообще никаких эмпирических исследований, имеющих отношение к этой теме. Термин «ответственность» отсутствует в формальных нозологических категориях, так же, как концепции избегания или принятия ответственности – в исследованиях психотерапевтического процесса. Поэтому я стал искать косвенные литературные данные и задался вопросом о существовании исследований, имеющих хотя бы потенциальное отношение к теме ответственности. Самый релевантный конструкт, обсуждавшийся в главе 4, – это локус контроля.* Внешний локус контроля может рассматриваться как дефицит принятия ответственности. Если избегание ответственности «плохо» для психического здоровья, тогда следует ожидать, что внешний локус контроля положительно коррелирует с аномальным психическим функционированием. Я нашел исследования, демонстрирующие, что у экстерналов по сравнению с интерналами имеется большее чувство неадекватности, больше расстройств настроения; больше напряженности, тревожности, враждебности и замешательства; они меньшего достигают, менее политически активны и более внушаемы; они обладают менее развитым воображением, более фрустрированы и испытывают больше опасений". Шизофренические пациенты со значительно большей вероятностью оказываются экстерналами, чем интерналами. Среди психиатрических пациентов с тяжелыми расстройствами относительно чаще встречаются экстерналы, чем среди умеренно нарушенных".

* Вспомним, что на поверхностном уровне локус контроля оценивает, принимает ли индивид персональную ответственность за свое поведение и жизненные переживания или же верит, что происходящее с ним не связано с его собственным поведением и потому находится вне его личного контроля. Индивиды, принимающие ответственность, рассматриваются как имеющие «внутренний» локус контроля, отвергающие ее – «внешний» локус контроля.

Особенно часто концепция локуса контроля использовалась при исследовании депрессии, поскольку даже неопытному наблюдателю очевидная беспомощность и фатализм депрессивных пациентов внушают мысль, что эти пациенты потеряли веру в свою способность действовать в собственных интересах и влиять на мир своих переживаний. Многими авторами показано, что депрессивные индивиды имеют внешний локус контроля, и когда происходит крах их представлений о связи между поведением и его результатом, у них формируется острое ощущение беспомощности и безнадежности.

Основная теория депрессии связана с моделью «наученной беспомощности», разработанной Мартином Зелигманом, в которой постулируется, что различные компоненты депрессии (аффективный, когнитивный и поведенческий) являются последствиями рано усвоенного представления, что результаты (то есть награды и наказания) находятся вне собственного контроля. Человек, пришедший к выводу об отсутствии причинно-следственной связи между поведением и его результатами, не только перестает эффективно действовать, но также начинает проявлять признаки депрессии. Изложенная в экзистенциальных понятиях, данная модель означает простую вещь: люди, убежденные в отсутствии своей ответственности за происходящее с ними, могут жестоко расплачиваться за это. Избегая платы в виде переживания экзистенциальной тревоги, сопутствующей сознаванию ответственности, они, как утверждает Зелигман, могут развить в себе фатализм и депрессию.