Лубянка. Подвиги и трагедии - Николай Лузан

В январе 1945 года состоялись первые бои. В финале Ударов в четвертом раунде победил сильного противника, француза Пиляса, и удостоился лестных оценок со стороны чемпиона мира М. Шмелинга. С этого момента у разведчика появились качественно новые возможности. Он стал регулярно встречаться с советником МИДа Германии Г. Штрекером, генералом Кестрингом, видным промышленником Альбрехтом и руководством разведывательно‑диверсионной школы, размещавшейся в лагере Вустрау, а также командованием курсов пропагандистов РОА. В беседах с ними Ударов получал ценную разведывательную информацию и данные на готовящихся к заброске в советский тыл агентов и диверсантов. Одновременно он готовился к выполнению основного задания — ликвидации В. Блюменталь‑Тамарина.

18 апреля 1945 года, воспользовавшись благоприятной возможностью, он похитил пистолет «парабеллум» у своего приятеля, сына сотрудника гитлеровской разведки Ф. Брунера, и теперь ждал подходящего случая, чтобы выполнить задание. И вскоре он представился. Брошенный своими гитлеровскими покровителями и насмерть разругавшись с власовской верхушкой, В. Блюменталь‑Тамарин, как сыч, целыми днями просиживал в своей квартире по Шиллерштрассе, 15, в городе Мюнзинген. Страх перед неминуемой расплатой он топил в вине, а злобу вымещал на жене и секретарше‑любовнице. Появление в доме племянника, шепнувшего ему на ухо о запасе спиртного, которое спрятано неподалеку, подняло настроение. Он охотно согласился составить компанию Ударову. Они переступили порог дома и уже больше никогда в него не возвратились. Пуля из «парабеллума» поставила последнюю точку в карьере артиста‑предателя.

После выполнения задания Ударов — Миклашевский еще несколько месяцев скитался по лагерям союзников, пока не добрался до Парижа. Там 3 июля 1945 года он вышел на связь с сотрудниками 1‑го Управления НКГБ СССР и назвал пароль:

«Агент СССР «Ударов» прибыл».

Далее он доложил:

«Задание выполнено. Печатные материалы, документы и личные записи артиста Блюменталь‑Тамарина находятся у меня».

Резидент 1‑го Управления Кир шифротелеграммой немедленно сообщил об этом руководству, комиссару госбезопасности 3‑го ранга П. Фитину, а тот ориентировал П. Судоплатова. Распоряжение начальника 4‑го Управления, как всегда, было энергичным и лаконичным:

«Дать указание «Киру» о срочном направлении со всеми документами Миклашевского в Москву. Оказать ему полное содействие в отправке и сохранении документов».

26 июня, через два года, три месяца и восемь дней, специальным рейсом из Парижа вернулся в Москву из «длительной командировки» разведчик‑боевик 4‑го Управления Игорь Львович Миклашевский.

С возвращением И. Миклашевского подошла к концу сложная и полная смертельного риска деятельность его и десятка других бойцов Управления, на плечи которых легла миссия исполнения приговоров, вынесенных палачам и предателям судами военных трибуналов и от имени тысяч безвинно замученных и убитых. После окончания войны одни разведчики‑боевики вернулись к мирной жизни, другие продолжали бороться с националистическим подпольем в западных областях страны, а третьи, после короткого свидания с семьями, снова отправились в «длительную командировку».

Глава одиннадцатая. «Благодарность» вождей

Власть не терпит свидетелей своих неблаговидных дел.

По завершении войны о результатах работы Управления П. Судоплатов доложил министру государственной безопасности СССР в обзорной справке «О деятельности 4‑го Управления НКВД — НКГБ СССР за период Великой Отечественной войны». В ней содержится краткий анализ работы с объективной оценкой имевших место недостатков и достигнутых результатов. Она занимает всего четыре страницы — но какие страницы! — и заслуживает того, чтобы привести некоторые выдержки из нее.

«4‑е Управление МГБ СССР было создано в ходе войны в 1941 году и работало до мая 1945 года.

Для активной диверсионной и агентурно‑оперативной деятельности в тылу противника были организованы 244 опергруппы МГБ СССР численностью 16 650 человек.

За время войны опергруппы МГБ СССР провели следующую работу:

пущено под откос эшелонов — 1511;

уничтожено самолетов противника в воздухе и на земле — 81;

уничтожено танков — 2394;

убито, ранено и взято в плен немецких солдат и офицеров — 147 030…

В результате агентурно‑оперативных мероприятий опергруппы ликвидировано 62 видных представителя немецких оккупационных властей.

Было выявлено и учтено на оккупированной противником территории 139 490 немецких агентов, предателей и пособников…

Оперативные группы Управления, действовавшие в тылу противника, имели 1098 боевых столкновений с регулярными и карательными войсками противника…

За время боевой деятельности оперативные группы потеряли убитыми 395 человек».

Эти впечатляющие успехи Управления явились результатом выдающейся организаторской работы прежде всего самого Павла Анатольевича Судоплатова, высочайшего профессионализма сотрудников центрального аппарата: Н. Эйтингона, Н. Мельникова, П. Гудимовича, М. Маклярского, командиров легендарного ОМСБОНа М. Орлова и В. Гриднева, руководителей разведывательно‑диверсионных резидентур К. Орловского, С. Ваупшасова, Д. Медведева, Н. Прокопюка, В. Карасева, А. Рабцевича, Л. Партынского, Ф. Кропфа и других, а также беспримерного мужества и смелости их подчиненных: разведчиков‑агентуристов, диверсантов и боевиков.

Ни в одном другом подразделении НКВД — НКГБ СССР и получившей в годы войны широкую известность военной контрразведке Смерш не было столько кадров, отмеченных высокими правительственными наградами, как в 4‑м Управлении. Из 28 человек в наркоматах внутренних дел и государственной безопасности, удостоенных звания Героя Советского Союза, 23 являлись подчиненными П. Судоплатова. Восьми разведчикам это высокое звание было присвоено посмертно.

Подводя итоги работы Управления, Павел Анатольевич в заключительной части своей обзорной справки прозорливо, словно предвидя трагедию своего Отечества, когда в августе 1991 года страна, которую он и его соратники, не щадя себя, защищали, рухнула в одночасье и на ее обломках заполыхали межнациональные войны, обращался к руководителям органов государственной безопасности с предложениями, сохранившими актуальность и в наши дни.

В частности, он писал:

«Чтобы успешно решать задачи, необходимо иметь достаточно обученные и подготовленные кадры, могущие самостоятельно, в одиночку или очень небольшой группой проникать в нужные для нас места для организации нужных акций. Поэтому массовая школа не может удовлетворить и обеспечить такими кадрами. Подготовкой таких кадров нужно заниматься задолго до войны».

Но нужны ли были Сталину в том ликующем и победном мае 1945 года, когда у его ног лежало пол‑Европы, такие кадры? Нужна ли была ему такая великолепно организованная и крепко спаянная духом войскового братства структура, как 4‑е Управление? Наверное, нет! Более того, в условиях, когда война воспитала в маршалах и наркомах дух победителей, такая структура становилась крайне опасной. Ее руководители и рядовые бойцы, не раз смотревшие смерти в глаза и познавшие суровую правду войны, в руках политического оппонента могли стать грозной силой в борьбе за власть.

Поэтому судьба Управления была предрешена. Еще не был подписан Акт о капитуляции фашистской Германии, еще не прозвучал победный салют, а уже 7 мая 1945 года по распоряжению Сталина 4‑е Управление НКГБ СССР было упразднено. Его ударные силы — разведывательно‑диверсионные резидентуры — подверглись немедленному расформированию. Многие руководители и сотрудники центрального аппарата получили назначения в различные подразделения от Бреста до Владивостока.

Сам Павел Анатольевич остался в Москве и избежал очередной чистки в органах безопасности. Более того, был обласкан вниманием вождя. В июле 1945 года ему было присвоено воинское звание генерал‑лейтенант. В дальнейшем он продолжил службу в центральном аппарате МГБ СССР, но больше такого уровня и сложности задачи, которые приходилось решать в его бытность руководителем 4‑го Управления, ему уже не поручались.

Смерть вождя и крушение всесильного Берии бумерангом ударили по Павлу Анатольевичу. Новый хозяин Кремля Н. Хрущев даже после ареста все еще смертельно боялся его грозной тени и потому спешил избавиться от нее. Ближайшие подручные Берии — В. Меркулов, Б. Кобулов, А. Кобулов, С. Гоглидзе, П. Мешик, а также десятки других высших руководителей советских органов государственной безопасности подверглись аресту. Суд над ними был скорый и вряд ли правый, так как у самих новых вождей: Н. Хрущева, Г. Маленкова, Л. Кагановича и прочих партийных бонз рангом помельче, подписывавших «расстрельные списки» в бытность наркомами и секретарями республиканских, областных комитетов партии, руки оказались по локоть в крови.