Мертвый ключ - Пулли Д. М.

— Когда-то мы здесь встречались. И если дела у нее складывались хреново, она меня здесь и находила. Вообще-то Макс вечно влипала в какие-нибудь неприятности. Наверное, как раз потому, что сует свой нос в места вроде этого. Но я все надеюсь, что она снова сюда заглянет.

— И что?

— Да пока ничего. Но она зачем-то прислала сюда тебя. Может, считает, что нам следует поговорить. Знаешь, ты похожа на нее даже больше, чем я себе представлял. Кроме нее да тебя, здесь в одиночку не появлялась ни одна другая белая девушка.

Беатрис оставалось только теряться в догадках, оскорбление это или же комплимент.

— И о чем, по-твоему, нам следует поговорить?

Рамон уставился на торец заброшенного здания, нависшего над переулком, и затянулся.

— Хотел бы я знать. Она перестала обсуждать со мной все эти дела и исчезла. Только и велела, что держать ухо востро. Ну я и наблюдал, черт, и все равно мало что понимаю. Взять хотя бы все эти усиленные меры безопасности. Охрана-то удвоена, но по ночам там больше никто не дежурит. Установили всякие мудреные камеры, вот только половину времени они отключены! А хранилище и вовсе то и дело оставляют открытым. Да они чуть ли не умоляют, чтобы их ограбили!

— И как, ограбили? Макс возвращалась в банк?

— Пока поджидаю. Если девка мне попадется, буду трясти ее, пока руки не отвалятся. Сбежала и теперь вот по уши в дерьме. А я ведь предупреждал ее, да разве она станет слушать. — Охранник раздраженно отбросил окурок. — Может, поэтому-то она и не хочет со мной встречаться…

Значит, Макс избегает Тони и Рамона. Не хочет втягивать их в эту историю. Беатрис сглотнула ком в горле. Вот только для нее — после ключа, разгрома квартиры тетушки, слежки за больницей и следствия ФБР — уже слишком поздно пытаться остаться в стороне.

— А как они нашли мой чемодан? — Ведь она всегда запирала его и другие свои вещи в кладовке на одиннадцатом этаже.

— Да вряд ли его нашли.

— Но мне сказали, что обнаружены улики.

— Улика может много чего означать, особенно у белого. Я-то все наблюдаю за ними, и, кажется, они на грани отчаяния.

И за ней Рамон тоже наблюдал, осознала Беатрис. Может, он следил за ней до Маленькой Италии. А потом до «Лансера». Может, просто надеялся, что она выведет его на Макс. В конце концов, что ей вообще известно о Рамоне, помимо его связей с гангстерами и сутенерами и работы охранником в банке? Доверять ему или Макс больше нельзя. Хватит!

— Мне надо идти. Спасибо, Рамон, что выручил меня в баре. Если встретишь когда-нибудь Макс… попрощайся с ней за меня.

— Эй, и куда это ты собралась? Слушай, отсюда нельзя просто так пойти домой. Ты хоть понимаешь, где находишься?

Девушка закусила губу.

— Да тут наверняка поблизости автобусная остановка.

— Черта едва! Давай вызову тебе такси. — Охранник схватил ее под руку и повел назад в бар.

— Я больше не пойду туда! — Беатрис вырвалась и оглядела пустую улицу.

— Ты же со мной.

— Нет! Я останусь здесь. Спрячусь в переулке, обещаю.

Рамон покачал головой и направился ко входу, бросив на ходу:

— Околеешь ведь здесь.

Девушка дождалась, когда он исчезнет за углом, потом развернулась и с готовым выпрыгнуть из груди сердцем рванула в темень переулка, прочь от Рамона и проклятого «Лансера».

Через одиннадцать кварталов Беатрис позволила себе остановиться и перевести дыхание. Она оказалась на Честер-авеню, в двадцати пяти кварталах к востоку от банка. Морозный воздух обжигал ей легкие и щипал руки и ноги. Такси, как на зло, не было видно. Девушка укрылась в тени между двумя фонарями и оглядела улицу в надежде увидеть фары автобуса, такси, да чего угодно. Рамон или кто другой ее не преследовал.

Так ничего и не дождавшись, она подняла чемоданчик и двинулась дальше. Вдоль тротуара выстроились заброшенные здания вперемешку с сеточными заборами. Мимо разбитой витрины универсама она на всякий случай пробежала. Пол внутри пустующего магазина усеивали осколки стекла. В этой части города работающие магазины или рестораны вообще не встречались, даже машин не было, лишь один за другим тянулись заколоченные досками дома. Беатрис снова остановилась передохнуть перед вереницей словно бы переживших бомбежку одноквартирных домов и затряслась от холода.

Ближе к Паблик-сквер шансы поймать такси или отыскать какое-нибудь теплое место, чтобы отогреться, представлялись более реалистичными, и она уже стала мечтать о фойе «Гостиницы Стоуффера», о широкой и мягкой кровати в номере с видом на унылый проулок. И вдруг до Беатрис дошло: у нее же практически ни на что нет денег. После ночевки в гостинице у нее осталось всего пять долларов наличными, а все остальные средства хранились на банковском счете. Удирая в панике с работы, она совершенно позабыла снять деньги. Ну как можно быть такой дурой?

Разгулявшийся по пустынной улице холодный ветер пробирал даже через шубу. Стуча по теряющим чувствительность ногам чемоданчиком, девушка направилась по Честер-авеню в сторону высоток.

Через двадцать кварталов ей уже казалось, что ее кожа на окоченевших руках содрана дисковой пилой. Пальцы на ногах совсем онемели, и она едва могла идти. Какое-то время она еще удерживала чемоданчик горящими ладонями, но в конце концов выронила его на тротуар. Девушка скрючилась, пытаясь хоть как-то согреться. Это кара Божья! Не надо было ей убегать. Теперь она чуть ли не надеялась увидеть за спиной Рамона, потрясающего кулаком, вот только она уже слишком удалилась оттуда, да к тому же забрала на север. Ему ни за что не отыскать ее. И по-прежнему ни одной машины в поле видимости.

Беатрис обвела взглядом улицу. Казалось, даже глаза постепенно превращались в ледышки. Здания вокруг, однако, уже заметно выросли. Первый кливлендский банк находился всего в шести кварталах. Хоть это и было последнее место, куда ей хотелось идти, но выбора у нее не оставалось. Тут девушка заметила над головой незажженную вывеску. Погасшие лампочки складывались в название «Театр штата», и она вспомнила, что табличка с таким названием попадалась ей на стене туннеля.

Слева от входа темнел проулок. Беатрис поволокла чемоданчик в узкий проход между домами, отчаянно высматривая дверь, крышку люка — все что угодно, лишь бы добраться до тепла. Стуча зубами, проковыляла мимо заснеженных мусорных баков, и уже всерьез подумывала, не укрыться ли в одном из них от ветра, как вдруг заметила что-то в конце проулка. За водозаборной колонкой притаился сарайчик с дверью, очень походивший на вход в подземелье за «Гостиницей Стоуффера». Девушка достала из сумки ключи Макс, но ее онемевшие пальцы не удержали ледяной металл, и связка упала в снег.

Беатрис присела на корточки и принялась нашаривать ключи среди лезвий льда. Вдруг краем глаза она заметила какое-то движение. На тротуаре шагах в пятидесяти от нее остановилась какая-то пошатывающаяся крупная фигура в куртке с капюшоном и затем двинулась в ее сторону! Беатрис охнула — и связка наконец-то отыскалась в сугробе. Пока она пыталась засунуть ключ в замок, остальные громко звенели в непослушных пальцах. Ключ не подошел. Девушка взялась за следующий, но замерзший металл прилип к намокшей коже, и ей даже не удавалось отделить ключ от других. Фигура, меж тем, продолжала двигаться на нее.

Беатрис сдавленно вскрикнула и обеими саднящими руками все-таки всунула ключ в замок. Дверь милосердно распахнулась, и девушка бросилась внутрь.

В помещении было темно, хоть глаз выколи. Она захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной. В тепле отмороженные пальцы рук и ног заболели еще больше, в них словно впились миллионы крохотных кинжалов. Беатрис стала дышать на руки. Внезапно дверь сотряс оглушительный удар. С визгом девушка отскочила от нее и свалилась на что-то большое и железное, выронив сумку. Загремела дверная ручка.

— Убирайся, — прохныкала Беатрис.

Бах! Бах! И затем шум прекратился.

Затаив дыхание, она прислушивалась, пока не убедилась, что тип в капюшоне сдался и ушел. Медленно поднялась с железного ящика, на который упала, и пошарила вокруг по влажной земле в поисках сумки. И только тогда до нее дошло, что чемоданчик остался в сугробе за дверью.