Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи - Б Соколов

"Летний период 1940 года явился переломным в вопросах воспитания и обучения армии на новой основе, проверенных опытом боевых требований". Считалось, что выявленные финской войной недостатки, в основном, преодолены.

В начале июня к границам стали перемещаться главные силы Красной Армии, дислоцированные на Западе. А с середины месяца туда же двинулись и 32 дивизии резерва приграничных округов. К 1 июля они должны были занять позиции на расстоянии от 20 до 80 километров от государственной границы. Если бы ждали немецкого нападения, то выдвижение резервов так близко к пограничным рубежам было бы необъяснимой глупостью. Они в этом случае должны находиться на достаточно значительном расстоянии от будущей линии фронта, вблизи железнодорожных узлов. Тем самым не только уменьшались возможные потери от воздействия вражеской артиллерии и авиации, но и имелась возможность бросить резервные дивизии в наиболее угрожаемые места, когда определятся направления главных ударов противника.

Вот если Красная Армия собиралась наступать, выдвижение резервов к границе становилось вполне оправданным. Они могли понадобиться для скорейшего ввода в прорыв и развития успеха. Дата 1 июля как срок их сосредоточения у границ делал наиболее ранним днем начала возможного вторжения в Германию воскресенье 6 июля. К этому времени все дивизии, двигаясь пешим порядком по ночам, успели бы выйти из районов сосредоточения непосредственно на линию государственной границы и начать боевые действия.

Однако нельзя исключить, что Сталин хотел дождаться, пока семь армий второго эшелона выйдут к рубежам Днепра и Двины, что должно было произойти в период с 3 по 10 июля. Эти армии могли принять участие в боях позднее, для развития ожидавшегося успеха. Ведь, например, 27 германских дивизий второго эшелона, предназначенные для операции "Барбаросса", появились на фронте только в июле и августе 41-го, а 2 танковые дивизии резерва - лишь в октябре. Вполне вероятно, что Сталин на этот раз, памятуя неудачу с 12 июня, не стал фиксировать точной даты начала атаки, ставя ее в зависимость от фактического сосредоточения войск. Кстати говоря, не один из известных ныне советских довоенных документов не содержит предполагаемой даты провокации в Майниле и времени Вторжения в Финляндию. Последний предвоенный приказ штаба Ленинградского округа от 22 ноября 1939 года о переходе границы уже ставил задачи войскам по захвату конкретных пунктов на финской территории, но содержал оговорку, что о дне и часе перехода границы будет сообщено дополнительно. Не исключено, что такое распоряжение было отдано только в устной форме и на бумаге никогда не фиксировалось. Нападение на Германию дело еще более деликатное, и Иосиф Виссарионович, вполне вероятно, не хотел оставлять следов для разведки противника и улик для потомков, планируя лично назвать Тимошенко и Жукову точное время начала наступления. Но он собирался ударить первым. И одно из решающих доказательств здесь - история с польской дивизией.

4 июня 1941 года Политбюро приняло решение о формировании к 1 июля 238-й стрелковой дивизии Красной Армии, "укомплектованной личным составом польской национальности и лицами, знающими польский язык, состоящими на службе в частях Красной Армии". Еще в середине октября 1940 года Сталин поручил Берии подыскать среди уцелевших польских военнопленных тех, кто выразил бы готовность воевать с Гитлером в союзе с СССР и даже без санкции польского правительства в Лондоне. Уже 2 ноября 1940 года Лаврентий Павлович докладывал, что удалось отобрать группу "правильно политически мыслящих" офицеров, которые видели будущую Польшу тесно связанной "в той или иной форме с Советским Союзом". Отобранным полякам предлагалось "предоставить возможность переговорить в конспиративной форме со своими единомышленниками в лагерях для военнопленных поляков и отобрать кадровый состав будущей дивизии". Такую дивизию предполагалось начать формировать "в одном из совхозов на юго-востоке СССР", в Казахстане. Польская дивизия могла понадобиться Сталину лишь для одной цели - войны против Германии. Создавать подобную дивизию загодя не было никакого смысла. Хлопот с ней было больше, чем с обычной дивизией Красной Армии - нужны были особые уставы на польском языке и польская военная форма. По боеспособности же она, скорее всего, уступала бы большинству советских дивизий. Когда перед "зимней войной" был сформирован финский корпус Красной Армии, его солдаты сражались очень плохо, часто обращались в бегство, и от его использования на передовой пришлось отказаться.

Главное же, создание польской дивизии очень трудно было сохранить в тайне в течение длительного времени. Здесь было бы не только прямое нарушение всех секретных советско-германских договоренностей, направленных против возрождения Польского государства. Узнай Гитлер о польской дивизии в СССР, сразу бы понял, что Сталин готовится оккупировать Польшу. Сами немцы в мае 41-го приступили к формированию двух разведывательно-диверсионных украинских батальонов "роланд" и "Нахтигаль". Правда, никакого политического значения этим частям Гитлер не придавал, поскольку Украина интересовала его только как "жизненное пространство" для германской расы, но не как независимое государство, пусть и находящееся под влиянием Германии. В каждом из батальонов было всего по 350 человек. Немцы видели в них лишь средство для разведывательно-диверсионных операций за линией фронта, а не зародыш будущей украинской армии. Польская же дивизия Красной Армии по плану насчитывала более 10 тысяч человек. Она мыслилась как ядро будущей польской армии, подчинявшейся просоветскому правительству в Варшаве, которое придется водворить там на красноармейских штыках. Если бы Гитлер вздумал формировать в составе вермахта накануне нападения на СССР Русскую Освободительную Армию, а Сталин бы об этом узнал, неужели бы Иосиф Виссарионович сомневался в неизбежности скорого германского вторжения на советскую территорию?

Польскую дивизию можно было создавать только перед самым советским нападением на Германию. И в начале июня 41-го Сталин решил, что время для ее формирования, наконец, пришло: до советского наступления оставалось чуть больше месяца. Аналогичным образом 26 октября 1939 года, ровно за месяц до провокации у поселка Майнила, было принято решение о формировании 106-го особого стрелкового корпуса из финского и карельского населения СССР. Правда, финнов и карелов в его составе оказалось меньшинство. Преобладали русские, но были там и представители других советских национальностей, например, узбеки, к Финляндии никакого отношения не имевшие. 23 ноября 39-го, на следующий день после постановки боевых задач войскам Ленинградского военного округа, было создано управление этого корпуса, переименованного в 1-й горнострелковый. С началом же советско-финской войны он стал называться 1-м стрелковым корпусом финской народной армии с номинальным подчинением марионеточному правительству финской Демократической Республики во главе с секретарем Коминтерна О. Куусиненом. Мой покойный отчим Олег Григорьевич Демтюжников однажды ночью наблюдал, как части финского корпуса в обмундировании, отличном от красноармейского, проходили через Ленинград. Однако матерились новоиспеченные финны весьма обильно и без всякого акцента, что выдавало их русское происхождение.