Ишемия (СИ) - "happynightingale"

Самое обидное, что она ждала. Ждала каждую минуту, с надеждой вглядываясь в лица. Ждала до самого утра, пока, постучавшись в окно, рассвет не подставил точку на её ожиданиях, и Килиан не завёз её домой.

-Рей, ну хватит уже, - фыркнула девушка. Открыв первую же заметку, она открыла рот. Дочитав до конца, она вспыхнула. Рефлекторно потянулась к сумочке, достала сигариллу, прикурила. Открыла вторую рецензию. Третью.

Везде одни и те же слова. Пресса, кроме Дина Баке или Джоан Роулинг, наперебой цитировала Бена Соло, назвавшего её персонажа недостаточно реалистичным. Рей, сделав глубокий вздох, зло рассмеялась, а затем, выпустив очередную струю дыма, приложила кончик своей вишневой сигариллы к рисунку. Задумчиво наблюдая за тем, как тление пожирает идиалистичный поцелуй среди зелени и цветущих яблонь, Рей пыталась понять, какого хрена это Бен вычудил. Будто ему мало того, что он бросил её, ему нужно было публично раскритиковать её книгу? Как для него Кайло Рен мог быть недостаточно реалистичным, если он в каждой своей минуте был этим самым идеальным нейрохирургом. Идеальным не из-за безгрешности - как раз ошибок-то оба эти персонажа натворили немало, а из-за преданности призванию.

Неужели он ни черта не понял в её книге?

Рей, чтобы не обжечься, выбросила остатки рисунка в раковину, не дав жару дойти до кончиков пальцев. Включив воду и чихнув от неприятного запаха, она ощутила, как её гнев, ставший частью неё, неожиданно сколыхнулся, запылал. Она потушила огонь на бумаге, но внутри пламя только разгоралось

Не задумавшись и на секунду, Рей, не переодеваясь, вышла из квартиры.

Поняла, что сегодня, в это потрясающее майское утро её терпению пришел конец. Сегодня наступил её День Гнева. И он будет не так прекрасен, как голубая фреска Микеланджело на потолке Сикстинской Капеллы**

*очень часто флаконы с духами Килиана в самом деле украшены различными узорами. Например, все духи из коллекции L’oeuvre Noir украшены щитом Ахиллеса, тогда как вся версия “Наркотик” (та, которая в белых флаконах) украшена каким-то античным мотивом. Потому я решила, что логично, если и духи “Просто Рей” получат что-то своё. Идея, как по мне, очень ложится на увлечения Рей, и можно писать Килиану, что “тут такое дело…”

** Да-да, фреска называеться “Страшный Суд”, а не День Гнева, помню. Но, по сути, Судный Дней, День Гнева или Страшный Суд - это же одно и то же.

***

Бен допивал третью чашку кофе, когда в дверь позвонили. Удивившись, он нехотя побрел к двери, ругая заранее незваного гостя. Он не спал всю ночь, перечитывая свое исследование и пытаясь понять, в какой момент все пошло не так, где он недоглядел, потому сейчас в голове был плотный туман из усталости и разочарования. Думая, что это Кардо, решивший приободрить друга, Бен распахнул дверь. Не успел он и глазом моргнуть, как получил самую звонкую пощечину в своей жизни. Настолько оглушительную, что даже проснулся.

-И я рад тебя видеть, - буркнул он и резко перехватил руку Рей, которая замахнулась, чтобы ударить его еще раз. Перехватил быстро, рефлекторно и, судя по тому, как поморщилась девушка, очень цепко.

Слегка ослабил хватку, не желая оставлять синяки на коже, но не отпустил.

Так они и застыли, встретившись друг с другом пять месяцев спустя. Мужчина, который встречи не искал, и девушка, живущая мигом, когда та состоится, но испортившая сама себе момент, поддавшись гневу. Замерли, прикоснувшись к друг другу так, как не планировали, и, не двигаясь, не разрушая связь, погрузились во взаимоизучение. Ведь они не виделись так долго!

Рей в алом шелковом платье, в котором её плечи и руки были не скрыты, кажется, примчалась к нему с той своей вечеринки, приглашение на которую Бен выбросил, едва получив. Её красивая прическа была слегка растрепана, а темные тени немного растерты, придавая сейчас её образу ту порочность, которая всегда так манила Бена. Но он смотрел сейчас даже не на манящие губы, которые ему нравилось целовать, а в глаза, которые пылали холодным гневом. А он-то в глубине души верил, что она все ещё его ждет, любит и тоже, как и он, скучает так, что, порой, внутри все обрывалось.

Но она была потрясающе хороша здесь, в свете наступающего дня, спустившаяся к нему с высоты своего успеха. Потрясающе хороша на фоне его падения. Его неудачи. Его усталости, помятости и двухнедельной небритости из-за недостатка времени. Его помятая футболка была не частью имиджа как у Рей вчера на презентации, а лишь результатом очередной бессонной ночи, которую он провел, ворочаясь на углях собственной совести.

- Какого хрена ты творишь, Бен? - рявкнула девушка, видимо, не настроенная на светскую беседу. Надо же, она отмерла первой. Бен бы ещё долго так стоял, ощущая это живое тепло в своих пальцах. Он вдруг подумал, что последние два месяца и не прикасался ни к кому, кроме как к пациенту на столе. Спасая чужие жизни, он забыл, какой эта самая жизнь на ощупь может быть. Теплой и шелковистой. - Какого, скажи мне, хрена?

- Странный вопрос, если учитывать, что это ты ворвалась в мой дом и ведешь себя довольно…агрессивно. - хмыкнул Бен, отпуская руку девушки. Сделал шаг, приглашая Рей в квартиру. - У меня не очень терпимые соседи, не хочу, чтобы совет дома попросил меня съехать из-за твоей бесцеремонности в шесть-то утра, Рей.

Девушка фыркнула, но правоту его слов признала. Дом Бена был из тех пафосных мест, где совет и правда имел силу и власть. Гордо вскинув голову, она прошла мимо. Не сбрасывая туфель, от которых ноги немилосердно гудели. Хотелось быть хоть чуть-чуть выше, чем она была на самом деле. Во всех смыслах.

- Ну и что на тебя нашло? - хмуро спросил Бен, не предлагая девушке кофе. Оперся о стенку, скрестил руки и неприветливо посмотрел. Щека горела от её пощечины довольно ощутимо.

Невольно отметил, что из украшений на ней был лишь его подарок, и что-то внутри толкнуло его. Она все ещё носила напоминание о нем. Все еще не забыла.

- Как ты мог выставить меня на посмешище? - все так же зло спросила Рей. Никакой уставший, потрёпанный вид её гения Рей не остановил. Она была глубоко внутри потрясена тем, как удивительно растерянным выглядел этот всегда уверенный в себе мужчина, но даже удивление было не способно поглотить гнев. В конце концов, это был его выбор - не бриться, забраться в свою работу и раствориться в ней. Ради этого она сама его отпустила. - Все газеты цитируют тебя и называют меня автором слащавой книжонки. Как? Ты знал, как много она значит для меня. Зачем?!

“А ты знала, как много значат для меня наши отношения, и что? Тебе ничего не помешало целоваться с Финном или сказать “нет” на вопрос о нас”, - неожиданно зло подумал Бен, отворачиваясь. Сжал кулаки. Он столько учился контролировать свой гнев, и сейчас так не хотелось сорваться.

- Или что, Бен, пока я писала её, сидя у твоих ног, она была классной, а теперь ты, видите ли, недоволен?

- Знаешь, ты не думала, что мне все это не нравится? Эта шумиха вокруг того, чем я занимаюсь, этот твой Кайло Рен? - он презрительно скривился, и его слова были такими ядовитыми. - Не думала, что я не хотел, чтобы о подробностях моей жизни трепались все? Нет, не приходило в голову? Ты взяла меня за образ для своего суперперсонажа и теперь обиделась, что написала его слащаво и неестественно? Да, Рей, слащаво.

- Ты не хотел эту книгу? Ты? - Рей зло сощурилась. - Что ты несешь, Бен? Ты мне ещё советы давал, как правильно писать, а теперь…

- Что теперь? Ты обиделась за моё мнение? Серьезно? Я на него не имею права?

- Зачем ты тогда помог этой книге родиться?

- Думал, что ты, наконец, найдешь себя. Мне плевать было, какая книга выйдет.

Рей едва не задохнулась от гнева. Хотела что-то сказать, и неожиданно слова её застряли в горле. Она заметила, какую книгу читал Бен с утра. Раритетное, потрясающее издание “О строении тела человеческого”, которую великий Везалий создал ещё в далеком шестнадцатом веке. Иллюстрированная самым Тицианом, она впервые показала тело человека не как что-то, чего нужно стесняться, а венцом творения. Идеальность в 273 рисунках.