Хорал забвения - Грег Бир

— Деревья?

Николай кивнул.

— Идемте, мы не должны отставать.

Дом Бан Часов был построен из великолепно обработанного дерева. Высокая крыша состояла из четырех сужающихся сегментов, нижняя имела восемь граней, верхняя — три. Венчала сооружение башенка из желтой меди с серебряным полумесяцем. От центральной части здания под углом примерно сорок пять градусов отходили два крыла. В треугольном дворе между ними обильно и беспорядочно росли цветы. Розы всех цветов, включая голубой, насыщали ароматом воздух и как будто даже согревали его. Улатх оглянулась на Майкла.

— Бан Часов жила здесь многие века, еще задолго до того, как построили город.

— Дом сюда перенесли, — пояснил Николай.

По тропинке между цветов они приблизились к дому Бан и через высокую и узкую черную дверь вошли в круглый зал со сводчатым потолком, выложенный плитами из черного мрамора с зелеными прожилками. Прямые солнечные лучи туда не попадали, поскольку окна гнездились в глубоких нишах. Из-за плит доносились шепоты. Майкл ощутил сразу множество легких прикосновений к своей ауре. Он осторожно дал отпор вторжению, и голоса смолкли. Николай стоял рядом с Улатх в центре зала. Оба, казалось, чего-то ждали.

— Бан Часов очень могущественна, — сказал Николай. — В ее присутствии изменяется даже течение времени. Но вы не бойтесь. Она не причинит нам вреда.

Через несколько минут Улатх вздрогнула и склонила голову. Из коридора появилась высокая женщина в белых одеждах и направилась прямо к Майклу. Казалось, она не идет, а скользит по гладкому каменному полу. Наверху послышалось жужжание. Майкл оторвался от созерцания Бан и поднял голову. Под куполом по кругу летали бесчисленные золотые пчелки. Майкл смотрел на насекомых, и мысли его текли все ровнее и спокойней. Бан взяла его за руку и повела по винтовой лестнице на второй этаж. Они миновали коридор с ярко освещенными окнами и вошли в комнату с деревянными стенами и полом из цельного ствола гигантского дерева. Годовые кольца сходились к широкому бассейну с водой в центре зала. На дне бассейна виднелся какой-то предмет, но разглядеть его Майклу не удалось. Бан попросила его вымыть руки, и когда он это сделал, по комнате разлилось дивное благоухание.

— Нас посетил поэт. — Бан взяла Майкла за мокрые руки и повела в соседнюю комнату.

Там стены были задрапированы белым полотном, а пол устлан тростниковыми циновками. Бан Часов протянула руки к Майклу. От ее ладоней исходило тепло и волшебное сияние. Майкл шагнул к ней, и она прижала его к своей груди.

— Да, была боль, и была ошибка. Таков путь наших родов, моего и твоего. Ведь ты знаешь меня, верно?

Да, Майкл знал. Он тихо заплакал.

Через несколько часов Майкл сидел один в уютной спальне, расположенной в конце южного крыла. Он только что сытно поел. Достав из кармана книгу, подержал ее перед глазами и нахмурился.

Он встретился с Бан Часов, но не запомнил ее внешности. Улатх он представлял себе довольно отчетливо, не забыл и события, предшествовавшие встрече с Бан. Но как она выглядит? Как звучит ее голос? В сознании запечатлелся лишь смутный образ высокой сидхини в белом платье, но каком? Длинном, ниспадающем свободными складками, прозрачном?

Несмотря на все усилия, вспомнить больше ничего не удалось. Майкл попробовал прощупать ауру Николая, но тщетно. Таким способом трудно получить сведения о недавних событиях, к тому же Николай, похоже, увидел совсем немного.

В своей комнате Майкл обнаружил латунную кровать со стеганым одеялом, чашу с водой на мраморной тумбе и несколько картин в рамах с сюжетами из жизни на Земле. Майклу потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что это произведения Коро и Тернера. Значит, Бан Часов немало знает о Земле и, в частности, о нем, Майкле.

Он разделся и вымылся в бассейне. Опять комната наполнилась пьянящим ароматом…

И аромат оказался тем ключом, который открыл врата памяти, и в сознании появился образ.

Бан поднимает глаза и с ласковой улыбкой смотрит на Майкла, у нее на щеках видны ямочки, ее глаза — миндалевидные, глубоко посаженные, сапфирно-голубые с серебряными крапинками.

«Ты решил во что бы то ни стало дойти до Изомага?»

Майкл кивает.

«Даже если при этом окажешься пешкой в игре тех, о ком ничего не знаешь?»

Он кивает опять, менее уверенно. Бан вздыхает и наклоняется над столиком с инкрустацией в виде виноградной лозы. На столике ваза с ломтиками вареных фруктов.

На этом воспоминание закончилось. Майкл вытерся льняным полотенцем и забрался под мягкое одеяло. Простыни были холодными, но скоро он их согрел.

«Завтра», — подумал Майкл.

Завтра Николай познакомит его с какой-то Эммой, и они будут готовиться к путешествию.

Бан не против. Это он тоже вспомнил. А что касается коня, Улатх сказала, что о нем позаботятся конюхи сидхов, и вообще не мешало бы почистить его и подковать.

— Сидхи никогда не вели летописей, — говорил Николай за завтраком.

— Написанное пером не вырубишь топором. Лучше иметь хорошую память. Тогда прошлое продолжает жить, оно может изменяться, как все живое.

— Значит, деревья помнят?

Улатх принесла блюдо с вареными фруктами… Бан говорит ему об Эмме Ливри… Что же она говорит?.. Улыбнулась Майклу и поставила блюдо на стол…

— Те, кто заключены в деревьях, помнят, — сказала она. — Вообще, это судьба таких, как я, служанок Бан. Когда мы станем бесполезными для нее, нас заключат в деревья. Говорят, это очень приятно — освободиться от всех забот Царства и хранить прошлое.

Яркое солнце освещало хрустальное окно столовой. Вокруг, лежа на животе, обедали сидхини самых разных оттенков кожи, облаченные в самые разнообразные наряды. Кажется, в таких же позах когда-то пировали римляне. Николай возлежал рядом с Майклом и, снимая кожицу с голубого яблока, задумчиво кивал.

— Я часто пытался себе представить сугубо умственную жизнь: залы памяти, коридоры мысли.

Улатх легла рядом с ними на бок и смотрела на Майкла, пока он не смутился. Майкл выронил кусок хлеба и потянулся за ним. Улатх остановила его руку.

— Ты произвел большое впечатление на Бан. Она размышляет о тебе. Обучен, как сидх, ездишь на сидхийском коне. Ни один человек не вел себя так в Царстве. Бан очень заинтересовалась, да и мы все. — Она показала на других женщин в столовой.

— Я сгораю от ревности, — проворчал Николай, поедая засахаренный персик.

— Ты ведь недавно с Земли, — продолжала Улатх. — Как там?

Майкл обвел взглядом столовую и понял, что его ответа ждут все.

— У нас вдоволь машин.