Человек из стали. Иосиф Джугашвили - Лаврентий Берия

Получается, Сталин был человеком слова. Разве он не мог передумать?

Нет, такого случая не было. Письмо ушло в Москву. По его следу мы пустили Замбахидзе – опытного инженера, настойчивого, принципиального работника.[184]Впоследствии он рассказывал, что когда ходил по кабинетам, отстаивая наш проект, его везде встречали упрёками: «Что, жили вы без метро, а теперь не можете?» Впрочем, игнорировать распоряжение Сталина никто не смел.

Наверное, им не нравилось, что нужно потратить столько денег?

Это была всесоюзная стройка. Бюджет Грузии подобный проект не потянул бы.

Рустави, Тбилисское море – какие ещё стройки были всесоюзного масштаба?

Все крупные проекты, все гидроэлектростанции финансировались из союзного бюджета. Мы не тратили на них республиканские финансы.

Опасаясь непредвиденных осложнений, я пригласил проектировщиков из Москвы – проживавших в столице специалистов-грузин. Составили схему метро, учли сооружение в будущем кольцевой линии и сразу приступили к прокладке туннеля. Строительство стартовало в центре, у гостиницы «Иверия». Несмотря на конец года, Госплан СССР выделил необходимые ресурсы для начала великого для нас дела.

У тебя осталось ощущение, что Сталин не был в восторге от поднятого вопроса о метро и это определило его последующее отношение к тебе. Может, он счёл, что ты превысил рамки дозволенного?

Я не могу это подтвердить, но через два месяца началось то, что было направлено на смену нашего руководства.

16

Если Сталин принимал решение, то ничего не могло этому противостоять. Как думаешь, «Мегрельское дело» было направлено против тебя или против Берия? (И в вопросе, и в нижеследующем ответе вновь повторяются знакомые, спорные тезисы. С незначительными добавлениями. – В.Г.)

В основном против Берия, но и против меня тоже. Я оказался настоящей жертвой. Всё началось в Боржоми, где удалось добиться аудиенции у Сталина некоторым его старым друзьям и знакомым. Ему докладывали только о плохом. Отрицательную роль в этих доносах сыграли Элисабедашвили и его жена. Они считали, что руководство республики ведёт себя невыносимо, много присваивает. (Судя по всему, Чарквиани должен был употребить вместо слова «присваивает» слово «крадёт». – В.Г.) Особенно доставалось Валериану Бакрадзе, с которым у супругов были натянутые отношения.

Бакрадзе был очень требовательным руководителем и своему министру Элисабедашвили, несмотря на то, что тот был старым большевиком, спуску не давал. Я тоже был строг с кадрами, в том числе с Элисабедашвили. Однако обо мне он ничего плохого не сообщал. Это мне стало известно много позже.

После Боржоми я побывал на даче у Сталина в Абхазии. Он открыто заявил мне, что в Грузии неблагополучное положение, население недовольно, говорит о неблаговидных поступках руководителей.

Он что-нибудь сказал местничестве?

Нет. Тогда о местничестве разговор не шёл. Меня обидели оговоры, я не сдержался и сказал: «Товарищ Сталин, мои сотрудники получают вполне приличное жалованье. У них нет необходимости присваивать государственное имущество. На них клевещут».

Вижу – теперь Сталин обиделся. Он сказал, что не утверждает, так ли это обстоит на самом деле, но народ другого мнения. Он продолжал: «Когда я спросил у четы Элисабедашвили – Чарквиани тоже так себя ведёт, они ответили, что нет, что Чарквиани честный человек, но другим позволяет лишнее».

Это, по-видимому, был твой первый неприятный разговор со Сталиным?

Да, это был первый неприятный разговор с ним в моей жизни.

Позднее Микоян говорил мне, что я неправильно повёл себя, не надо было перечить, следовало сказать – вернусь, мол, и разберусь. Он считал, что этого было бы достаточно, чтобы я не испортил впечатления о себе. Сталин не любит, когда ему прекословят, ещё раз напомнил Микоян.

Микоян слыл большим мастером маневрировать. Его совет надо было принять… Всё забываю спросить тебя: встречал ли ты во время своих визитов к Сталину женщин у него? Были ли женщины среди участников застолий?

Нет. Но был такой случай. Во время трапезы за одним столом со Сталиным оказались Нина Берия и Нина Худжадзе – жена Шерозия. Это было у Берия и все гости уже собрались за столом, когда пришёл Сталин. (См. примечание № 6. – В.Г.)

А нашей мамы не было там?

Мама тогда не была со мной в Москве. Сталин явился неожиданно, без приглашения. Семья Берия переполошилась. Зарезали овцу. Накрыли чудный стол. Потом Сталин пригласил всех к себе в Кунцево.

Стояла весна 1939-го. Вокруг всё цвело, сад на сталинской даче благоухал. Он сорвал какие-то цветущие ветви и преподнёс обеим женщинам. Нина Худжадзе сохранила этот сувенир и много лет спустя показала его нам.

Сталин не посещал восточную Грузию. Фактически это имело место всего один раз, когда он отдыхал в упомянутом тобой Боржоми. Когда умерла его мать, он тоже не приехал.

На похороны не приехал. Но в 1936 году повидал свою мать. С тех пор в Тбилиси, несмотря на мои настойчивые просьбы, больше не приезжал. (Уточнения ради замечу, что Сталин бывал в Тбилиси, который, как известно, располагается в восточной Грузии, в 1921 и в 1926 годах. Мать Сталина – Екатерина Джугашвили скончалась в Тбилиси в 1937 г. Сталин навестил ёё за два года до смерти, то есть в 1935-м. – В.Г.)

Объясни, почему он в 1951-м отправился в Боржоми?

Трудно объяснить. С возрастом он больше внимания стал уделять своему здоровью, но делал это не всегда рационально. После войны для отдыха предпочитал Черноморское побережье. Но однажды внезапно решил выбрать Цхалтубо. Позвонил мне: не собираюсь ли в Москву? Я ответил утвердительно. Он сказал: «Приезжайте. Мне надо с Вами поговорить».

В тот период нас беспокоила одна проблема – новый оросительный канал Алазани, который действует по сей день. Из-за малого дебита воды специалисты предлагали грандиозный план по переброске части вод северокавказских рек в Грузию. Я выступил с соответствующим докладом в Совете Министров СССР и меня поддержали. Хотя до этого всё шло к тому, чтобы отказаться от идеи прокладки канала.

После этого я посетил Сталина и узнал от него, что он надумал отдохнуть в Цхалтубо. Меня это крайне озадачило. В Цхалтубо имелось всего одно здание, мало-мальски пригодное для приёма Сталина. Да и то оно находилось на ремонте. Я попросил у Сталина двое суток для приведения всего в надлежащий порядок. Связался со своими, объяснил ситуацию. Неимоверными усилиями справились с задачей.