Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба

Но где были ее глаза, а прежде всего рассудок, когда она часами трепетно внимала сладким речам гетмана в монастыре? Передав ей гостинцы и добрые пожелания от родителей, Мазепа подолгу беседовал с крестной дочерью, рассказывая ей о событиях в миру, о новостях в Батурине и Диканьке, читал ей свои новые вирши и думы о казачестве и его славных гетманах и кошевых. Мотрю в монастыре приучали к покорности судьбе и внушали, что гордыня — тягчайший грех, а Мазепа рисовал ей образы людей, которые шли к намеченной цели наперекор всем преградам и творили свою судьбу собственным умом и руками, возносясь к вершинам власти и славы, о которых другие не смели даже мечтать.

Встречи и беседы с Мазепой не прошли бесследно. Не святые девы, не раскаявшиеся грешницы или смиренные монахини стали властительницами дум Мотри, а властолюбивые, гордые женщины, силой ума и характера поднявшиеся над окружающими их людьми и повелевающие ими. До отъезда в монастырь Мотря гордилась, что она — дочь Генерального судьи Гетманщины, а после возвращения стала относиться к этому равнодушно. Тоже мне — звезда на небе: дочь одного из Генеральных старшин, коих при особе гетмана почти десяток — обозный, судья, подскарбий, писарь, два есаула, хорунжий и бунчужный. И у каждого дочери, племянницы, внучки, не говоря о женах и сестрах.

Это для простого казака или чинов полковой старшины Мотря — величина, а для гетманского окружения — одна из многих невест на выданье. А она не хотела быть одной из многих, не желала быть равной другим, она мечтала быть единственной в своем роде, и об этом должны были знать не только ее родные и знакомые, а вся Гетманщина и Украина. Но как добиться желаемого, если умом она не блистала, особой склонности к наукам не проявила, виршей не писала, голос имела обыкновенный и в пении не преуспела?

Значит, нужно было делать ставку на то, чем она была щедро одарена от рождения и чем могла смело соперничать с любой другой женщиной — на свою красоту. А женская красота может быть неотразимым оружием и служить возвеличиванию ее обладательницы не сама по себе, а лишь в сочетании с умом, мужеством и несгибаемой волей мужчины, ставшего рабом этой красоты и готовым ради нее на все. Но где она может найти такого мужчину? Среди сыновей друзей ее отца — Генеральных старшин и реестровых казачьих полковников? Но если для них пределом вожделений были полковничий пернач либо чин Генерального старшины, то Мотря рассматривала мужчину с подобными символами власти лишь как первую ступеньку на пути к осуществлению своей мечты.

Она не намерена была идти к своему величию шаг за шагом, достигнув его к закату жизни и превратившись из красавицы в обычную, ничем не примечательную рядом со своим знаменитым мужем или любовником стареющую женщину. Нет, слава и преклонение окружающих необходимы ей сейчас, когда она и ее спутник жизни будут на равных вознесены над другими людьми: она — благодаря своей красоте, он — благодаря достигнутому им высокому положению. А на Гетманщине был только один мужчина, будучи спутницей которого Мотря могла заставить обратить на себя внимание всей Украины и стать первой среди ее многочисленных красавиц.

Сейчас Мотря понимала, что Мазепа, покоритель многих дамских сердец и прекрасный знаток женской психологии, вначале сознательно разбудил в ней непомерное тщеславие, после чего исподволь и ненавязчиво подвел к мысли, каким образом Мотря может осуществить свою дерзкую мечту. Разве случайно он постоянно приносил ей для чтения летописи времен Киевской Руси и польские хроники периода Русской смуты начала прошлого века? Причем это был не случайный набор летописей и хроник — все они относились к княжению Галицкого князя Ярослава Осмомысла и событиям, связанным с судьбой обоих Лжедмитриев и казацкого атамана Ивана Заруцкого.

Мотрю лишь отчасти заинтересовали деяния князя Ярослава и Самозванца с Заруцким, зато судьбы боярышни Настасьи, любовницы князя Ярослава, и шляхтянки Марины, дочери сандомирского воеводы Юрия Мнишека и законной жены обоих ЛжеДмитриев и Заруцкого, оказали на нее глубочайшее впечатление. Вот они, женщины, шагнувшие из ряда множества себе подобных в сильные мира сего и заплатившие собственными жизнями за то, чтобы никогда больше не оказаться вровень с теми, кто не имеет своего лица и чей удел — быть на задворках истории. Эти две женщины стали для Мотри образцом для подражания, заодно указав, с каким мужчиной следует связать свою жизнь, чтобы сделались явью самые смелые ее мечты.

Почему Настасья вошла в летописи? Потому что была любовницей и неразлучной спутницей князя Ярослава, матерью его сына Олега и верной помощницей князю в его борьбе с боярской оппозицией. Когда мятежные бояре поставили ее перед выбором: спасая жизнь, отречься от князя или в противном случае быть сожженной живой на костре, она выбрала второе. Первая по красоте и влиянию в княжестве, правившая им вместе с любовником, она не пожелала стать ровней другим женщинам. Но вкусить сладостное чувство власти позволил ей мужчина-спутник — князь Ярослав!

Точно так ощутить себя причастной к большой политике и заставить говорить о себе половину Европы обычная шляхтянка Марина Мнишек смогла лишь будучи поочередно женой обоих Самозванцев и поэтому русской царицей. Жажда власти и стремление быть на главной женской роли в огромной державе оказались настолько всепоглощающими, что Марина, лишившись обоих мужей-царей, сочеталась браком с казачьим атаманом Заруцким, признавшим законное право на русский престол за сыном Марины. Она предпочла быть заключенной в монастыре, где ее отравили, чем отказаться от титула русской царицы и превратиться, как в годы девичества, в ничем не примечательную шляхтянку, дочь простого воеводы. И опять-таки очутиться рядом с троном московских царей и почувствовать свою исключительность и превосходство над остальными женщинами России и Речи Посполитой Марине представили возможность ее мужчины-спутники!

Мужчиной, способным сыграть для Мотри роль, которую сыграли для Настасьи любовник Ярослав, а для Марины Мнишек трое ее мужей, мог быть только гетман Мазепа! То, что Мотря годилась ему во внучки и не любила его, значения не имело. Любила ли молодая красавица Настасья князя Ярослава, намного старшего ее по возрасту, имевшего законную жену и изменявшего Настасье с другими женщинами? Вряд ли. Могла ли испытывать любовь гордая красавица-шляхтянка Марина к череде своих мужей, зная, что двое из них простолюдины, а третий — захудалый украинский шляхтич, угодивший в юности в татарский плен и сбежавший на Дон, где благодаря природному уму, смелости и грамотности стал лучшим атаманом? Тоже вряд ли.

Просто обе эти женщины должны были сделать выбор — брак по любви и судьба обычной женщины, либо расчетливая близость с мужчиной, распахивающим для нее дверь в мир, куда вход доступен только избранным. Настасья и Марина сделали свой выбор, их примеру последовала и Мотря, рассматривая Мазепу в первую очередь не как мужчину, а единственное верное средство осуществления своей мечты. Но оказалось, что в выборе средства она сделала ошибку, как в свое время это случилось и с ее предшественницами. Но если те в достижении своей мечты шли до конца и в итоге заплатили за это жизнью, Мотря не собиралась уподобляться им и намерена остановиться на полпути, покуда еще существует возможность исправить допущенную ошибку и избрать другую жизненную стезю.

Судя по всему, королевы независимой Украинской державы из нее не получится. Поэтому не благоразумнее ли вовремя сменить роль любовницы неудачника-гетмана на новую — роль дочери Генерального судьи Кочубея, безвинно пострадавшего из-за изменника Мазепы? Лучше остаться живой дочерью казачьего Генерального старшины и иметь славу бывшей любовницы гетмана, чем прослыть после преждевременной смерти претенденткой на несуществующий трон украинской королевы.

Мотре было известно, что по царскому повелению гетман Скоропадский издал универсал, согласно которому вдовам Кочубея и Искры не только возвращались все маетности их покойных мужей, но и жаловались новые. Поэтому ей вряд ли стоит страшиться гнева Москвы, особенно если она объяснит свое пребывание у шведов любовью юной неопытной девы к прожженному обольстителю-гетману, утаившему от нее свои черные замыслы в отношении России. Мотря по-прежнему красива и богата, род Кочубеев благодаря универсалу Скоропадского вновь один из лучших на Гетманщине и в чести у самого царя, поэтому у нее не будет недостатка в достойных женихах.

Но как покинуть Мазепу? Король Карл, видимо, не доверял и ему, поскольку гетман и его штаб-квартира всегда охранялись многочисленным шведским «почетным караулом», якобы для оказания чести его ясновельможной персоне. Причем улизнуть из королевского лагеря — это лишь полдела, главное — пробраться с занятой шведами территории к русским войскам или казакам Скоропадского. После долгих размышлений Мотря пришла к заключению, что в этом ей может помочь только один человек — княгиня Марыся Дольская, которая, как она слышала от племянника Мазепы Войнаровского, не так давно способствовала успеху его бегства из лагеря князя Меншикова.